Французские сказки и новеллы - де ля Молт Фенелон Франсуа (книги онлайн полные .txt) 📗
Неизвестный автор.
Ослиная шкура
Жил когда-то король, столь великий, столь любимый своими подданными, столь почитаемый всеми своими соседями и союзниками, что его можно было назвать счастливейшим из монархов. Счастье не изменило ему и в выборе супруги — принцессы столь же прекрасной, сколь и добродетельной, и счастливая чета жила в совершеннейшем согласии. От их целомудренного брака родилась дочь, одаренная такой прелестью, таким очарованием, что они и не жалели о том, что их потомство так немногочисленно.
Великолепие, вкус и изобилие царили в королевском дворце; министры были мудры и искусны; придворные — добродетельны и преданны; слуги — верны и трудолюбивы; конюшни — обширны и полны самых лучших в мире лошадей, покрытых богатыми чепраками. Однако чужеземцев, приходивших полюбоваться этими прекрасными конюшнями, всего более удивляло то, что на самом видном месте стоял господин осел, развесив большие, длинные уши. Не по прихоти, а с полным основанием король отвел ему место особое и почетное.
Достоинства этого редкого животного заслуживали того, ибо природа устроила его таким чудесным образом, что его подстилка, вместо нечистот, всякое утро оказывалась в изобилии усеянной блестящими экю и всевозможными луидорами, которые слуги шли собирать, когда осел просыпался.
Но превратности жизни касаются и подданных и королей, а к благам всегда примешиваются и бедствия, и вот небеса допустили, чтобы на королеву напал внезапно злой недуг, против которого, несмотря на всю ученость и все искусство врачей, нельзя, было найти никакого средства. Отчаяние было всеобщим. Король, чья нежность и любовь не ослабевали вопреки пресловутой пословице, которая гласит, будто супружество есть могила любви, горевал без меры, во всех храмах своего королевства воссылал обеты к небесам, готов был принести в жертву свою жизнь ради спасения бесценной супруги; он вотще взывал он к богам и волшебницам. Королева, чувствуя, что близится последний час, сказала своему супругу, проливавшему слезы:
«Позвольте мне перед смертью попросить вас об одном: если вам вновь захочется жениться…»
При этих словах король жалобно завопил, схватил руки жены, омочил их слезами и, уверяя ее, что бесполезно говорить о втором браке, молвил:
«Нет, нет, дорогая моя королева, скорее уж я последую за вами». «Для государства, — возразила королева с твердостью, от которой еще усилились сожаления монарха, — для государства нужно, чтоб у вас были наследники, а так как я родила вам только дочь, оно должно потребовать от вас сыновей, которые походили бы на вас. Но горячо прошу вас, заклинаю вас всей вашей любовью ко мне, не уступайте настояниям вашего народа до тех пор, пока не найдете принцессу более прекрасную и более стройную, чем я; я хочу, чтоб вы поклялись в этом, тогда я умру счастливая».
Полагают, что королева, вовсе не чуждая самолюбия, потребовала этой клятвы, не веря, чтобы какая-либо женщина могла сравниться с ней, и думая, что таким образом король уже никогда не женится опять. Наконец она умерла. Никогда ни один муж не поднимал такого шума. Он день и ночь плакал, рыдал и, пользуясь правами вдовца, не знал другого дела. Сильное горе не может длиться долго. К тому же сановники королевства собрались и все пришли к королю просить его вновь жениться. Это предложение показалось королю суровым и исторгло у него новые слезы. Он сослался на клятву, данную им королеве, и не боялся, что его советникам удастся приискать ему принцессу более прекрасную и более стройную, чем его покойная жена, ибо считал, что это невозможно. Но советники признали безделицей это обещание и сказали, что красота — не важна, лишь бы королева была добродетельна и не бесплодна, что для спокойствия государства и для поддержания мира нужен наследник, что инфанта обладает, правда, всеми качествами, необходимыми для великой королевы, но что в мужья ей придется дать чужеземца, и тогда этот чужеземец либо увезет ее с собою, либо если он и будет вместе с нею править государством, детей их станут считать чужеземцами, а так как наследников не будет, то соседние народы, может быть, затеют войны, от которых королевство погибнет. Король, пораженный этими доводами, обещал подумать.
И в самом деле, он среди принцесс на выданье стал искать для себя подходящей невесты. Каждый день ему приносили портреты очаровательных особ, но ни один из них не напоминал прелести покойной королевы, и он не мог принять решения. К несчастью, он обнаружил, что инфанта, дочь его, не только восхитительно прекрасна и стройна, но что умом и прелестью она даже превосходит свою мать-королеву. Ее молодость, приятная свежесть ее нежной кожи воспламенила короля страстью столь пылкой, что он не мог скрыть это от принцессы и сказал ей о своем решении — жениться на ней, ибо только в союзе с ней он видел возможность не нарушить клятвы.
Юная принцесса, добродетельная и стыдливая, чуть не упала в обморок от этого ужасного предложения. Она бросилась к ногам короля и со всею силой убеждения, на какую была способна, заклинала отца не принуждать ее к такому преступлению. Чтобы успокоить совесть принцессы, король, у которого в голове засела эта странная мысль, обратился за советом к старому друиду. Этот друид, не столько благочестивый, сколько честолюбивый, принес дело невинности и добродетели в жертву чести стать наперсником могучего короля и так искусно повлиял на его ум, так смягчил в его сознании мысль о грехе, который тот готов был совершить, что убедил его, будто женитьба на собственной дочери есть дело, угодное небу.
Монарх, польщенный речами этого злодея, обнял его и вернулся во дворец, еще более укрепившись в своем намерении; он велел возвестить принцессе, чтобы она готовилась исполнить его приказание.
Юная принцесса под бременем непомерного горя не могла придумать иного исхода, как посетить волшебницу Сирени, свою крестную мать. Она в ту же ночь отправилась в путь в изящном кабриолете, в который запряжен был большой баран, знавший все дороги. Доехала она без происшествий. Волшебница, любившая принцессу, сказала ей, что уже все знает, но что тревожиться нечего, ибо ничто не может повредить принцессе, если она в точности исполнит все указания волшебницы. «Дитя мое, — сказала она ей, выйти замуж за своего отца было бы ведь очень грешно; но даже и не прекословя ему, вы можете этого избегнуть: скажите ему, что он должен исполнить одну вашу прихоть и подарить вам платье цвета ясных дней; при всем своем могуществе и всей своей любви он не в силах будет это сделать».
Принцесса поблагодарила свою крестную мать и на другое утро сказала королю то, что посоветовала ей волшебница, и заявила, что от нее не добиться согласия, пока у ней не будет платья цвета ясных дней. Король, в восторге от той надежды, которую она ему подала, созвал знаменитейших мастеров и заказал им это платье с условием, что, если им не удастся его сработать, все они будут повешены. Но королю не пришлось прибегнуть к столь огорчительной крайней мере: мастера на другой же день принесли это столь желанное платье. Даже голубой небесный свод, опоясанный золотыми облаками, не мог бы сравниться красотою с этим платьем, когда его положили перед принцессой. Инфанта совсем опечалилась и не знала, как выйти из затруднения. Король торопил ее. Опять пришлось прибегнуть к помощи крестной, которая, удивившись, что совет оказался неудачным, велела ей попытаться попросить у короля платье лунного цвета. Король, который ни в чем не мог ей отказать, созвал искуснейших мастеров и был так решителен, заказывая им платье лунного цвета, что между заказом и его исполнением не прошло и суток…
Инфанта, которая была в восторге от этого чудесного платья, но не от забот своего царственного отца, предалась безмерной печали, когда осталась одна со своими служанками и своей кормилицей. Волшебница Сирени, знавшая про все, поспешила на помощь к опечаленной принцессе: «Может быть, я очень заблуждаюсь, но мне кажется, что, если вы попросите платье цвета солнца, мы или вконец раздосадуем вашего отца, — ведь ему никогда не достать такого платья, — или мы хоть выиграем время».
