Летящие сказки - Крапивин Владислав Петрович (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— Антигравитация, — вспомнил я мудреное слово. — Ну так это же на той планете! А у нас откуда?
— Может быть, когда-то космонавты с другой звезды прилетели и позабыли. Давным-давно…
Я свесил голову с топчана и посмотрел на ковер.
Коричнево-серый узор. Края потерты. Вон даже суровые нитки изнанки просвечивают через вытершийся ворс. Обыкновенные нитки. Обыкновенный ковер…
— Знаешь, Виталька, не городи чушь. Если бы это было с другой планеты, то уж получше что-нибудь. Думаешь, там дураки? Они бы сиденья сделали, иллюминаторы, кабину…
— А может, им это не надо. Может, на той планете вообще сидений нет!
— Ну ладно. А где установка, чтобы антигравитацию делать? Из шерсти, что ли, она вырабатывается?
— Вот это и есть загадка, — хмуро сказал Виталька. — Это что-то новое для науки… А раз новое, значит, мы должны ученым сообщить. В Академию наук. Чтобы они изучили и разгадали.
Это мне и в голову не приходило! Но Виталька прав: надо писать в Академию. Иначе получится, что мы скрыли важное научное открытие.
— Только тогда уж нам коврика не видать. Заберут, — печально сказал я.
Виталька вздохнул.
— А может быть, никакой тут науки и нет? — неуверенно спросил я. — Обыкновенный сказочный ковер-самолет.
Виталька опять вздохнул.
Вздыхай не вздыхай, а выхода нет.
И все-таки выход нашелся!
— Виталька! А для науки его испытывать будут? Надо же ученым знать, как он летает?
— Конечно!
— А кто будет испытывать?
— Ну кто… Летчики-испытатели.
Я победно сказал:
— Летчики-испытатели умеют самолеты водить. А на коврах они ни разу не летали. Мы-то уже пробовали, а они нет! У них и не получится, они к разным рукояткам привыкли да к педалям!
Виталька приподнялся на локте и смотрел на меня с радостным ожиданием.
— Значит, мы должны испытывать! В конце концов, мы его открыли, значит, мы и должны! А когда как следует испытаем, тогда и расскажем!
Виталька даже подскочил.
— Точно! Мы должны сперва все его свойства изучить! И летать научимся хорошенько. Может, тогда нас и дальше его испытывать возьмут, когда изучать будут!
Эти мысли успокоили нашу совесть. Мы решили, что лето посвятим испытаниям ковра-самолета, а осенью расскажем о нем ученым.
Пока мы спорили и решали, окна слегка потемнели и тети Валина кукушка прокричала внизу одиннадцать раз.
Мы выждали еще полчаса.
Потом осторожненько натянули штаны и футболки.
Южное окно мезонина выходило на плоскую крышу задней части дома. Эта крыша стала нашей стартовой площадкой. Мы расстелили на ней ковер-самолет.
Первый старт был неудачным. Ковер сильным толчком поднялся в воздух, боком скользнул к забору и сел на упругие верхушки репейника.
Я скатился в колючки.
— Чего это он? — шепотом спросил Виталька.
— Это ты чего, — сердито сказал я. — Ты куда хотел лететь?
— Через забор, на улицу.
— А я хотел сперва круг по двору сделать! Ковер же не разорвется, чтобы сразу двоим угодить.
Сердиться было глупо, мы это быстро поняли. Просто надо было договориться, чтобы ковром управлял кто-то один.
— Давай ты, — великодушно сказал Виталька. — У тебя пока лучше выходит.
Мы опять уселись на ковре, и я представил, как медленно, плавно скользим мы вдоль забора, мимо крыльца, мимо поленницы. Идем по кругу, постепенно набирая высоту…
Ковер приподнял края, упруго поднял нас и пошел, пошел…
Мы перелетели через забор. Пересекли улицу. Поднялись до высоты печных труб и тихо полетели над огородами.
Я сидел, крепко обхватив за плечи Витальку. Мы молчали. Виталька часто дышал, и под майкой у него быстро-быстро стукало сердце. Ковер мягко прогибался под нами, и мы сидели, как в шелковистом гамаке. Я отпустил Виталькины плечи и подвинулся на край: хотел посмотреть, что под нами. Кромка ковра приподнялась, стала тверже.
— Охраняет. Вот молодец, — шепотом сказал Виталька.
Осторожно-осторожно я сел на краю и спустил ноги. Равновесие не нарушилось. А край ковра совсем затвердел, еще сильнее выгнулся вверх и упруго поддерживал меня под коленками.
Виталька спустил ноги с другой стороны. Опять сказал: «Вот молодчина!» — и погладил ковер. Потом спросил:
— А если вместе сесть?
— Перевернемся.
— Давай тихонечко попробуем.
Он стал осторожно перебираться ко мне и наконец сел рядом. Ковер летел и летел, без всякого крена. Видимо, обычные законы равновесия на него не действовали.
Виталька снова уполз к середине. Встал на четвереньки, потом на колени и наконец поднялся во весь рост. Постоял, балансируя, и весело сказал мне:
— Все нормально. Вставай.
Я добрался до Витальки, ухватился за его футболку и распрямил колени (а они слегка вздрагивали).
Ковер мягко продавливался под босыми ногами, но стоять было можно — летели мы ровно, как по ниточке.
И вдруг я понял, что ковер летит сам по себе! Я давно уже не управлял им. Значит, он может сам? Значит, надо ему только показать направление?
А вдруг ковер-самолет просто заманил нас на себя и теперь унесет в тридевятое царство, за темный лесной горизонт? Я моментально решил сделать разворот! И ковер послушался. В тот же миг.
— Вот умненький, — ласково сказал я и от радости опять обхватил Витальку за плечи.
Мы пролетели рядом с темной пихтой, растущей в незнакомом дворе — так близко, что мохнатая ветка чиркнула меня по плечу. На крутой железной крыше, у печной трубы, сидел кот. Он услышал шорох, увидал нас, взгорбился и зашипел. А внизу, у крыльца, загавкала собака. Но мы уже пролетели. Ощущение полной безопасности радостно захлестнуло меня. Я прибавил скорость, и на этой скорости мы стали круто подниматься над городом.
Зашумел, ударил в грудь встречный воздух, откинул назад наши волосы. Мы покачнулись, но опять крепко встали, держась друг за друга. И снизу, и сверху, и по сторонам была пустота, но она не пугала. Мы сразу и крепко поверили в надежность ковра-самолета. Он был наш друг и не мог нас обмануть.
Мы летели, прошивая светлый ночной воздух. Он лежал пластами — теплыми и остывшими, вперемежку. Мы попадали то будто в нагретую вату, то в продутый осенними сквозняками коридор. А иногда случалось так, что мы двигались словно по пояс в нагретой воде, а локти и шея — в пупырышках от колючей свежести.
Внизу под нами разрастался город с россыпью светящихся квадратиков-окошек, с тонкими бусами фонарей вдоль главных улиц. Они горели, хотя ночь была совсем светлая.
С трех сторон город обнимала широкая река. В ней отражалось серебристое небо и желтоватая заря — она не гасла над северным горизонтом.
Я вдруг подумал, что с земли мы теперь кажемся не больше почтовой марки. И все-таки…
— А если увидят? — прошептал я. — Небо-то вон какое светлое.
— Кто увидит? — откликнулся Виталька. — Улицы пустые.
— Но не совсем же пустые…
— Ну и пусть видят, — беззаботно сказал Виталька. — Подумают, что это марсианская летающая тарелка.
— Четырехугольных тарелок не бывает.
— Это у нас не бывает. А на Марсе?
Мы оба засмеялись. А ковер-самолет уносил нас в светлую высоту, где, как жидкие огоньки, переливались две самые яркие звезды.
Глава пятая
Я проснулся с улыбкой и жалостью. С улыбкой — потому что целую ночь снился чудесный сон про ковер-самолет. А с жалостью — потому что сон кончился.
Пока не забылись все подробности, надо рассказать.
Виталька тихо посапывал, лежа носом к стене. На его заросшем затылке сидел пушистый солнечный зайчик.
Я скрутил в тугую муфту подушку, взвесил ее в руке и прицелился. А для верности левой рукой уперся в пол.
Ладонь легла на что-то шелковистое и удивительно мягкое. Я вздрогнул и уронил подушку. Она упала на шерстяной серовато-коричневый узор.
Ковер лежал на полу между нашими топчанами!
Я, замирая, сполз на него и… захотел подняться до потолка.
