Бурятские сказки - Автор неизвестен (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
— Еще чего! — отвечает старик. — Ваш скот растопчет ночью мой котел, а у меня кроме него ничего нет.
— Виданное ли дело, чтобы скот котлы ломал? — удивился хозяин. — Да если такое случится — я отдам тебе своего черного барана.
Согласился старик Уханай, поставил свой котел рядом с хозяйскими, а когда все заснули, тихонько подкрался, обмотал котел войлоком, стукнул по нему камнем, которым ворота подпирают, и сломал котел так, что никто и не услышал. После этого лег Уханай на прежнее место и заснул крепким сном.
Утром хватились хозяева, а котел-то сломан! Тут и гость проснулся.
— Не я ли вас предупреждал, — говорит, — что ваша скотина может сломать впотьмах мой котел! Отдавайте вашего барана.
Делать нечего, отдал хозяин черного барана, и пошел Уханай дальше, а когда свечерело, постучался к третьим хозяевам. Приняли его, как дорогого гостя, он же, куда ни пойдет — повсюду тащит за собою черного барана. Вот хозяин и говорит ему:
— Отпусти, старик, своего барана с нашими, никуда он не денется.
А Уханай ему в ответ.
— Боюсь, — говорит, — как бы ваши бараны не съели за ночь моего.
— Где это видано, чтобы бараны друг друга ели?! — удивился хозяин. — Если такое случится, то я тебе дам взамен черного двадцать белых баранов.
Согласился Уханай и отпустил черного барана в хозяйскую овчарню. А когда все уснули, осторожно вышел на улицу, пробрался в овчарню, заколол своего барана и выпачкал его кровью головы хозяйских баранов, шкуру же разрезал и лоскутки повесил на их рогах. После этого вернулся в юрту и лег спать.
Утром хозяева смотрят — морды у всех баранов в крови, а на рогах висят лоскутья от шкуры черного барана. Прибежал в овчарню Уханай и давай причитать:
— Горе мне, горе! Говорил же я, что съедят эти оглоеды моего барана. Вот и остался я нищим!
Делать нечего, отдал хозяин Уханаю двадцать белых баранов, и отправился старик дальше.
Пригнал он баранов в лощину и давай их резать. Освежевал всех до одного, сложил в кучу так, что на ровном месте мясной бугор вырос, а из-под него ручеек крови потек.
Прибавил Уханай шагу, нагнал по дороге двух путников в волчьих дохах и говорит им:
— Видели — обочь дороги лежит гора мяса, а из-под нее ручей крови струится?
— Не было никакой мясной горы, — отвечают путники. — Мы там недавно проходили.
Заспорил с ними старик Уханай. Спорили они, спорили и побились об заклад, при этом путники поставили на кон свои волчьи дохи. Втроем вернулись в лощину. Смотрят, а там и в самом деле лежит гора мяса, а из-под нее ручей крови течет. Путники рты пораскрывали, а старик Уханай забрал у них волчьи шубы и отправился дальше.
Шел он, шел и забрел к одному человеку, у которого были дочки на выданье. Переступил Уханай порог юрты. Встретил его хозяин как самого дорогого гостя. Только Уханай опять за свое: повсюду таскает за собою волчьи дохи, а когда спать ложится или за стол садится — под себя подкладывает. Вот хозяин и спрашивает:
— Дались тебе эти дохи! Что ты с ними таскаешься?
— Боюсь, — говорит Уханай, — что твои дочери изрежут мои дохи на заплатки.
— Мои дочери еще не тронулись умом, — отвечает хозяин. — Если же такое случится — я выдам их за тебя замуж.
Положил гость волчьи дохи рядом с хозяйскими, а когда все уснули, разрезал свои дохи на мелкие кусочки и разбросал лоскутки возле постелей хозяйских дочерей. Утром хозяин за голову схватился. А старик Уханай тут как тут.
— Отдавай обещанное, — говорит.
Делать нечего, отдал хозяин своих дочерей за старика Уханая. Вернулся он вместе с молодыми женами в родные края, выстроил заново свою белую юрту и зажил на славу.
Да недолго продолжалось его счастье. А все оттого, что не любили старика молодые жены. Накурили они однажды из курунги котел тарасуна. Напился старик Уханай допьяна и запел песню о прежней своей жизни, о нашествии непобедимого воина, о похищении молодой жены и дочери, о смерти единственного сына. Потом перешел к своему последнему странствию, пропел о том, как подобрал с земли бычью лопатку, как обманом выменял ее на котел, котел — на черного барана, черного барана — на двадцать белых, их — на две волчьих дохи, а дохи — на двух девиц-красавиц. Пел старик о том, как благодаря своей ловкости да оборотливости стал он по-прежнему богат и добыл двух молодых жен. Выслушав до конца старикову песню, рассердились жены, а когда старик Уханай уснул, разрушили они его белую юрту, угнали скот на подворье отца и сами к нему вернулись.
А старику Уханаю сон снится, будто спит он под открытым небом, а его жены жилище рушат, скот угоняют. На другой день продрал старик глаза — так и есть: ни юрты, ни жен, ни скота.
Поплакал старик Уханай, погоревал, а потом вышел на улицу, подобрал еще одну бычью лопатку и отправился по белу свету. Может быть, и к нам постучится.
ГАЗАР ПООЛИН, СЫН ЗЭЭДЭЛЭЯ
В те стародавние времена, когда погода стояла благодатная и травы ярко зеленели, когда молочно-белое море лужицей казалось и свиньи отъедались на его берегу, когда исполинская гора Сумбэр была маленькой кочкой, когда развесистое дерево опушки колыхалось молодой порослью и круторогий козел резвился маленьким козленком, в те старопрежние времена жил на свете сын Зээдэлэя Газар Поолин со своей старухой.
Была у них дочь Ногоондар — любимица богини Зеленой Тары и сын Сагаандар — любимец богини Белой Тары. Подарили боги брату с сестрой несколько жизней.
Большой искусницей была красавица Ногоондар: из шелка размером с мизинец могла сшить двадцать халатов, а из шелка размером с ладонь — выкроить десять дох и дэгэлов.
Славным охотником был Сагаандар, имевший тугой серебряный лук, натянутый на отлогом зеленом лугу, доброго чалого аргамака с чеканным серебряным седлом и кнут с серебряным фунтовым кнутовищем.
В это самое время собрался Хартаганаан-хан выдать свою дочь замуж и пригласил искусницу Ногоондар на шитье свадебных нарядов. А Сагаандар, залатав рваную одежду, зашив распоротую сбрую, увидел в степи пыль, поднятую дикими животными, и отправился на охоту.
Говорит Газар Поолин своей старухе:
— Побьет наш сын множество оленей да коз, привезет высохшие шкуры и заставит их выделывать. Того и гляди, замучает нас работой. Как бы нам от такого беспокойного сына избавиться.
Посудили они, порядили, и старик решил:
— Я выкопаю глубокую яму у двери, накрою ее скальной глыбой и сверху припорошу горными травами.
— А я, — добавляет старуха, — за двадцатью реками да речушками насобираю ядовитых трав и наварю из них зелья.
От крепкой серебряной коновязи до дверей дома расстелил старик мягкую войлочную дорожку, у самого порога выкопал бездонную адскую яму, накрыл ее каменной глыбой и сверху забросал горными травами. Насобирала старуха ядовитых трав по берегам двадцати рек и речушек, сварила зелье и налила в почетную золотую чашу.
Вот возвращается домой молодец Сагаандар, везя связки добытых шкур, а добрый чалый аргамак говорит ему по дороге:
— Турья-турьянзу, я перескажу слово в слово, а ты, хозяин мой, слушай да на ус мотай. Решили отец с матерью сгубить тебя. Турья-турьянзу, твой отец-старик, что умом не велик, до дверей дома постлал мягкую войлочную дорожку, а у самого порога выкопал бездонную адскую яму. А старуха-развалюха за двадцатью реками и речушками собрала ядовитые травы, сварила из них зелье, налила в почетную золотую чашу и хочет угостить тебя.
Узнав об этом, разбросал молодец добытые шкуры, освободив коня от поклажи, и налегке вернулся домой.
Оглядел он родительский двор и понял, что все сказанное конем приготовлено и ждет его неверного шага. Воткнул Сагаандар свою красную стрелу с восьмидесятипудовым набалдашником посреди двора, привязал к ней коня, а потом перескочил адскую яму и с шумом опустился на хойморе.
Отец головой качает.
— Эхма! — говорит. — А мы-то тебя поджидаем, наше неуклюжее дитя, совсем с ног сбились. Почему ты не привяжешь коня за новую серебряную коновязь, а лук со стрелами не повесишь на новую серебряную вешалку? Что же с тобой случилось, если ты в наш новый двор не входишь как подобает долгожданному гостю, а козлом через порог прыгаешь, медведем на хоймор опускаешься?
