Красная ворона (СИ) - Созонова Александра Юрьевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Только Як-ки не было видно — видимо, сладко спала.
— Рэна! — Снешарис ворвался на кухню, где я в одиночестве поедала омлет с оливками. — Ты хорошо разбираешься в эпохе Возрождения?
— Разве только в английской литературе этого времени. А что?
— Эх! — он досадливо махнул рукой. — Нужна Италия, а не Англия! И не литература, а музыка и живопись.
— А что конкретно интересует?
— Человек, яркий и многосторонне одаренный, особенно в музыке и живописи, с бурной и трудной судьбой, умерший своей смертью в старости. Достаточно одинокий.
— Леонардо да Винчи.
— Издеваешься?
— Вовсе нет. Подходит под все твои определения. Но на умершего в старости ты не слишком похож: слишком нервный.
— Считаешь?.. — Снеш с сомнением почесал горбинку на переносице.
— Предполагаю. А насчет имени — Яндекс более сведущ в этом. Спроси у него.
— Да я уже достал Яндекса своими расспросами! Скоро он меня пошлет, и будет прав. Тут еще Ханаан то и дело влезает — подыскивает себе эпоху поэффектнее.
— А разве не Серебряный век — ее любимое время?
— Безусловно. Но ведь он относительно близко по времени — и ста лет не прошло. Для зрелой души это несерьезно!
Снеш без спросу отъел у меня половину омлета, торопясь и давясь, и убежал.
Но вскоре — когда я прихлебывала кофе, нарисовался Маленький Человек.
— Только не спрашивай у меня ничего о ярких личностях эпохи Возрождения, Серебряного века или династии Цянь! — предупредила я его вопрос. — Ты на порядок меня эрудированнее, и сам всё и всех знаешь.
— При чем тут эрудиция? — печально удивился Вячеслав. — Тут нужна интуиция. И взгляд со стороны. И династия Цянь, мой друг, меня вовсе не интересует. (Кстати, не Цянь, а Шань.) Россия. Начало 18-го века. А может, и 17-й. Леса, поля, бескрайние степные просторы… Вглядись в меня пристальнее, мой друг. Прямо в зрачки. Твоя душа тиха и глубока, а, следовательно, интуиции тебе не занимать. Не вспоминается ли тебе кто-нибудь из русских исторических персонажей этого времени?
Я послушно уставилась в зрачки. Маленький Человек волновался: веки дрожали, морщины на лбу рельефно вздыбились.
— Нет. Не вспоминается.
— А если напрячься?..
— Нет, — твердо ответила я.
— А если, наоборот, расслабиться, ни о чем не думать и отдаться первой ассоциации?
Тянуло отвернуться, но зрачки приклеили, словно липкая лента.
— Первая ассоциация весьма банальна: странник, бредущий от богомолья к богомолью, мужик в лаптях и обносках, с суковатой палкой. Кстати, интересный момент: почему-то все считают, что в прошлой жизни были людьми, оставившими след в истории. Не Клеопатрой, так Жанной д Арк, или хотя бы Софьей Перовской. Но ведь сочетание знаменитостей и простых смертных — один к миллиону.
Маленький Человек встрепенулся, воззрился на меня остро и беспокойно, а затем горячо пожал ладонь.
— Ты права. Ты удивительно верно сказала сейчас! Спасибо, друг мой, спасибо!.. Истинно великие души обычно проходят свой путь в тиши и тени.
Вечером Рин поджидал нас в кресле у горящего камина. Глаза его тоже горели, а кисти рук подергивались от нетерпения.
Снешарис был бодр и оживлен. Ханаан Ли волновалась и то и дело поправляла наряд — белоснежную хламиду в тяжелых складках и прозрачную газовую накидку, прикрывавшую волосы. Маленький Человек рассеянно улыбался своим мыслям и выстукивал пальцами по колену то ли марш, то ли канкан. Як-ки тихо и радостно не сводила глаз с Рина, покачиваясь в такт неслышному ритму.
— Итак, начнем! В первую очередь хочу задать конкретный вопрос: нет ли среди вас тех, кто в прошлом жил в Англии в Елизаветинскую эпоху, либо был французским вельможей начала 15-го века?
Все недоуменно переглянулись. Снеш пожал плечами.
— Молчание — знак несогласия. Жаль. Я надеялся узнать что-нибудь об истинном авторе пьес, приписываемых Вильяму Шекспиру. А также — о Жиле де Ре.
— Об этом чудовищном монстре и убийце? — удивился Маленький Человек. — О котором в народе сочинили сказку «Синяя борода»?
— Именно. Прочел о нем недавно переводную французскую статью. Отчего-то она меня несказанно обрадовала и обнадежила. Французские археологи разрыли все окрестности замка Жиля де Ре, но не обнаружили детских костей. А ведь счет должен был идти на десятки, если не сотни. Согласно преданиям злодей принимал ванны из детских внутренностей. Возникла гипотеза, что Жиля оговорили и сам он подтвердил этот навет под пытками.
— Бедный! — выдохнула Як-ки.
— Да нет, казнили его по закону, согласно нравам того времени. Поскольку Жиль действительно занимался черной магией. Но никого не убивал, разве что жаб и кошек. И предавался этому занятию лишь для того, чтобы вернуть жизнь любимой женщине. Знаете, кому?
— Жанне д Арк? — предположил Меленький Человек.
— Умница. Жиль де Ре был маршалом и ее правой рукой.
— Красивая история, — протянула Ханаан.
— Более чем. Оказывается, он не Синяя Борода, не злодей — фантастический, ирреальный, а человек, ради великой любви готовый бросить свою бессмертную душу в ад. И ведь он не один такой — оклеветанный и проклинаемый поколениями потомков. Сальери. Иуда Искариот… Впрочем, я увлекся! Спросил на всякий случай, практически без надежды: даже если кто из вас и жил в те времена, то явно не в прошлый раз, следовательно, основательно подзабыто.
Тонко уколов всех намеком на незрелость наших душ, Рин повернулся к Як-ки.
— Надеюсь, ты поможешь мне?
— Как?
— Когда появится Кайлин, прими ее поласковее и уговори показать мне Жиля — пока будешь еще в сознании. На редкость симпатичен мне этот парень!
— Хорошо. Я ее позову.
— Заранее благодарен. Но вернемся к нашим баранам! А также к тельцам и козлищам. Кто хочет первым поведать всем увлекательную историю своего прошлого жизненного пути?
— Я! — Обычно подобная инициатива мне не свойственна, но сейчас захотелось отстреляться поскорее. А потом внимать остальным со спокойной душой.
— Отлично, Рэна. Мы внимательно слушаем.
— В прошлый раз я приходила сюда лет сто пятьдесят назад, в середине 19-го века. Моя душа не слишком зрелая, конечно, но и не совсем молоденькая. Россия. Уездный город. Таганрог, или Тамбов, или Саратов, точно не скажу. Небогатая дворянская семья. Замуж меня выдали без любви, в семнадцать лет. Муж был военным и то и дело пропадал на войнах, что меня только радовало — без него в доме было спокойнее. Никто не орал, не командовал, не раздражался. Детей было двое. По обычаям того времени их выкармиливали кормилицы и нянчили няньки, поэтому видела я их не так часто. И не сумела полюбить или привязаться. В сущности, единственным моим развлечением были книги — французские и английские романы. Да еще вышивка. Умерла где-то около тридцати — чахотка. Тогда часто так умирали. Причастившись и на одре, как полагается. Муж в это время был в очередном походе. Дети были холодны — в ответ на мою холодность, и не особо грустили. Это меня задело, и последние мысли не были светлыми и умиротворенными. Вот и все, в общем-то.
— Да… — протянул Рин с кислой и укоризненной физиономией. — Такую тоску навела. До оскомины. Неужели так-таки ничего яркого, острого, страстного? Не жизнь, а школьный урок чистописания. Не верю я тебе, Рэна. Знаешь, почему? Не встретил в твоем жизнеописании собственной персоны. Я ведь занимаю немалое место в твоей нынешней жизни, не так ли? Следовательно, и в прошлом нас связывали какие-то отношения. Но вот какие именно? Может, я был твоим отцом, безумно любимым, умершим, когда тебе было восемь лет? Или оставил след на всю жизнь тайной, но страстной влюбленностью в проезжего красавца-гусара?..
Я растерялась.
— Но ты ничего не говорил о своей роли в наших прошлых жизнях!
— Это очевидно. И для выпускницы Оксфорда не понимать такое непростительно.
— Оставишь ли ты меня когда-нибудь в покое с моим Оксфордом?
— Вряд ли.
— Постой! — меня осенило. — Разве ты не сказал, что был не человеком в прошлый раз? И не намекнул, что душа твоя зрелая, а такие воплощаются редко?..
