Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян. - Автор неизвестен (читаемые книги читать .txt) 📗

— А я приказываю… — начал было князь.

Но тут с ветки дуба заверещала сорока, а с другой ветки ворона каркнула.

Князю показалось, будто они над ним смеются.

— Разогнать сейчас же! — закричал он и, позабыв о своём величии, путаясь в мантии, побежал назад к замку.

И надо же такому случиться, чтоб сверху на тонкой паутинке прямо на щёку князю спустился паучок.

— Истребить! — взвизгнул князь. — Всех до одного! Во всём княжестве! — И побежал дальше.

Но тут кто-то предерзкий схватил его за мантию. Князь даже задохнулся от гнева.

— Кто? Что? Кто смеет?

А это был обыкновенный куст роз. Мантия у князя на бегу так и развевалась, и немудрено, что край её зацепился за острые шипы.

Старик садовник спокойно подошёл к кусту и освободил полу мантии.

Князь, не помня себя от гнева, кричал во весь голос:

— Вырубить! Выкорчевать! Сжечь!

Тут подскочили придворные и вырвали с корнем чудесный куст, весь усеянный цветущими розами.

Красный от злости вернулся князь в свой дворец.

Едва он ступил в зал, как ему доложили: из соседнего княжества прибыл гонец с дружеским приветом и подарками.

— Позвать! — велел князь.

Вошёл гонец, а за ним слуга с большим ларцом.

Князь очень любил подарки. Он сразу успокоился и приказал открыть ларец.

И что бы, вы думали, было в этом ларце? Розы. Да такой невиданной красоты, что все придворные тихо ахнули. Верно, садовник соседа немало потрудился, чтобы вывести такое диво. Только не ко времени пришёлся подарок. А тут ещё, как на грех, из середины букета полез по листочку длинноногий паучишка.

Князь, увидев розы и паучка, весь затрясся.

— Никому не позволю издеваться надо мной!..

— Ваша светлость, — залепетал растерянный гонец, — эти розы мой ясновельможный князь послал вам с самыми дружескими чувствами..

— Какая дружба?! Война! Объявляю твоему князю войну! И немедленно! С сегодняшнего дня, с этой минуты!

Собрал князь войско, какое нашлось под рукой, вскочил на коня и отправился войной на соседа.

Но не было ему счастья в этом походе. В первом же сражении войско его было разбито. Солдаты разбежались, и сам князь должен был спасаться бегством.

Один-одинёшенек, без свиты, без телохранителей, он гнал своего коня по полю. А за ним, звеня саблями, неслась погоня. Негде укрыться, негде спрятаться. Не миновать князю позорного плена!

Но вот впереди завиднелся лес. Князь доскакал до леса, спрыгнул с коня и пустился петлять меж деревьев и кустов, словно заяц, за которым гонятся собаки. Только у зайца ноги бегать привыкли, а наш князь сроду не бегал. Устал он, запыхался.

Добежал князь до ручейка, что журчал у корней дуба, напился студёной воды и прислушался: тихо кругом — видно, отстала погоня.

Прилёг он передохнуть малость. Хорошо, оказывается, на зелёном мху лежать, мягко, и солнышко славно пригревает. Князь и не заметил, как уснул.

Спал он недолго. Разбудила его сорока. Уселась на сучок, верещит во всю глотку. Вскочил князь. И вовремя! По всему лесу перекликаются голоса вражеских солдат — верно, его ищут.

Опять надо бежать, где-то прятаться. Спасибо, сорока предупредила!

Тут с дуба сорвался жёлудь и стукнул князя по носу. Мотнул князь головой — и досадно ему и смешно.

«Хорош бы я был, если б этот жёлудь оказался с тыкву величиной!»

А голоса всё ближе. Снова бежит князь. Добежал до зарослей шиповника. Колючие ветки переплелись друг с другом, а в самой гущине что-то чернеет. Пригляделся князь — яма. Или брошенная нора какого-то зверя.

«Вот где спрячусь!» — подумал князь и полез на карачках прямо через колючки.

Руки ободрал, всё лицо в царапинах, а добрался-таки до норы. Хорошая нора, глубокая. Тесновато, правда, да это и к лучшему. Затаился князь, лежит, не шелохнётся.

Вдруг вылез откуда-то большой пузатый паук. Князя так и передёрнуло. А паук делом занялся: плетёт и плетёт свою сеть… Весь вход в нору заплёл.

Только кончил работу паук и засел в самой середине паутины в ожидании добычи, как вот она, погоня, тут как тут.

— Да не провалился же он сквозь землю! — говорит один солдат.

— Сквозь землю-то, ясное дело, не провалился, — второй отвечает. — А вот там среди шиповника вроде нора чернеется. Не заполз ли он туда?

А ты сам слазай да посмотри, если колючек не боишься, — засмеялся первый.

Князь так и похолодел. «Конец мне!» — подумал.

— Чурки вы с пуговицами вместо глаз! — раздался третий голос. — Филины слепые. Не видите, что ли: весь вход в нору паутиной заткан. Сквозь эту паутину муха не пролетит, не то что князь.

Пошли дальше!

Посмеялись солдаты, зашагали в другую сторону. Князь лежит, вздохнуть боится — вдруг передумают, назад повернут.

Вот и солнце зашло, смеркаться начало.

«Хоть бы ночь потемнее выдалась!» — просит князь.

Дождался ночи, полез из ямы. Осторожно лезет, чтобы не раздавить паука. Ведь тот его спас, от беды уберёг.

Крадётся князь по лесу, засады остерегается. Да, видно, надоело солдатам за ним гоняться. Пусто, тихо в лесу.

Выбрался из лесу, перешёл поле, оказался в своём княжестве.

С той поры князя не узнать стало. Всё ему ладно: и солнышко мило, и темень в радость. Даже паутину не велит слугам сметать по углам. И старик садовник доволен. Весь сад розовыми кустами засадил, очень уж он любил розы. Пришлось князю перед прогулками мантию дома оставлять.

Ну, а с войной как же? С соседом? Помирились они. Князья — известное дело — тут тебе и поссорятся, тут тебе и помирятся. Живут по-добрососедски. Друг другу в подарок букеты роз посылают.

КАК КУБА БУРГОМИСТРОМ СТАЛ

Чешская сказка

Глупец он и есть глупец. Что ни скажет, что ни сделает — любой только руками разведёт да головой покачает: кто умом обделён, с того и взять нечего!

Но бывает и так — прослывёт парень среди людей дураком, в дураках и ходит. А на деле-то умней всякого умника. Только не будем вперёд забегать. Лучше послушайте историю про Кубу, историю, что случилась когда-то в нашем городе.

Если с самого начала начинать, звался он ещё не Куба, а Кубичек. Был он сыном бедной вдовы, что жила ни в городе, ни в деревне — в старом домике неподалёку от городской стены. Лет с семи Кубичек пас двух коз и корову, больше у них ничего не было. А мать сбивала масло и носила в город продавать. Пахтанье — упаси бог! — не выливали. Кусок хлеба да кружка пахтанья — вот тебе и завтрак. Того же хлеба в пахтанье накрошишь — вот тебе и обед. Еда незатейливая. Да нашему пареньку она впрок шла. Рос он, подрастал. Был Кубичек — стал Куба. Говорит однажды мать:

— Ты вырос, а я постарела, хворая сделалась. Тяжело мне масло на продажу носить.

— Ну что ж, мама, давайте я понесу.

— Ох, сынок, никогда ты в городе не бывал, ничего там не знаешь. Обманут тебя!

— Посмотрим, кто кого обманет! — сказал Куба.

Наутро стали Кубу в город снаряжать. Мать нарвала в огородишке листьев хрена, завернула в них масло, чтоб не таяло, и положила в холщовую торбу. Куба вырядился в праздничный отцовский кафтан, вырезал себе еловую палку, повесил на неё торбу и отправился.

Подошёл к городским воротам, смотрит — дома высокие, в три этажа, народу много, и едут, и идут… У самых ворот нищий сидит, руку протянул. Плетётся мимо старушка, приостановилась, бросила монетку нищему.

Куба думает:

«Говорила мать на базар идти. Да где он, не знаю и знать не хочу. Если тут даром денежки дают, так уж за масло-то я ох сколько получу!»

Сел недалеко от нищего, расстелил на земле торбу, на торбу положил листья хрена, на них масло.

Проходят горожане, смеются.

— Это что за чучело в длинном кафтане? — один говорит.

— Верно, в огороде надоело торчать, — другой отвечает.

Куба будто не слышит.

Прошли горожане, нищий за насмешки принялся, зубы скалит.