Капитан Крокус - Кнорре Федор Федорович (читать книги без .TXT) 📗
— Хватит! — рявкнул Шеф. — Последнее: как вы объясняете то обстоятельство, что этот клоун подглядывал в окошко в то самое время, когда он сам себя вешал за шиворот в платяной шкаф рядом с халатом?
Сыщик стал думать. Он побагровел от усилия. Наконец он просиял и чётко отбарабанил:
— Я так объясняю — скорей всего, очень уж ему было любопытно поглядеть!
— Тьфу! — плюнул Шеф и сделал знак сыщику убираться.
Глава 20. ЛЬВИНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Когда к нему втолкнули трёх разозлённых львов, Капитан Крокус в львиной одежде сидел, забившись в самый угол своей клетки, и напряжённо ждал, пока не задвинется дверь склада и все уйдут.
И вот железная дверь, прокатившись по роликам, захлопнулась, щёлкнув замком, и Капитан Крокус поспешил встать во весь рост.
— Отойдите, пустите меня вперёд, — глухо проворчал старый лев с густой длинной гривой. — Тут чужак! Я ему задам!
Обыкновенный неопытный человек никогда бы и не догадался, что лев так много сумел сказать своим коротким ворчанием. Но Капитан Крокус знал, что львиный язык намного короче человеческого. Один и тот же звук, только произнесённый по-разному, разным тоном, может иметь ровно тридцать три разных значения, начиная от «я тебя в клочья разорву» и до «я на тебя наброшусь, чтоб вместе поиграть». Отлично понимавший по-львиному Крокус, едва только старый лев кинулся на него, спокойно сел на пол и дружелюбно сказал (говорил он всё-таки с трудом):
— Друг… Друг!.. Не хочу драться… Поделюсь пищей!
Старый лев остановился, заморгал и, склонив голову набок, внимательно стал его разглядывать. Раза два он с недоумением понюхал шкуру Капитана.
Дело в том, что люди могли принимать за льва Капитана, застёгнутого «молнией» в львиную шкуру, но лев сразу же учуял неладное.
Капитан поспешил добавить:
— Я не лев. Я человек-друг. Друг! Я поделюсь пищей. Он медленно расстегнул «молнию» и наполовину вылез из своей шкуры. Пока старый лев подозрительно обнюхивал голову шкуры,
Капитан задумчиво её поглаживал.
— Если ты человек, почему ты попал в западню для львов? — подозрительно пробурчал старый лев.
— Эти люди — мне враги. Львы — друзья!
— Люди нам враги. А ты не совсем человек. Может быть, ты немножко лев?
— Ты прав, пожалуй, я немножко лев.
Молодая львица одним прыжком подскочила к Крокусу и рыкнула:
— Сейчас я тебя ударю лапой наповал!
Капитан Крокус улыбнулся: у львицы были весёлые, шаловливые глаза и в голосе слышалось лукавство, а не ярость. Он тихонько дунул ей в ноздри, и она затрясла головой и, ласкаясь, подтолкнула его лапой так, что он едва не свалился.
Старый лев сердито буркнул:
— Не балуйся, не время баловаться! Мы в западне, тут пахнет кровью и убийством. Уррэаха! Люди всё время прячутся от нас за прутьями решётки, их никогда не достать. И только они сами умеют делать проход между прутьев!
— Я умею делать проход! — сказал Крокус. — Но если мы выйдем из клетки, то попадём в другую ловушку — вот среди этих стен. А из неё нет выхода.
— Всё равно, сделай проход, большая ловушка лучше! — промурлыкала молоденькая львица. — Хочу, хочу поскорей! Бегать!
— Надо сделать проход в стенах, — сказал Крокус. — Тогда можно бежать!
Старый лев, подталкивая носом подбородок Крокуса, обнюхал его шею и голову со всех сторон, тихонько ворча:
— Все люди нас только ловили, и запирали, и кололи острыми палками. Почему ты хочешь открыть нам проход? Ты, наверное, почти совсем не человек? Ты почти лев, да?
— Львиный человек! — мурлыкнула молоденькая львица и дружелюбно толкнула его плечом.
В этот момент взволнованный и пронзительный голос протяжно запел:
— Льви-и-иный человек! Львиииный! Миауу! Миеуу!.. — и невнятно, торопливо промяукал: — Уыпустить!.. Уыпустить всех! Всех!.. Фрр-р!..
Это протяжно пропел и оборвал, расфыркавшись от волнения, большой дымчатый кот с горящими глазами. По-львиному произношение у него было отвратительное, вроде лепета детёныша. Но львы всё-таки поняли.
Тотчас все кошки замяукали, застонали, завыли, заскребли от нетерпения когтями пол своих клеток. Они на все голоса молили:
— На крышу… Пустите нас только на крышу!!! Мя-а-а!.. Тут лохматый и рваный, одноглазый и одноухий бездомный пёс, который так долго жил среди бездомных кошек, так много с ними дрался, что и объясняться по-ихнему научился отличным образом, разобрал, о чём орут кошки, и загалдел густым торопливым лаем:
— Львиный человек всех выпустит! Всех! Всех! Всех! Живо, живо! Ручной енот, ни звука не понимавший по-львиному, тотчас понял всё, что по-собачьи пролаял рваный одноухий пёс. Он торопливо залепетал по-своему. Два барсука, услышав его голос, шумно задышали и начали переговариваться. Всё это услыхали кролики, подхватил попугай, заухала сова, зачирикали все птицы, большие и маленькие, белки возбуждённо застрекотали и защёлкали, собаки подвывали, захохотал филин, и в общем гаме совсем потонул голос синички, которая, плохо разобрав, в чём дело. уже кричала своим птенцам: «И-ду! И-ду!»
Капитан Крокус крикнул на ухо старому льву, и тот оглушительно рявкнул. Все звери сразу замолчали, а некоторые даже на спину попадали от этого грозного рыка. Тогда старый лев сказал дымчатому коту:
— Всем молчать! Львиный человек будет искать выход для всех!
Дымчатый кот угодливо перемяукал всё это одноухой собаке, та отрывисто перелаяла еноту, и так всё передавали от одного к другому, пока не поняли все. Все припали к сеткам и решёткам, за которыми были заперты, и стали следить за каждым движением Капитана Крокуса.
Капитан окончательно сбросил шкуру и внимательно стал ощупывать запор клетки. Он даже улыбнулся, найдя секрет замка. Уж он-то знал все клеточные замки на свете.
Замок щёлкнул, и Крокус вышел из клетки и прикрыл снова дверцу.
Старый лев крякнул одобрительно, но не двинулся с места.
Внимательно осматриваясь по сторонам, Капитан пошёл вдоль длинного ряда клеток и зарешеченных ящиков — к выходу.
Все кошки и собаки, теснясь и толкаясь, припали носами к сеткам, во все глаза следя за Крокусом. Обезьяний дедушка, подхватив детёныша, в волнении бегал вдоль решётки, высматривая, не открывается ли уже где-нибудь проход.
Ежи тяжело сопели, просовывая чёрные мордочки в ячейки сетки, целая толпа разных собак, большущих собачищ и маленьких собачонок, повиливая хвостами, умоляюще чуть слышно умильно стонали от нетерпения, не смея громко лаять. Кошки мяукали шёпотом, напирая на решётку, а старый обезьяний дедушка сдавленно гукнул и протянул вперёд своего обезьянёнка, показывая, что именно его надо раньше всех отсюда унести.
А енот вскочил на дыбы, уцепившись передними лапками за сетку, и долго смотрел ему вслед своими обведёнными кругами глазками, необыкновенно похожий на зашитого в меховую шкурку смертельно встревоженного крошечного человечка в больших роговых очках.
Железная дверь на роликах по краям была глубоко вдвинута в стену. Изнутри на ней не было ни одной щёлки: просто толстая гладкая железная стена, автоматически раздвигающаяся механизмом с кнопкой или рычагом снаружи.
Капитан осмотрел и ощупал каждый сантиметр двери, хотя уже понял — здесь, как в каждой тюрьме, запоров изнутри не может быть.
Он слышал позади себя тяжёлое дыхание и знал, что, обернувшись, увидит сотни устремлённых на него с надеждой глаз. Поэтому он не оборачивался, а делал вид, что пробует что-то, на что-то надеется, уже прекрасно отдавая себе отчёт, что открыть эту дверь своими силами так же легко, как вскрыть несгораемый сейф ножом для открывания консервов.
Что же делать? Открыть клетки? Выпустить львов и ждать, пока за ними не придут?..
Минута за минутой уходили, складывались в часы, и каждая минута казалась бедному Капитану длиной в час, а каждый час — как самые длинные и самые противные сутки в жизни…
