Сказки - Пелин Елин (прочитать книгу TXT) 📗
Ночью, когда все уснули, жена труса поднялась, выглянула в окно и закричала:
— Ах, муженёк, проснись, погляди, что во дворе делается!
— Что за крик? Ты в своем уме? — спросил муж, побледнев от страха.
— Волки, муженёк, волки! За товарищем пришли. Выйди и разделайся с ними!..
— Слушай, жена, скажи им, что я не убивал его… Он сам околел.
И трус, укрывшись с головой, притворился спящим. А у самого сердце так и колотится — вот-вот из груди выскочит.
Жена вышла во двор и скоро вернулась.
— Говорила я им, муженёк, не верят! Тебя требуют. Выйди и разгони их!
— Как же мне разогнать-то их, жена? Я, было, так сладко уснул, а тут вставай из-за каких-то волков. Пойди скажи им, пусть убираются.
— Слушай, муженёк, возьми навой, вскинь на плечо, будто ружьё, они и убегут.
Муж согласился. Вскинул навой на плечо, будто ружьё, и вышел в сени.
— И ты со мной иди, жена!
— Иду, иду, — отозвалась жена и дернула за веревку. Пустые ульи так и загромыхали друг о друга.
Трус подумал, что это волки, и шарахнулся обратно.
Навой застрял в дверях, и трус — ни туда, ни сюда…
— Ой-ой-ой, братцы волки, пустите! — закричал он, подумав, что это звери поймали его. — Пустите, я его околелым нашел… Околелым!..
Про дядюшку Петра
Взобрался дядюшка Пётр на свою лошадь и поехал в город. Дорога проходила среди садов, и над его головой свисали ветки, усыпанные спелыми черешнями.
Дядюшка Пётр остановил лошадку, оперся ногами о стремена, приподнялся и стал рвать черешни. Рвёт и ест, рвёт и ест, а сам думает:
«Если сейчас кто-нибудь крикнет моей кобылке: „Но!“ — как пить дать, упаду и разобьюсь».
Только успел дядюшка Пётр подумать об этом, как с языка у него само собой сорвалось:
— Но!..
Лошадь тронулась, и дядюшка Пётр очутился на земле.
Три упрямца
Однажды трое товарищей шли через лес. Встретился им какой-то человек и поздоровался.
Все трое ответили ему и тотчас же заспорили.
— Этот человек со мной поздоровался, — сказал один. — Мы с ним знакомы уж и не помню с каких пор!
— Не с тобой, а со мной, — промолвил второй. — Мы с ним сызмальства дружим.
— Человек этот не с вами поздоровался, приятели, а со мной. Мы с ним старинные друзья! — отрезал третий.
Спорили они, спорили и поругались, да так, что дело до драки дошло…
Тогда один из них сказал:
— Чего мы ссоримся? Давайте-ка лучше пойдём к судье. Пусть решит, кто прав.
Отряхнулись упрямцы и — прямиком к судье. Тот расспросил их одного за другим, выслушал и сказал:
— Все вы, как я погляжу, одного поля ягоды, и прав будет тот, кто упрямее остальных.
И судья начал расспрашивать, кто, когда и как проявил своё упрямство.
Первый начал:
— Один раз я заболел, и лекарь запретил мне есть яйца. Но когда матушка наварила яиц, я не утерпел и стащил одно, чтобы съесть тайком. И поди же ты, в это время дверь скрипнула, я с испугу и сунул его в рот. Тут вошёл лекарь. Увидел, что у меня щёку раздуло, удивился и стал допытываться, что и как. А после велел рот разинуть. Но я наперекор ему ни слова не говорю и рта не раскрываю.
— Эта опухоль злокачественная, — сказал он. — Придется вырезать.
Достал он ножичек, разрезал мне щёку и глазам своим не поверил, когда яйцо вытащил. С тех пор у меня и шрам на щеке.
Второй сказал:
— Однажды вечером легли мы спать, а дверь запереть забыли. Ночью забрались к нам разбойники и стали хватать всё, что ни попадется. Напрасно жена упрашивала меня встать и прогнать разбойников. Наперекор ей, я и с места не двинулся. Они обобрали весь дом, а под конец стянули с меня одеяло. Но я всё равно не встал.
Третий рассказал:
— Как-то заболел у меня зуб, и я отправился к врачу. Он посмотрел мне зубы и спросил, какой из них болит. А я заупрямился и сказал:
— Сам догадайся — на то ты и врач!
Тогда он ещё раз осмотрел зубы и выдернул один.
— Наверное, это и есть больной, — сказал он и протянул мне зуб.
— Нет! Не этот, — ответил я.
Он вырвал другой.
— И это не тот!
Он вырвал ещё один, потом ещё один и так все до одного, но я все равно не сказал, какой из них больной.
Судья терпеливо выслушал их и решил:
— Все вы упрямцы, каких свет не видывал, и потому каждый из вас прав. Тот человек поздоровался со всеми вами, но не из уважения, а из страха.
Про хаджи и его чабана
Один человек очень разбогател и решил отправиться на поклонение к божьему гробу, иными словами, решил стать хаджи. В те времена на такую дорогу много времени требовалось, что же с овцами-то делать? А было у него ни много, ни мало — триста овец. Стал он спрашивать да расспрашивать и наконец нашёл подходящего чабана, подрядил его и сказал:
— Я на поклонение к божьему гробу отправляюсь. Оставляю тебе триста овец. Смотри береги их. Когда вернусь, ты передо мной за всё в ответе будешь. С чистой совестью должен меня встретить.
— Не бойся, хозяин. В добрый час! Уж я позабочусь о стаде.
Только хозяин уехал, чабан взял да и продал полстада, а деньги в карман себе положил. Когда настало время хозяину воротиться, чабан и другую половину стада продал. Лишь одну овцу оставил пастись в саду у хаджи.
Когда хаджи вернулся, чабан зарезал последнюю овцу, взял её шкуру, взял крынку простокваши и явился к хозяину.
— Добро пожаловать, хаджи, с приездом!
— Спасибо! Ну, как стадо?
— Про стадо и не спрашивай, хаджи. Рассчитаюсь я с тобой вчистую.
— Вчистую, так вчистую, рассказывай.
— Не минуло и двух-трёх месяцев с твоего отъезда, как прошёл слух, будто ты помер, в море утонул. До того мне стало тебя жаль, что я половину овец продал, а деньги нищим роздал за упокой твоей души. После узнал я, что ты жив. Взял я и продал остальных овечек, только одну оставил, а деньги роздал нищим, чтобы свечки за твоё здоровье поставили.
— Ну, а последняя овца где?
— Как прослышал я, что ты воротился, взял зарезал её и угощение беднякам устроил. Как видишь, хаджи, рассчитался я с тобой вчистую. Вот и шкура последней овцы, а вот тебе и крынка простокваши в подарок.
Понял хаджи, в чём дело, рассердился, схватил крынку, простоквашу на голову чабану вылил и прогнал его прочь.
Вышел чабан на улицу, а лицо у него простоквашей залито. Собрался вокруг народ, диву дается.
А чабан говорит:
— Чему вы дивитесь? Кто вчистую рассчитается, у того и совесть чиста, и лицо бело.
Про лентяя
Пара воробьев устроила себе гнездо на винограднике одного лентяя.
Пришло время перекапывать виноградник. Лентяй вскинул на плечо мотыгу и отправился на работу. Придя на виноградник, он уселся отдохнуть под черешней. Увидали его из гнезда воробьи, перепугались, выскочили поскорее.
— Вот видишь, — зачирикала воробьиха, — пропало наше гнездо! Разве можно было устраивать его на винограднике? Пришёл человек с мотыгой и разорит его.
Нечего заранее о худом думать, жёнушка, может, и не разорит.
В это время лентяй поднялся и стал пробовать землю. Копнул здесь, копнул там — земля, как камень. От долгой засухи спеклась.
Вернулся лентяй под черешню, уселся в тени, вздохнул и сказал:
— Эх, землица, землица, не посчастливилось тебе с моей мотыгой познакомиться. Но ничего, дай срок, пойдёт дождь, тогда увидишь… А сейчас, дай-ка я червячка заморю, да вздремлю маленько.
Тут лентяй вытащил из сумы хлеб да соль, поел, трубку табаком набил, высек кресалом огонь, выкурил не торопясь трубочку, зевнул разок-другой и заснул сладким сном.
Когда он к вечеру проснулся, воробьи пуще прежнего переполошились и зачирикали: «Сейчас хозяин примется за работу. Пришёл нашему гнезду конец!»
