Сказки давнего времени - Брлич-Мажуранич Ивана (электронные книги бесплатно txt) 📗

Снимает Топорко шапчонку, передает ее старухе и говорит:

— Только ты, бабушка, умеешь охранять мою шапчонку, а ты сама видела, какую она для нас ценность имеет!

Берет старуха шапчонку, а Топорко становится перед жупаном:

— Пришло время, жупан! — крикнул Топорко, легко подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе — и в мгновенье ока лежит на красном бархате у ног жупана готовое топорище, отделанное. А мальчишки не стало.

Поражена челядь. И жупану было бы на что дивиться, но и чудо должно иметь свое время, а жупану нужно делать то, о чем он с Топорком договорился.

Приказываете жупан слуге взять это топорище и по порядку обойти всю челядь и примерить, к чьему топору это топорище было сделано. Не знает челядь, что из этого будет, а слуга идет от одного к другому.

Топорище велико, ни к одному обуху не подходит, но когда подошел слуга к дворецкому, сразу вошло топорище в топор дворецкого и стало, как влитое. Видно, что для этого топора оно было вытесано. Принес слуга топор жупану:

— Жупан, дворецкого топор!

Жупана словно мечом полоснуло. Но он слуге приказал только отделить топор от топорища, потому что каждый на этом совещании был без оружия. А затем говорит:

— Вся челядь пусть отойдет, а подойдет только дворецкий.

Подошел дворецкий к жупану, а левая рука его за пазухой. Там, из-за кресла жупана высовываются девять растрепанных головок. Быстрые глаза зорко смотрят, ничего не ускользает от них.

— Вытяни руку из-за пазухи, чтобы увидали мы, какое ты сердце скрываешь! — говорить жупан, а очи у него страшные, подобно очам орла, когда на змею он бросается.

Но страшные очи и у дворецкого, словно у рыси, когда она готовится к прыжку. Когда они друг другу в очи взглянули, то один другому душу пронзили.

Наклонился дворецкий, сделав вид, будто падает, а сам добрался до своего тайком спрятанного ножа и бросился на жупана безоружного.

Жупан безоружен, а челядь удалилась, — пока подбежит челядь, жупан погибнет!

Но из-за липы подлетели, будто рой пчел, девять жупанчиков, а в руках у них девять добрых мечей. Мечами они встретили дворецкого и правую его прокололи руку. Окружили жупанчики дворецкого, будто жеребята волка. И как волк погибает от жеребят, так и дворецкий погибнет от детских мечей.

Вскрикнула челядь, подбежали дворяне, подняли руки, чтобы защищать господина своего, но еще раньше дети защитили своего отца, и злодею выпустили его мрачную душу.

Как бы богатырь не узнал своего сына, который его мечом защищает, когда владеть мечом его сам богатырь выучил? Узнал жупан Юрина сыновей, упали жупанчики перед ним на колени, наклонился жупан над детворой, — ну, и не спрашивай, что еще было, потому что тогда и богатырь не удержал бы слезы.

И все было бы, как нельзя лучше, если бы не застонала вдруг бедная старуха. Никто и не подумал о том, что Топорка нет.

— Исчез он, ну и что же из этого? — думают оставшееся. Оставил он свою шапчонку, благородно отслужил господину, освободил его от злого врага, спас ему сыновей и жизнь, во время всего этого и не стало его. Иначе и не бывает!

Но не так думает старуха. Она одна только знает, как сердце ее болит по Топорку! Завопила она, причитать стала и сборище проклинает:

— Кто тебя, утеха материнская, на господское направил собрание! — и собирается, причитая, из собрания уйти.

— Не плачь, старушка, не омрачай нам праздника, — крикнул ей слуга, — вот тебе твое, — и бросил ей топорище.

Полетело топорище, в воздухе перевернулось; а старуха приняла его в объятия. А так как топорище перевернулось, то и попал в старухины объятья живой и здоровый Топорко! Рассмеялся Топорко, обнял старуху за шею, уцепился, словно репейник, и целует ее, Боже милостивый, целует! — а старухиного причитания будто никогда и не было. И когда она Топорка вдосталь наобнимала, то поправила одежду и слегка почистив ее на плече, сказала, будто никогда ничего и не было:

— Не смей ты мне, дитя, одежду пачкать. Мы еще не окончили совещания, а место мое было здесь. — И стала она подле слуги, у кресла жупана, чтобы совещание ничего не решило без нее.

Когда жупан попереобнимал сыновей, то сказал им и Топорку, чтобы рассказали они ему, как все произошло.

Жупанчики рассказали, как все было, и когда жупан понял, сколько им сделал Топорко, то спросил он малютку:

— А какую ты награду просишь, дитя?

Переглянулись жупанчики и Топорко, рассмеялись и воскликнули все в один гол ось:

— Оставь нам то окошечко в стене.

Задумался жупан, много мыслей у него в голове проходит:

— Бессмысленно было строить стены до неба, — думает он, — сохранили мне детей не каменные стены, а дыра, которую мальчик в стене пробил! Для чего мне тогда и каменные стены? Для чего стены, когда им дыра нужна?

У жупана душа широкая! Когда он даёт, то не считает; когда он думает, то благородно думает. Поднялся жупан с кресла, серебром окованного, выпрямился красный молодец под развесистой липой и громким голосом сказал челяди:

— Побегите, дворяне мои, принесите долота и молоточки, принесите гвозди и кирки, будем мы сегодня рушить стены городские. Я, жупан, сам первый камень свалю. И пошлю я четыре глашатая. Пусть они сообщать по всей жупании, пусть узнают и вельможи, и народ, что стоит сейчас белый дворец жупана, словно голубь, и под Божьей рукой; что стоить сейчас белый двор жупана, словно сердце, будто на ладони! Не защищают его ни каменные стены, ни ограды, ничего его не защищает и не охраняет, кроме одной только веры в молодцов моих.

В ответ на это из сотни уст вырвался громкий крик и разнесся по полю ровному. Кличет это челядь от радости:

— Прозреют все окна дворцовые, словно слепец, когда сбросить бельма свои!

Далеко были слышны крики. Собрался народ и горожане, принесли орудия и приспособления и в прах вокруг дворца превращают они стены и камни, которые рушатся по воле жупана.

А дед Неумойко в ущелье чихнул, потому что упало ему солнце на лицо. Вскочил дед Неумойко и тотчас увидел, как он обманут. Выбежал на поляну, а солнце уже почти на полдне. Едва лишь кое-где отдельное облачко, куда бы дед мог шагнуть, такое сегодня солнце на небе! Натянул дед скороходы, зашагал; шагает, как может быстрее, чтобы только изловить беглецов.

Но когда он уже оказался над городом, было ему что посмотреть. Конечно, дед знает, что они делают. И приятно ему, и дивится он, что рушатся стены вокруг города, — и сразу дед всем всё простил. А так как заняты все большой работой и никто на него и не глядит, то уселся он тихонько на край башни городской, спустил вдоль стены ноги в скороходах и глубоко задумался. Поглаживает он бороду и тяжко ему верить тому, что своими глазами видит: вот сам жупан камень отваливает!

— О, помирюсь я с ним, потому что вот большое он дело сделал! Но всё-таки никогда его я не пойму! — окончательно решил дед Неумойко и так, сидя, нагнулся он над пропастью у башни и хорошо стянул ремешки на скороходах, чтобы поскорее добраться до горы, где он знает каждого зверька.

Постарел жупан, подросли жупанчики. А так как жупания была очень велика, то разделили они ее на восемь жупаний, а самого сильного избрали из своей среды и поставили его королем. И правил король с братьями жупанами своими жупаниями дружно и счастливо, так что и сейчас еще вспоминают это время.

А Топорко и старуха пошли по всему королевству. Повсюду виднеются чепчик и шапчонка, и королевству этому легче было бы быть без всего другого, чем без этого чепчика и шапчонки.

Сказка седьмая

Солнце-деверь [5]и Нева Невичица

I

ЖИЛИ-БЫЛИ мельник и мельничиха, и были они люди жестокого и преступного сердца. Когда царские слуги приносили молоть жито, то мельник жито смелет, никакой платы не возьмет, а еще пошлет царю подношение и только для того, чтобы угодить могущественному царю и его дочери, надменной царевне. Когда же приходили бедняки молоть жито, то мельник из двух мерок одну брал себе за плату, а иначе и не хотел молоть.