Сказки - Толстой Алексей Николаевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗

Взяла да и вылезла из норы. Кот и дрозд ее схватили – и давай бить-колотить. Били и колотили, покуда она ноги не унесла. Взяли они петушка, посадили в лукошко и принесли домой. И с тех пор стали жить да быть, да и теперь живут.

Жили себе дед да баба. Дед и говорит бабе: – Ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани, поеду за рыбой.

Наловил дед рыбы полный воз. Едет домой и видит: лисичка свернулась калачиком, лежит на дороге.

Дед слез с воза, подошел, а лисичка не ворохнется, лежит, как мертвая. – Вот славная находка! Будет моей старухе воротник на шубу.

Взял дед лису и положил на воз, а сам пошел впереди. А лисица улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по рыбке да по рыбке.

Повыбросила всю рыбу и сама потихоньку ушла. Дед приехал домой и зовет бабу: – Ну, старуха, знатный воротник привез тебе на шубу!

Подошла баба к возу: нет на возу ни воротника, ни рыбы. И начала она старика ругать: – Ах ты, старый хрен, такой-сякой, еще вздумал меня обманывать!

Тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая. Погоревал, погоревал, да что ты будешь делать! А лисица тем временем собрала на дороге всю рыбу в кучку, села и ест. Приходит к ней волк: – Здравствуй, кумушка, хлеб да соль… – Я ем – свой, а ты подальше стой. – Дай мне рыбки. – Налови сам, да и ешь. – Да я не умею.

– Эка! Ведь я же наловила. Ты, куманек, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «Ловись, рыбка, и мала и велика, ловись, рыбка, и мала и велика!» Так рыба тебя сама за хвост будет хватать. Как подольше посидишь, так больше наудишь. Пошел волк на реку, опустил хвост в прорубь, сидит и приговаривает: – Ловись, рыбка, и мала и велика, Ловись, рыбка, и мала и велика! А лисица ходит около волка и приговаривает: – Ясни, ясни на небе звезды, Мерзни, мерзни, волчий хвост! Волк спрашивает лису: – Что ты, кума, все говоришь? – А я тебе помогаю, рыбку на хвост нагоняю. А сама опять: – Ясни, ясни на небе звезды,

Мерзни, мерзни, волчий хвост! Сидел волк целую ночь у проруби. Хвост у него и" приморозило. Под утро хотел подняться – не тут-то было. Он и думает: «Эка, сколько рыбы привалило – и не вытащить!» В это время идет баба с ведрами за водой. Увидела волка и закричала: – Волк, волк! Бейте его!

Волк – туда-сюда, не может вытащить хвост. Баба бросила ведра и давай его бить коромыслом. Била, била, волк рвался, рвался, оторвал себе хвост и пустился наутек. «Хорошо же, думает, ужо [9] я отплачу тебе, кума!»

А лисичка забралась в избу, где жила эта баба, наелась из квашни теста, голову себе тестом вымазала, выбежала на дорогу, упала и лежит – стонет. Волк ей навстречу:

– Так вот как ты учишь, кума, рыбу ловить! Смотри, меня всего исколотили… Лиса ему говорит:

– Эх, куманек! У тебя хвоста нет, зато голова цела, а мне голову разбили: смотри – мозг выступил, насилу плетусь.

– И то правда, – говорит ей волк. – Где тебе, кума, идти, садись на меня, я тебя довезу.

Села лисица волку на спину. Он ее и повез. Вот лисица едет на волке и потихоньку поет: – Битый небитого везет, Битый небитого везет! – Ты чего, кума, все говоришь?.. – Я, куманек, твою боль заговариваю. И сама опять: – Битый небитого везет, Битый небитого везет!

Жили-были старик со старухой. Посеяли они репку. Вот повадился медведь репку у них воровать. Старик пошел посмотреть и видит: много репы нарвано да разбросано кругом. Воротился он домой и рассказывает старухе. А она ему говорит:

– Да кто же репу нарвал? Если бы люди, так унесли бы. Наверно, это медведь проказит! Поди-ка, старик, покарауль вора!

Старик взял топор и пошел караулить на ночь. Лег под плетень и лежит. Вдруг приходит медведь и давай таскать репу – нагреб целое беремя [10] и полез через плетень.

Старик вскочил, бросил в него топором и отрубил ему лапу. Сам убежал, спрятался.

Заревел медведь и ушел на трех лапах в лес. Старик взял отрубленную лапу, принес домой: – На, старуха, вари.

Старуха ободрала медвежью лапу, варить поставила, шерсть с кожи общипала, на кожу села и начала шерсть прясть.

Старуха прядет. А медведь сделал себе липовую ногу и пошел к старику со старухой. Вот медведь идет, нога поскрипывает, он сам приговаривает: – Скырлы, скырлы, скырлы, На липовой ноге, На березовой клюке. Все по селам спят, По деревням спят, Одна баба не спит – На моей коже сидит, Мою шерсть прядет, Мое мясо варит. Старуха услышала это и говорит: – Поди-ка ты, старик, запри дверь, медведь идет… А медведь уже в сени вошел, дверь отворяет, сам приговаривает: – Скырлы, скырлы, скырлы, На липовой ноге, На березовой клюке. Все по селам спят, По деревням спят, Одна баба не спит – На моей коже сидит, Мою шерсть прядет, Мое мясо варит.

В те поры старик со старухой испугались. Старик спрятался на полати под корыто, а старуха – на печь, под черные рубахи.

Медведь влез в избу, стал искать старика со старухой, да и угодил в подполье. Тут собрался народ, и убили медведя.

В старопрежние годы в красну весну, в теплое лето сделалась такая срамота, в мире тягота – стали появляться комары да мошки, людей кусать, горячую кровь пускать.

Появился паук-мизгирь, удалой добрый молодец, стал он ножками трясти да мережки плести, ставить на пути, на дорожке, куда летают комары да мошки.

Муха пролетала да к мизгирю в сеть попала. Тут ее мизгирь стал бить да губить, за горло давить. Муха мизгирю взмолилась:

– Батюшко мизгирь, не бей ты меня, не губи ты меня: у меня много останется детей-сирот – по дворам ходить и собак дразнить.

Тут ее мизгирь и отпустил. Она полетела, всем комарам да мошкам весть посылала:

– Ой, вы еси, комары да мошки, убирайтесь под осиновое корище! Появился мизгирь-борец, стал ножками трясти, мережки плести, ставить на пути, на дорожке, куда летают комары да мошки. Они и полетели, забились под осиновое корище, лежат мертвы… Мизгирь пошел, нашел сверчка, таракана и лесного клопа.

– Ты, сверчок, сядь на кочок – курить табачок; а ты, таракан, ударь в барабан; а ты, клоп-блинник, поди под осиновое корище – проложи про меня, мизгиряборца, добра молодца, такую славу, что меня вживе нет: в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе и плаху раскололи.