Эскиды - Павлова А. В. (книга регистрации .TXT) 📗
Дождавшись полной тишины сестра-сиделка встала со своего места и подошла к спящему Хранителю. Дрожащими пальцами она открыла фиолетовый флакончик и брызнула содержимым на ладонь…. В следующую секунду произошло то, о чем потом Эшора еще долго будет вспоминать с содроганием. Через распахнутое окно в палату ворвались две больших хищных птицы, налету превращаясь в человекоподобных существ. Сайрийцы! Один из них случайно задел рукой-крылом гардину. Резкий звук рвущейся ткани разбудил рося. Увидев гостей, откуда в нем только силы взялись, Хранитель одним рывком вскочил на ноги, на ходу доставая из-под кровати меч. Этот клинок Эшора узнала бы где и когда угодно. Сомнений больше быть не могло — это был ОН. Завязалась молчаливая драка. У нападавших было явное преимущество. Кроме того, что их было двое, они были к тому же абсолютно здоровы, чего никак нельзя сказать о росе, чья правая рука висела подобно плети. Однако даже это не делало его менее опасным противником. В ход шло всё: мебель, посуда, обломки гардины… Один из нападавших изловчился и мощным ударом свалил Хранителя на пол. Зажав одной рукой себе рот, чтоб не закричать, Эшора из своего угла как во сне наблюдала за избиением своего противника, второй же шарила в сумке, что принесла с собой. Когда они прекратили свою жестокую забаву, рось уже не мог двигаться. Сайрийец, что повыше ростом, наклонился над Хранителей и довольно усмехнулся:
— Вот и все, — ухватив за шиворот и рывком поставив окровавленного рося на колени, он отошел шага на два и не спеша взмахнул мечом, едва коснувшись шеи Хранителя.
Пальцы Эшоры наконец-то нашли искомое и крепко сжали удобную рукоять «жала». Только один бросок…
— Кончай его, — нетерпеливо прошипел второй убийца и внезапно согнулся от невероятной боли, из его груди торчал ки'конский клинок. — Девка! Варрант, брось его! Здесь ки'коны!
Второй сайрийец отвернулся от рося и ухмыльнулся:
— Да она одна! — огромными прыжками убийцы приближались.
Подобрав металлическую ножку стула, девушка приготовилась и бою. Они напали одновременно и стремительно. Казалось у них по четыре руки… А может и не казалось… В какой-то момент Эшора успела выдернуть свой кинжал из груди сайрийца. Пинком отбросив от себя одного из нападающих, она подобно разъяренному зверю набросила на второго. Девушка ничего не слышала и не видела, кроме раненого врага. Ни ненависти, ни жалости… Ярость и только она закипала в её груди… Удар, выпад, удар… тяжело дыша, сайрийец лежал на полу, пригвожденный к нему ножкой от стула. Эшора взмахнула клинком….
— Ки'конка! — этот громкий окрик привел ее в себя и заставил обернуться. Второй сайрийец стоял позади нее, угрожая перерезать горло росю. — Брось кинжал! Или я убью его!
Эшора безразлично пожала плечами и недобро усмехнулась:
— Мне все равно, как он умрет, — девушка убрала кинжал от поверженного врага, аккуратно взяв его отравленной ладонью за лезвие и чувствуя, как «жало» подобно губке впитывает яд.
От такого ответа сайрийец опешил, до конца осознав его смысл.
— Тогда к чему все это было? — сайрийец опустил меч, однако рося из рук не выпустил.
— Вы вмешались в мое дело без предупреждения! Так внезапно! — Эшора говорила в полголоса… тихо… почти гипнотически. Девушка подошла к ним так близко, что слышала надрывное дыхание рося. — Мне почти жаль, что так вышло, — произнесла она, глядя Хранителю прямо в глаза, — Почти…
Не отрывая взгляда от рося, Эшора взмахнула кинжалом. Сайрийец недоуменно крякнул и свалился на пол, превращаясь в студенистую жижу. За спиной послышался шум, затем грохот и звон бьющегося стекла. Девушка метнулась было ко второму сайрийцу, но тот, выдернув из плеча прут, выбросился из окна, и, трансформировавшись в птицу, скрылся из вида.
В палате стало тихо. Ки'конка осмотрелась: все, что могло быть разбито и сломано, было разбито и сломано. Только сейчас она поняла, что по идее еще минуту назад здесь стоял невообразимый грохот. Как могло случиться, что никто этого не услышал и не поднял тревогу? Девушка подняла с пола какую-то тряпку и тщательно вытерла свой кинжал.
— Я должен был догадаться, — Хранитель неуверенным движением дотронулся до разбитого лица. — Не зря ты мне показалась знакомой… ведьмачка…
— С кем не бывает, — спокойно произнесла ки'конка, мягкой походкой приближаясь к нему.
— Что ж… ты честно заработала право убить меня, — рось даже не пытался подняться или защищаться.
Эшора склонилась над ним, судорожно сжимая «жало» и пытаясь понять, что же ей делать дальше. Она не спешила. Внутри ее росла абсолютная уверенность, что он не закричит, призывая на помощь… Она искала ответ на свой вопрос… Но в глазах глубокого бирюзового цвета не было ни ненависти, ни злобы, только усталость и апатия.
— Не стоит, пожалуй, язвить. Ты не в том положении.
Солнце стояло высоко. Там, где несколько минут назад была полутень, теперь все изнывало от жары. С озера временами дул прохладный ветер, но после него становилось еще хуже. Было бы неплохо задернуть шторы, но их не было.
Эшора уверенным движением разорвала рубаху на его плече, разрезала бинты и прикоснулась к ране. Рана была странная. Не то чтобы гнойная и необработанная, как показалось ей в первый момент, наоборот было видно, сколько усилий приложили местные лекари… Вот только от того ли они его лечили… Рана плохо пахла и гнила, не желая заживать. Со всей осторожностью осмотрев ранение, Эшора задумчиво хмыкнула. Что-то с ней было определенно не так. Подхватив обессиленного Хранителя, она помогла добраться ему до кровати.
— Зачем?
Эшора промолчала. Если б она сама знала…. Рука сама потянулась к его лицу, пальцы осторожно и ласково убрали с глаз мокрую от пота и крови прядь. Нет, вины за нанесенное увечье она не ощущала. То был бой. А теперь… Девушка утерла лицо рося мокрым полотенцем. Если б она знала, что теперь…
— Как зовут тебя? — тихо спросил Хранитель, и Эшора вдруг услышала в его голосе приятный мягкий акцент, которого раньше не замечала.
— Эшора, — девушка стряхнула с пледа, что некогда укрывал рося, осколки битого стекла и, сложив вчетверо, подоткнула его ему под голову.
— Сильное имя, — рось прикрыл на мгновенье глаза, справляясь с новым приступом.
— Мне не нравится твоя рана. Первая…
Они замолчали, не зная, о чем говорить. Но отчего-то Эшора была не в силах просто встать и уйти.
— Мне тоже, — выдавил из себя Хранитель и тут же зашелся кашлем.
С затаенной радостью Эшора отметила, что кровь перестала идти ртом. Однако радость испарилась, стоило росю обмякнуть. Ей хотелось плакать, хотелось обнять его, прижать к себе, как родного, поцеловать его полные невыносимой боли глаза.
Повинуясь внезапному порыву, Эшора вытряхнула себе на ладонь содержимое второго флакона и прижала ее к ране.
И мир вспыхнул миллиардами сверкающих искр, но черная бездонная пустота поглотила все. Эшора словно зависла в ней. Одинокая. Ни земли, ни воздуха. Лишь всепоглощающая бездна, из глубины которой с нарастающей скоростью неслось сияющее пятно. Оно пухло и увеличивалось в размерах… И вот уже Эшора стояла на широкой, залитой солнцем поляне. Летний полуденный ветерок весело играл в листве. Воспоминания… Ее?… Нет, не ее… Нет — ее!
— Лееса, — позвал далекий детский голос. Ее позвал. Почему Лееса? Она — Лееса? Это ее имя?.. И лет ей совсем мало… Девушка опустила глаза — рядом в густой траве, покусывая былинку, развалился белобрысый паренек.
— Лиалин? — откуда она знает его имя?!
Мальчишка задрал голову и, прищурив один глаз, посмотрел на нее:
— Все нормально?
— А что?
— Какая-то ты странная, — мальчишка по-взрослому нахмурился, — может, обидел кто? Воспоминания… Ее воспоминания… Разве такое было?..
Эшора быстро оглянулась: где она? Это совершенно другое место. Широкая ухоженная аллея. Мимо проходят гости Ирия. Сколько их! Ах, да, сегодня же межрасовой консилиум. Наверняка и сенстеки будут… Откуда она это всё знает??? Что она вообще здесь делает?.. Гуляет. Выдалась пара свободных часов между занятиями… Эшора остановилась и осмотрелась. Это её любимое место — весь город, как на ладони. Видно всё: и уходящие в небо витые башни дворцов, и остроконечные крыши домов, и высокие строения лабораторий на тонких опорах, венчающиеся овальным зданием с множеством окон и пикой- антенной в центре. Ей нравилось смотреть на это пестрое смешение культур…
