Дети на ветру - Цубота Дзёдзи (чтение книг TXT) 📗

— Что же делать? — шепчет она подавленно и печально вздыхает.

— Мам! А что, если мы с Дзэнтой станем продавцами газет?

Сампэй вспомнил маленького продавца газет, которого видел у станции.

Мама молча встает. Они выходят из парка и идут по мосту над большой рекой. На середине его мама останавливается и, облокотившись о поручни, пристально глядит в воду. Тяжелые мысли не отпускают ее. «Не броситься ли в реку вдвоем с Сампэем?» — думает она. Мама поднимает голову, улыбается странно и ласково.

— Сампэй-тян! А что ты станешь делать, если я умру? — спрашивает она.

Сампэй медлит с ответом. Он не понимает, серьезно мама спрашивает или шутит. Он молча глядит на нее и улыбается. А мама склоняется к нему близко-близко и спрашивает:

— Ну так что же?

Сампэй продолжает улыбаться. Его немного пугает эта странная ласковость мамы.

— Пойдешь к дядюшке Укаи, если я умру. Да?

Мамино лицо совсем близко от его лица. И оно какое-то непонятное. А Сампэй все улыбается. Прохожих мало, садится солнце. Мама умолкает, пристально вглядывается в воду. Сампэй залезает на перила моста и усаживается на них верхом. Ему становится весело и интересно. Будто он скачет на лошади, как дядюшка Укаи. Сампэй приподнимается над перилами, вытягивает вперед руки, словно держит вожжи, и, забыв о маме, цокает, подражая цоканью копыт:

— Пака-пака, пака-пака!

— Ой! Сампэй-тян! — опомнившись, окликает его мама. И, прижав к себе, плачет.

«Что бы ни случилось, я не оставлю своего мальчика», — думает она.

Мама поплакала немного, обняв Сампэя, сидящего верхом на перилах моста, и сказала:

— Пойдем скорее, нас ведь Дзэнта ждет.

Она взяла Сампэя за руку, и они поспешили к дому. Когда они прошли немного, Сампэй заговорил:

— Мама, как ты думаешь, что лучше: пойти к дядюшке Укаи или не ходить?

— Ты же сам знаешь, что лучше, — сказала мама.

— Тогда я пойду.

— Правда?

— Ну да.

Мама засмеялась сквозь слезы.

— Вот и хорошо. А ты не будешь там озорничать?

— Нет. На деревья не стану лазать, к озеру и на реку ходить не буду. А зачем мне река? Лучше сидеть дома и читать книжки.

— Вот-вот. Будешь тихим и послушным мальчиком. Да?

— Приеду к Укаи, сразу тетушке поклонюсь и скажу:

«Я больше не буду безобразничать». Потом все время стану учить уроки, и сразу сделаюсь первым учеником в классе. И даже старостой.

— Правда?

— Ага! А потом пойду учиться в среднюю школу, а там и в университет поступлю. А когда кончу… — Тут Сампэй умолк. — Мама, а кем я сделаюсь тогда, ты не знаешь?

Он задумался. Маме не нужно было теперь ни о чем беспокоиться. Все складывалось хорошо, лишь бы Сампэй уехал завтра к дядюшке Укаи, а они с Дзэнтой стали бы служить в городской больнице.

— Пойдем, пойдем! Дзэнта ждет, — торопила она Сампэя, радуясь тому, что все обошлось благополучно.

Иногда она даже пускалась бежать трусцой и, войдя в дом, бодро и ласково спросила грустного Дзэнту:

— Заждался нас, малыш?

Дзэнта кивнул.

— Никто не приходил?

— Нет.

Мама устало опустилась у столика в столовой, чтобы перевести дух.

— Сейчас я сварю рис. Наверно, проголодался? — сказала она.

И тут ее внимание привлекла старая тетрадка, которая лежала на столике — на чистых ее листах Дзэнта от нечего делать рисовал в их отсутствие рожицы. На обложке тетрадки ничего не было написано, но мама, взяв ее в руки, сразу же поняла, что это был старый дневник ее мужа. Он был мелко исписан карандашом. «… Год Сёва» [39], — прочитала мама. Прошло, стало быть, десять лет. Пытаясь разобраться в записях, она обнаружила в тетрадке листок плотной бумаги, сложенный вчетверо. На одной стороне было написано:

На другой стороне листка стояло:

Прочтя эти строки, мама переменилась в лице. Это был тот самый документ, в подлоге которого обвинялся ее муж.

Итак, она нашла документ, отсутствие которого обвинение предъявляло, как свидетельство вины ее мужа. Сначала она даже не поверила своим глазам. Взглянула на запись, сделанную в дневнике: «… месяца… числа».

Да, ее муж не воспользовался документом, который в свое время заставил его сочинить Акадзава. Теперь можно будет опровергнуть обвинение.

Руки ее дрожали, из глаз текли слезы, хотя она изо всех сил старалась сдержать их. Она склонилась к столику на рукав кимоно и заплакала. А когда подняла голову, увидела, что Дзэнта и Сампэй сидят по бокам и тревожно глядят на нее. Она улыбнулась им, не вытирая слез.

— Не волнуйтесь. Это я от счастья. Теперь все обойдется: я нашла вот эту бумагу. Отец может вернуться из полиции хоть завтра.

Мальчики, хлопая глазами, молча смотрели на мать. Все это было так неожиданно, что они ничего не могли понять. Мама хотела объяснить им все, но не могла теперь усидеть и минуты на месте.

— Побудьте оба дома, — сказала она. — Я схожу к Оми-сан. Скоро вернусь. Как знать, может быть, и вместе с папой.

Не успели они опомниться, как мама засунула документ и дневник за пазуху и ушла в темноту, в город. Лишь громко хлопнула калитка в воротах.

Некоторое время мальчики сидели молча у столика друг против друга. За эти десять дней их жизнь так часто менялась, что казалось, прошел уже год. В головах у них теснилось множество мыслей.

— Значит, папа вернется, — вымолвил наконец Сампэй.

— Мама говорит: вернется, — сказал Дзэнта.

— А когда?

— Может, сегодня или завтра утром.

Радость наполнила их до краев. Но тут Сампэй опустил голову и сказал тихо:

— Папа вернется, а я сплю. Что же делать, Дзэнта? А? Пожалуй, сегодня я не буду ложиться спать.

— Сегодня вечером он не вернется, — здраво, как всегда, рассудил Дзэнта.

— Почему ты так думаешь?

— А он не сможет так быстро прийти.

— Почему же? Ведь папа в городском полицейском участке. Он может и пешком дойти.

— Из полиции так скоро не отпускают.

— А… Наверно, полицейских много, и они должны посоветоваться друг с другом. Один говорит: «Можно отпустить», другой: «Нельзя». И таких, которые говорят: «Нельзя!» — я ненавижу.

Дзэнта невольно улыбнулся. А Сампэй продолжал:

— А ты знаешь, Дзэнта, что скажет папа перво-наперво, когда придет домой? Он скажет: «Как ты вырос, Сампэй!» Обязательно скажет, вот увидишь!

Наконец наступил день возвращения отца. Мама с утра прибрала в доме, а дядюшка Укаи и адвокат Оми-сан пошли в полицию встречать его. Мальчики не знали, чем бы заняться. Мама велела им переодеться и идти на дорогу, чтобы там встретить отца. Но они почему-то застеснялись и не пошли.

— Как быть? — спросил Сампэй у брата.

Они посоветовались и решили укрепить на верхушке хурмы новый флажок с красным кругом посередине и, как только папа войдет во двор, прокричать с дерева: «Бандзай!» [40]

Сразу стало очень некогда. Они срезали бамбуковую ветку, приклеили к ней рисовым клейстером бумагу, и снова на вершине хурмы заколыхался на ветру белый флажок с красным солнцем посередине. Затем они залезли на дерево и заранее уселись там, ожидая прихода отца. Несколько раз они прокричали громко «Бандзай!» для тренировки, после чего похлопали в ладоши. Уже миновало девять часов утра и десять, а папы все не было.