Дракон, играющий в прятки - Фарджон Элеонор (Элинор) (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Агнес вскочила, побыстрей оделась и побежала в зал. Женщины нигде не было, а картина была на месте, с мраморным дворцом и золотыми буквами на медных воротах. Агнес стояла, смотрела, и ей всё больше казалось, что сквозь дыру в стене виден настоящий город, настоящая площадь, настоящий дворец. Она переступила раму; ветер коснулся её щеки, сзади захлопнулась дверь. Вот и свобода! Ах, какая там свобода, если внутри — уродливое созданье…
Внезапно разразилась гроза, загромыхало, засверкало, хлынул ливень, Агнес бросилась ничком на землю, закрыла лицо руками и лежала, пока гроза не утихла. Когда её пригрели первые лучи, она встала. Далеко на горизонте мерцал город.
Не обернувшись, она кинулась к нему со всех ног, падая, поднимаясь, спеша.
Глава десятая
РОЗАМУНДА И ЕЁ
НАСТАВНИК
Жена пастуха отнесла Розамунду домой, выкупала её в той лохани, в которой стирала бельё, дала ей хлеба с молоком, а потом уложила в кроватку Агнес, где принцесса и проспала остаток дня и всю ночь.
Открыв глаза, она увидела совсем уж бедный домик, пустой и неприютный. Но она так намучилась, намёрзлась, наголодалась, устала, что ей было не до обычных капризов, и она просто радовалась, что страхи, голод и холод позади. Однако она не подумала, что за всё это надо бы чем-то отблагодарить.
Спасительница её принадлежала к тем, кто гораздо умней с чужими детьми, чем со своими. Такие матери — а их очень много — охотно дадут вам прекрасный совет и зорко подметят ваши ошибки, но вся их мудрость уходит в слова, на дела не остаётся. Разумные речи не знают одной дороги — к тому, кто их ведёт.
Жена пастуха подошла к постели, посмотрела на Розамунду и увидела, что ей получше, но в ней самой не нашла ничего хорошего. На принцессу она не походила с тех самых пор, как сбежала из дому. Да, щёки у неё ввалились от голода, а вот нос остался задранным, рот — жадным и капризным. Тут Мудрая Женщина ничего сделать не смогла бы, даже если бы ей помогала сама принцесса. Словом, жена пастуха подумала, что ей попалась плохая замена её хорошенькой дочке, хотя дочка эта была ровно такой же противной, только в другом, привычном духе — себялюбивая любовь слепа, и мать не замечала ни гордо вздёрнутого носа, ни кислой, самодовольной ухмылки. Как ни печально об этом говорить, принцессе повезло; если бы она понравилась своей спасительнице, та причинила бы ей много вреда.
— Ну, душенька, — сказала ей жена пастуха, — поднимайся, надо дело делать. Мы не можем кормить праздных людей.
— Я не «люди», — сказала Розамунда. — Я принцесса.
— Как же, принцесса, с таким-то носом! Да ещё в лохмотьях! Если будешь сказки рассказывать, я покажу тебе, что к чему!
Розамунда поняла, что мало назвать себя принцессой, когда нет доказательств, и послушно встала. Ей хотелось есть, а чтобы получить еду, надо было подмести.
Когда пришло время завтракать, явился пастух и был к ней добрее, чем жена. Он взял девочку на руки и поцеловал бы, но она сочла это оскорблением, ведь от него пахло дёгтем, и стала злобно брыкаться. Бедный пастух смутился и опустил её на пол, хотя, честно говоря, это он к ней снизошёл — легко ли целовать такую замарашку! Сам он был высокий, статный, с большим лбом, ясным взором, орлиным носом и приятной улыбкой; а принцессу я уже описал.
Обидевшись опять, что её бросили, она продолжала злиться и яриться, визгливо спрашивая, по какому праву посмели коснуться принцессы; но пастух, добродушно улыбаясь, смотрел на неё с высоты своего роста. Он думал, что капризную обезьянку называла принцессой неразумная мать.
— Да прогони ты её! — крикнула жена. — Кормишь её, поишь, уродину, и никакой благодарности! Поделом мне, не надо было брать такую невоспитанную тварь. Ах, то ли дело моя Агнес! Вот уж ангелочек! А эта — жаба жабой…
Услышав такие слова, принцесса совсем разъярилась — те, кто легко оскорбляет других, не выносят оскорблений. Оскалив зубы, сжав кулаки, она кинулась было на хозяйку и получила бы сдачи (та уже занесла руку), но тут, откуда ни возьмись, появился мститель получше, пёс по кличке Принц — нет, по имени, ведь он отличался редким умом даже для овчарки, которая умнее всех собак.
Принц кинулся к принцессе, свалил её на пол и стал трясти, да так рьяно, словно хотел разорвать в клочья. Вообще-то он вреда бы не причинил — пастушьи собаки осторожны, они носят в зубах новорождённых ягнят, — но для её же блага легко куснул раза два. Зная, что опасности нет, хозяин на него не прикрикнул, и умный пёс оставил её очень скоро. Укоризненно и гневно взглянув на Розамунду, он медленно пошёл к очагу, где и лёг, повернувшись к ней хвостом. Она поднялась, дрожа от страха, и юркнула бы в постель, но хозяйка закричала:
— Эй ты, принцесса! Днём у меня не валяются! Иди-ка почисти хозяину башмаки.
— Не буду! — взвизгнула принцесса, прыгая через порог.
— Принц! — позвала хозяйка, и пёс кинулся к ней, махая пушистым хвостом. — Верни-ка её!
Принц в два-три скачка настиг принцессу, снова повалил, уже на землю, и, взяв зубами за платье, принёс к ногам хозяйки, словно кучу тряпья.
— Вставай! — сказала хозяйка.
Розамунда, бледная как смерть, послушно встала.
— Чисти сапоги.
— Я не умею.
— Ты чисти, а там научишься. Вон — щётки, вон — вакса.
Тут жене пастуха пришло в голову, что хорошо бы сделать из жалкого создания примерную, воспитанную девочку. Вообще-то воспитывать она не умела, но благая мысль — всегда в помощь, и она догадалась попросить мужа, чтобы тот уступил ей на время собаку, которая и поможет в трудном деле.
Башмаки почистили с грехом пополам, пастух ушёл, и хозяйка разрешила принцессе поиграть одной, только так, чтобы её было видно из двери. Принцесса обрадовалась и решила, что будет удаляться понемногу, а потом — побежит. Но едва она вышла за порог, хозяйка сказала Принцу: «Смотри за ней!»
Когда мнимый враг превратился в друга, Розамунда пересмотрела свой замысел. Она понемногу отдалялась от домика, а когда дошла до расщелины, кинулась в неё, скрывшись из виду, а там — побежала со всех ног. Не пробежала она и десяти шагов, как услышала сзади какой-то шум и мгновенно оказалась на земле. Сверкая глазами, оскалив зубы, над ней стояла собака. Розамунда обняла её; собака стала лизать ей лицо и позволила встать, но, как только она ступала хоть шаг дальше, преграждала ей путь, грозно рыча. Уразумев, что сбежать не удастся, она оставила свои попытки. Так появился у неё наставник, и самый подходящий.
Вскоре жена пастуха кликнула её из дома. Она отмахнулась бы, но Принц успешно дал ей понять, что, если она не может подчиниться себе, придётся подчиняться ему. Они вернулись в домик; хозяйка велела ей начистить к обеду картошки. Розамунда обиженно отказалась. Тут Принц ничего не мог поделать, но у хозяйки нашёлся другой союзник.
— Что ж, ваше высочество, — сказала она, — посмотрим, как вы запоёте, когда сядем за стол.
Воображения у принцессы не было, и её не тронула бы мысль о том, что когда-то она проголодается, но, к счастью, после всех этих игр она уже хотела есть и угрозы испугалась. Словом, нож она взяла и картошку почистила.
Так мало-помалу Розамунда становилась лучше. Несколько раз сорвавшись и претерпев нападения Принца, она научилась хоть как-то обуздывать гнев, а два-три вечера без еды показали ей, что поесть можно только поработав. Первым её наставником был пёс, вторым — голод.
А главное, пса она полюбила. Заслуги у него было три — он был ниже её, он был животным, она его боялась. Понимаете, она была так испорчена, что ей было легче любить тех, кто ниже, а не тех, кто выше; легче любить зверей, чем людей; и наконец, легче любить того, кого боишься, а уж его клыков и огненных глаз она боялась больше всего на свете (волка она забыла). Кроме того, он был хорошим товарищем — пока она не сердилась и не нарушала повелений, он разрешал ей едва ли не всё что угодно. В сущности, он взял над ней такую власть, что она, непослушная дочь, смеявшаяся над самой мудрой в мире женщиной, стала в конце концов смотреть на собаку снизу вверх; и слава Богу.
