Робот и бабочка - Жилинскайте Витауте Юргисовна (список книг .TXT) 📗
— Больше не буду никому мешать, — решила Снежинка. Дождусь тут следующей зимы. Другого выхода у меня нет.
В щели было темно-темно, пахло сыростью и плесенью. Время от времени забредали сюда моль или паук, но, почувствовав ледяной холод, спешили убраться подальше. В конце концов Снежинке так опротивели одиночество и мрак, что она не утерпела и снова выбралась на белый свет.
В городе уже царило настоящее лето. За углом стояла тележка с мороженым.
— Вкусное холодное мороженое! — предлагала свой товар продавщица. — Сливочный пломбир! Эскимо на палочках! Ореховое в шоколаде!
Снежинка подобралась к тележке и, улучив момент, шмыгнула в ящик, где лежали пачки с мороженым и большие куски льда. Снежинка очень обрадовалась.
— Ура! — воскликнула она. — Какое счастье! Вы тоже не растаяли и никогда не растаете! Ах, какая радость! Теперь я не одинока! — И она нежно, как к родной сестрице, прижалась к ледяной глыбе.
Но что это? От льдины пошел пар, и она стала худеть, худеть, пока не исчезла совсем, но в лужицу, как следовало бы настоящей льдине, не превратилась! Присмотревшись получше, Снежинка поняла, что лед-то здесь искусственный!
Ее охватило отчаяние, она стремглав выскочила из ящика. Горячее солнце слепило глаза. По мостовой проносились запыленные автомобили. Разомлевшие от жары воробьи искали лужицу, чтобы напиться. С набитыми сумками, обливаясь потом, шли люди. Все куда-то спешили, у всех какие-то дела. Только одной Снежинке некуда было спешить и нечего было делать. На шумной, залитой солнцем улице она почувствовала себя еще более одинокой, чем в мрачном подвале. С завистью вспомнила своих белых сестриц, которые таяли, едва коснувшись земли: ведь им не довелось изведать одиночества и никому не принесли они горя. Только она, несчастная, металась под палящим солнцем, не находя себе места, вызывая у всех изумление и нарушая привычный порядок. Снежинка жалобно вздохнула и прижалась к железобетонному электрическому столбу. Что делать, куда деваться, как жить? Подняла глаза в далекое немое небо, и вдруг ее осенила спасительная мысль. Прытко взобравшись на самую верхушку столба, она с мольбой протянула ручки вверх.
— О матушка Туча! — воскликнула она. — Милая моя матушка! Я уже хочу растаять, хочу исчезнуть! Выслушай, не покидай меня!…
Но в небесной вышине проплывали совсем другие тучи. Они ничего не знали про нерастаявшую Снежинку. Они даже не слышали ее. Плыли себе в синеве, а вслед за ними летели все новые тучи, такие же глухие к просьбам одинокой Снежинки.
Так никого и не дождавшись, Снежинка спустилась со столба и вновь побрела по улице. Шла без всякой цели, словно бездомная собачонка. Наконец добралась до уединенного скверика и опустилась на землю рядом с вянущей от жары ромашкой. Прислонилась к стебельку цветка, и потекли из ее глаз горючие слезы. Вдруг Снежинка почувствовала, что тает, превращается в большую прозрачную каплю. Лишь теперь поняла она, почему матушка Туча предупреждала: «Только, смотри, больше никогда не плачь!»
— Спасибо тебе, — уже исчезая, услышала Снежинка голос ромашки. — Ты меня напоила, ты спасла меня…
ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫЙ ЧЕРВЯЧОК
К берегу озера подошел рыболов. Кроме удочек, он нес лопату. Остановился и принялся копать землю в поисках дождевых червей.
Тут под землей начался великий переполох. Почувствовав смертельную опасность, червяки бросились зарываться поглубже и подальше от звякающей о камешки лопаты. Только один молодой червяк не поддался общей панике, не стал прятаться. Очень уж надоело ему унылое и однообразное подземное житье-бытье, он мечтал, пока молод, свет повидать да себя показать. Не сулит ли ему весь этот переполох желанных перемен? Только не зевай, парень! И юный храбрец стал бесстрашно пробираться прямо к звякающей лопате, в то время как его собратья изо всех сил стремились прочь.
— Что ты делаешь, безумец? — попытался задержать его старый, видавший виды червяк. — Куда? А ну-ка, назад, пока не поздно!
Однако наш смельчак и внимания на его слова не обратил. Упрямо полз туда, где лопата вгрызалась в землю.
— Братцы, спасите! — услышал он слабый писк. — Не могу ни одним колечком шевельнуть! Меня всего свело от страха!
— Ой-ой-ой! — вопили другие не успевшие удрать червяки. — Конец нам пришел! Конец! Все пропало!
А наш храбрец все полз и полз, пока не наткнулся на лопату и не почувствовал, что его извлекают на белый свет. Вытащили, ухватили двумя толстыми пропахшими табаком пальцами и бросили в банку, где уже копошились десятки других пленников. Все они извивались и вертелись, словно на горячей сковородке. Вопли, крики, жалобы, мольбы о помощи… А откуда здесь ждать помощи?
Потом началось самое страшное: толстые пальцы залезли в банку и начали по одиночке выуживать оттуда червяков. Вытаскивали и насаживали на крючок.
— Прощайте, братцы! — доносилось снаружи, потом — бульк! — и больше никто ничего не видел и не слышал.
Пришел черед покидать банку и нашему червяку. Он не пикнул, когда пальцы стиснули его с боков и вкололи в спину острое жало крючка. Даже в этот момент, пусть ему было и очень больно, отважный червяк мечтал о переменах и увлекательных приключениях.
Свистнула в воздухе тонкая леска, и червячок стукнулся о поверхность воды; полетели брызги, и он медленно-медленно, увлекаемый свинцовым грузилом, опустился в глубину таинственного подводного царства…
Оглушили его неслыханные звуки, опьянили новые запахи. Вода прохладной ладонью нежно прикасалась к его ране, поглаживала ее, успокаивала боль. Вокруг, иногда касаясь его, колыхались длинные тонкие водоросли, а внизу, вероятно, по самому дну, что-то мурлыча себе под нос, медленно двигалось какое-то существо. Это была двустворчатая ракушка. Видеть ее червяк не мог: только слышал, как трется песок об ее панцирь.
«Вот и начались долгожданные перемены!» — поздравил сам себя червяк, не забывая при этом вежливо здороваться с обитателями озера:
— Добрый день! Здравствуйте.
Но ему никто не отвечал — только булькала вода и бежали вверх пузырьки: это свалилась на бок, поспешно закрывая свои створки, ракушка, ошеломленная непривычным приветствием.
— Я тут у вас впервые, — оживленно говорил червяк, не зная, слушает ли его кто-нибудь. — В жизни еще не доводилось мне бывать в ваших местах. Я ведь родился в другой среде. Может, кому случалось гостить у нас?
Тут одна бойкая молодая рыбешка, вероятно, такая же сорвиголова, как и наш храбрец, решилась подплыть поближе и спросила:
— В какой такой другой среде? Где же твоя родина?
— Счастлив познакомиться с вами, — обрадовался червяк, услышав ее голос. — И благодарю за внимание! А моя родина не особенно глубоко под землей, в торфяном слое. Ползаем мы там в кромешной тьме среди корешков, камешков и всяких жучиных личинок.
Заинтересовавшись их беседой, к червяку подплыло еще несколько рыбок.
— Какой странный червяк, — переговаривались они между собой. — Уж не хочет ли он заманить нас на крючок?
— Очень даже обидно, что вы так плохо обо мне думаете! — горячо принялся разубеждать их червяк. — Меня ведь самого на крючок насадили, такого я и своему злейшему врагу не пожелал бы, а вы думаете, что я вас заманиваю! Кстати, добрый день, забыл поздороваться.
— Добрый день, — уже дружелюбнее отозвались рыбки.
Подползла поближе и ракушка, которая раньше свалилась на бок и сомкнула створки; приковылял задом наперед рак, подплыл большущий лещ, выбрался из тины юркий вьюн, похожий на червяка.
— На крючке висишь, но не кричишь и не пищишь. Даже удивительно, что не пищишь, — сказал он червяку. Его самого частенько называли пискуном.
— А почему я должен пищать? — удивился червяк.
— Потому что все твои родичи, как только попадают к нам, сразу диск поднимают, одни охи да ахи от них слышишь.
— Или теряют сознание от страха, — солидно добавил лещ.
— У нас даже поговорка есть, — улыбнулась первая бойкая рыбешка: — «Раскис, как червяк на крючке».
