Каникулы Уморушки - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Глава третья,
в которой Калину Калиныча тянут за язык
Когда Уморушка пошла в школу, то она сделала очень неприятное для себя открытие: оказывается, на уроке нужно сидеть тихо и смирно, а если хочешь что-то сказать, то следует поднять правую руку (левую почему-то нельзя!) и терпеливо ждать, когда тебя спросят. Такие правила были написаны явно не для Уморушки. Как она себя ни сдерживала, но к концу первой четверти у нее в дневнике получилась вот такая картина:
Арифметика – 5 (27 замечаний и 14 серьезных предупреждений).
Пение – 4 (13 замечаний и 26 серьезных предупреждений).
Основы колдовства – 5+ (14 замечаний и 1 серьезное предупреждение).
Основы доброты – 5+ (замечаний нет).
Природоведение – 5+ (28 замечаний и 36 серьезных предупреждений).
Устное народное творчество – 5 (10 замечаний и 8 серьезных предупреждений).
Физкультура – 5+ (замечаний нет).
Поведение – хуже некуда.
Прилежание – так себе.
– Ну и что будем делать, внученька? – спросил Уморушку Калина Калиныч, ставя в дневнике последнюю отметку. Будем продолжать в том же духе или начнем исправляться?
– А чего я сделала? Я ничего не делала… – не глядя в глаза деду, прошептала Уморушка. – Учусь-то я хорошо…
– А на уроках как сидишь?!
– Как? – удивилась Уморушка.
– Как егоза! – рассердился старый лешак.
Уморушка попыталась вспомнить, как выглядит егоза, но не вспомнила.
– А на кого она похожа, дедушка?
– На тебя! – окончательно рассердился Калина Калиныч и пригрозил внучке: – Если до конца учебного года не исправишься – не видать тебе каникул, как своих ушей!
Уморушка тут же скосила до предела глаза: левый – налево, правый – направо, но ушей, и правда, не увидела.
– Я же не виновата, что я такой живой ребенок… Я же маленькая еще. Единственная дочка в семье… – выложила она Калине Калинычу свои главные козыри.
Но старый лешак не стал даже слушать внучкины оправдания.
– Заговаривай зубы и отводи глаза своим родителям, а меня на мякине не проведешь! Или хорошее поведение – и в награду каникулы, или… или я лишу тебя чародейной силы!
Уморушка побледнела. Только научилась кое-чему из колдовства и – нате вам! – уже прощайся с чародейной силой!..
– Деда-а-а!.. – заныла Уморушка привычным воем. – Сказала ведь – не буду, значит, не буду!..
– Что не будешь? – попросил уточнить Калина Калиныч.
– Все не буду, – пообещала Уморушка. – Скакать не буду, подсказывать не буду, язык отвечающим показывать… Мало ли чего! Всего не упомнишь.
Калина Калиныч задумался. После долгих колебаний спросил с сомнением:
– Твердо обещаешь?
– Твердо!
Старый лешак посмотрел на внучку чуть ласковее и, после небольшой паузы, сказал:
– Ну вот… Так-то лучше… А то – стыд на всю Чащу… А каникулы у вас будут, я обещаю.
И тут Уморушка вдруг спросила:
– А если я ни одного замечания не получу, ну, ни одногошеньки!.. – тогда в Светлогорск к Маришке съезжу?
– Куда?.. – удивился Калина Калиныч. – В Светлогорск?! К людям?!
– А что? Они-то к нам ездили!
Калина Калиныч хотел было произнести громовым голосом привычную фразу: «Ни под каким видом!» и быстренько улетучиться, но в последний миг вдруг передумал и сказал:
– Ну что ж… Если ни одного замечания не получишь, то, пожалуй, и съездишь к подруге в город. Только этому, Уморушка, никогда не бывать – не из того ты теста леплена, чтобы на месте сидеть.
– Я-то? – переспросила Уморушка.
– Ты-то, – подтвердил Калина Калиныч.
– А вот увидишь! – посулила Уморушка.
– Ну-ну… – усмехнулся Калина Калиныч.
– Так по рукам?
– По рукам!
Калина Калиныч, продолжая тихо улыбаться в седые усы, протянул внучке руку, и та не замедлила крепко вцепиться в нее своей ручонкой.
– Федюшк, – крикнула Уморушка вертевшемуся неподалеку подростку-водяному, – а ну-ка, разними.
Федюшка охотно исполнил просьбу, а потом спросил:
– А про что спор?
– Тсс!.. – сказала Уморушка, прижимая указательный палец к губам. – Пока тайна!..
Глава четвертая,
в которой Калина Калиныч сдается на милость победителя
Всякая тайна рано или поздно становится явной. Минуло еще три четверти, и всей Муромской Чаще стал известен спор между Уморушкой и ее дедом. А позаботилась об этом сама Уморушка. Еще бы: за все три четверти она не получила ни одногозамечания!
– Не иначе тебе нечистая сила помогла, – удивлялся Калина Калиныч, записывая в дневник любимой внучки одни пятерки. – Без колдовства тут никак не обошлось, ну, никак!
Дедушкины слова очень возмутили Уморушку, и она, пыхтя от негодования и горькой обиды, стала выговаривать деду:
– Всегда так!.. Чуть что – «Нечистая сила помогла!..» Поможет кто – жди!.. Сама молчала, сама ниже травы, тише воды сидела. Думаешь, легко, деда, так сидеть? Попробуй! И дня не высидишь. Или подскажешь кому-нибудь, или за ухо дернешь А я помалкивала, за ухи не дергала…
– Знаю, что не дергала, знаю, что помалкивала… Оттого и дивлюсь: не чародейство ли это?
– Не-а… – ответила Уморушка и почему-то покраснела, как рак.
Но дедушка не заметил перемены в окраске внучки, а может быть, сделал вид, что не заметил. Расписавшись в дневнике за учителя, он вручил его Уморушке.
– Держи, отличница. Иди, хвастай перед братьями и родителями!
Но уходить из лесной школы Уморушка не спешила.
– А обещание? – спросила она и уставилась на деда прокурорским взглядом. – Забыл, деданя?
– Какое обещание? – попробовал юлить Калина Калиныч. – Что-то запамятовал…
– К Маришке съездить, в Светлогорск!
Старый лешак прошептал что-то под нос – не то укорил себя за длинный язык, не то пробубнил заклинание – и начал потихоньку растворяться в воздухе.
Но Уморушка была начеку.
– Деда, не крути! Держи слово!
Калина Калиныч нехотя вернулся в прежнее состояние и сердито буркнул:
– Мала еще по городам ездить! Подрасти чуток!
– Ребенки должны получать яркие впечатления с детства! Ты сам родителям так говорил! Держи слово, деда!
Калина Калиныч затравленно покрутил головой, словно бы надеясь найти кого-нибудь, кто бы защитил его от настырной внучки, но никого, кроме водяного Федюшки, свидетеля его злополучного спора, не увидел.
И тогда старый лешак сдался.
– Хорошо, – сказал он, – поедешь в гости к своей Маришке. Но смотри: ежели что…
– Знаю: буду пенять на себя! – Уморушка вспомнила о брате и робко спросила напоследок деда: – А если еще и Шустрика взять? Вдвоем пенять не так обидно, как одной.
Но Калина Калиныч отказался пустить внука, хотя в глубине души понимал, что так бы ему самому было спокойнее за Уморушку.
– Нет, – сказал старый лешак, – Шустрик останется в Муромской Чаще. Лесной Совет принял решение о расчистке этим летом пещеры Змея Горыныча от тысячелетней трухи и мусора, и Шустрик с другими своими товарищами отправится на раскопки. Поедешь в Светлогорск одна, если родители возражать не станут.
– Они не станут! – заверила Уморушка деда. – Они сознательные. Я же не так просто еду, я свой уровень повышать еду.
– Какой уровень? – удивился Калина Калиныч.
– Пока не знаю, какой, – пожала плечами Уморушка. – Какой-нибудь повышу.
И она побежала к Федюшке и другим друзьям хвастаться своей победой в споре с дедом.
– Письмо, письмо напиши! – крикнул ей вслед Калина Калиныч. – Маришкиных родителей предупредить нужно!
– Хорошо-о-о!.. Напишу-у!.. – откликнулась Уморушка и, вытянув руки в стороны и сильно оттолкнувшись от земли ногами, взмыла над луговыми травами.
