Сказки из дорожного чемодана - Сахарнов Святослав Владимирович (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗

Взревел Кумбкахарны, стал вырывать из земли деревья и метать их в Лакшману. Черной тучей, осыпая поле землей и листьями, неслись они. Но навстречу им уже устремились стрелы героя.

Они мчались подобно потоку, разбивая в щепки деревья. И вдруг Лакшмана, опустив руку в колчан, почувствовал, что он пуст. Последняя стрела умчалась навстречу великану.

Увидев это, Кумбкахарны отделил от горы огромную скалу, и, взвалив ее на плечи, пошел к Лакшмане. Он шел, и ноги его от страшной тяжести вязли в земле.

— Сейчас он обрушит на него скалу! — горестно закричали обезьяны. — Горе нам, второй раз смерть приближается к Лакшмане!

Но это увидел преданный Хануман. Быстрее ветра метнулся он к Раме, взял у того из колчана стрелу с тонким и острым наконечником и, пролетев над полем, вложил ее в руку героя.

И едва только Кумбкахарны, приблизившись, поднял над головой камень, как стрела, слетев с тетивы, прорезала воздух и со звуком, подобным вскрику ночной птицы, вонзилась в грудь великана. Пошатнулся Кумбкахарны, издал рев, низкий и ужасный, как рев раненого слона, и рухнул на землю. И земля, не выдержав двойной тяжести, со стоном раскололась и поглотила и скалу, и сильнейшего из ракшасов.

Тогда затряслись мостовые Ланки, задрожали стены и из ворот выехала колесница, запряженная зелеными лошадьми. В ней позади возницы стоял во весь рост десятиглавый, двадцатирукий Равана.

Зеленые кони остановились посреди поля. И тогда обезьянье войско расступилось, и на поле выехала колесница Рамы. Кони, запряженные в нее, были цвета утренней зари, а колесница светилась серебром.

— Посмотри на эти белые стены в последний раз — проревел, обращаясь к сопернику, Равана. — За ними мой дворец, а в глубине его сад, в котором ждет окончания битвы Сита — та, прекрасней которой не видала Ланка. Ты будешь убит, и она станет моей. Я сказал.

И он натянул лук и пустил стрелу, тяжелую, подобно стволу пальмы. С ревом понеслась она к Раме, но воин расколол ее в полете дождем своих стрел и обрушил этот дождь на ракшаса.

И тогда оба тронули с места коней и понеслись навстречу друг другу. Колесницы столкнулись, как горы, — грохот разнесся над землей, ему ответил гром с неба. Искры, как молнии, воспламенили лес и холмы.

Так, в дыму и грохоте, при кликах тысяч и тысяч ракшасов, при визге обезьян и реве началась эта великая битва. С утра до полудня бились Равана и Рама. Колесницы их рассыпались, разбитые при столкновении, и каждый раз возницы выкатывали новые. Наконец воины спешились. В колчане Раваны кончились стрелы, и он стал метать в Раму каменные глыбы. Словно черные тучи, гонимые ветром, неслись они по небу, и каждый раз Рама разбивал их или вывертывался.

Тогда сто ракшасов принесли Раване из дворца его любимое копье. Он метнул его. Словно молния вспыхнула в небе, тревожный тоскливый звон заполнил все поле. С ужасом смотрели воины на это чудо. Летящее копье поднималось все выше и, сгибая колени, валились, не в силах видеть и слышать его, обезьяны.

— Что за копье? Уж не сам ли бог смерти Яма летит вместе с ним? — спрашивали они друг друга.

Тогда преданный Хануман, подобно сухому листу, увлекаемому ветром, взвился в воздух, догнал копье и увидел, что вместо наконечника у него сверкающий трезубец, а по бокам — медные колокола, ревущие от ветра.

— Берегись, Рама! — крикнул с неба Хануман. — Оно сейчас обрушится на тебя!

Поднял Рама свой колчан и достал две стрелы.

Первую, оперенную огнем, он пустил в небо, вторую, с наконечником, тяжелым, как лезвие топора, — в Равану.

Первая стрела догнала копье и вонзилась в него. Охваченное огнем, копье вспыхнуло и черным пеплом опустилось на землю.

Вторая стрела ударила в каменный панцирь Раваны. Тот с глухим стоном лопнул и рухнул грудой камней на землю.

И тогда Рама достал третью стрелу, завещанную ему Агастьей. На конце ее сверкал алмазный наконечник, тонкий, как змеиное жало. Рама натянул лук. Прозвенела тетива. Подобно светлому лучу пронзила стрела воздух. Она впилась в грудь великана, нашла его сердце и ужалила в него. Равана ахнул и повалился, подминая под себя деревья.

Долгий стон, который он издал, перелетел океан и сообщил всем людям, что самый могучий из ракшасов умер.

Тогда армия Сугривы с визгом и криками, потрясая копьями и палицами, кинулась на последний штурм Ланки. И ракшасы в ужасе бросились бежать, потому что впереди обезьян шли Рама и Лакшмана, а в воздухе, оглашая поле победными криками, летел торжествующий Хануман.

По улицам, покрытым, как ковром, телами ракшасов, вступили в Ланку Рама и его товарищи.

— Но где же Сита? — повторял Рама, оглядывая пустынные дворцы.

Тогда Хануман, взлетев, помчался туда, где за каменной стеной в ашоковом саду прекрасная Сита с ужасом прислушивалась к тишине, которая сменила грохот сражения.

— Твой супруг ждет тебя, госпожа! — сказала летающая обезьяна, низко склонясь перед Ситой. — Идем!

Печальным был путь прекрасной царевны через улицы поверженной Ланки. Жители с ужасом показывали на нее.

— Смотрите, — говорили они, — вот идет та, из-за которой разрушен наш город и убиты тысячи тысяч. Это из-за нее стал безумным Равана, самый жестокий из правителей!

Слыша эти речи, Сита печалилась и, когда Рама, увидя ее, бросился навстречу, жестом остановила его.

— О супруг мой! — сказала она. — Я виновата перед тобой и перед народом трех царств — людей, обезьян и ракшасов. Страсть, внушенная мною Раване, обернулась небывалой бедой. Да и обычай не позволяет тебе коснуться меня после того, как я была во дворце ракшаса. Только всеочищающий огонь, быть может, вновь соединит нас.

И она повелела слугам развести на площади перед дворцом большой костер.

Молча отправились те в лес и принесли оттуда вязки ароматного самшита и тонкие ветви бимбы. Они сложили их грудой перед дворцом, и Сита, попросив прощения у людей, взошла на костер.

Вспыхнул яркий огонь. Багровые языки пламени взметнулись в воздух, черные клочья дыма взлетели, как стаи ворон. И все, кто был на площади: и оставшиеся в живых ракшасы, и жители окрестных деревень, и косматые обезьяны — все испустили горестный вопль.