Заявка на подвиг: Сказочное повествование - Арбенин Константин Юрьевич (лучшие книги без регистрации txt) 📗
— У! — выгнул бровь председатель. — Граф фон Шилов! Это достойная рекомендация. — И повернув свою мушиную голову к сидящему здесь же Мыловару, спросил его: — Что скажешь, Семен, о своем протежете?
Мыловар явно оказался застигнут врасплох. Он встал, прожевал уже уложенную в рот черемшу, вытер руки о штаны, хмельно откашлялся. Затем бросил осоловело-разбойничий взгляд на барона Николая, которого видел впервые, и изо всех сил попытался вспомнить то, чего никогда не было. И, видимо, вспомнил.
— Хороший рыцарь, — наконец сказал он. — Крепкий, выдержанный. Немного терпкий… Кисловат. Но послевкусие — вау!
— Кисловат? — переспросил председатель и посмотрел на новичка поверх лорнета: а ведь действительно кисловат! Вслух же он резюмировал: — Ладно, кто не без греха. Ты лучше скажи вот что: не имел ли порочащих связей?
— Я? — не понял Мыловар.
— Да не ты, — рыкнул на него председатель, — с тобой, Семен, давно уже все ясно. Я про протеже твое спрашиваю.
— А… Нет, не имел, кажется. Во всяком случае, — добавил Мыловар, — замечен в таковых не был.
И он поспешил сесть на место.
— Вот и слава богу, — сказал на то председатель. — Вот и хорошо. Не был замечен — это еще и лучше, чем просто не был. Это как-то более понятно, более по-нашему, по-человечески, правильно я говорю, господа доблестные рыцари? Ну что ж, значит, с формальностями мы разобрались.
Рыцарь облегченно вздохнул. Однако вздохнул он преждевременно — ничего еще не закончилось, все еще только продолжалось. Председатель отложил бумажки в сторону, хлебнул пенного пива, заел балыком, вытер руки о щеки и его юмористическое лицо стало серьезным, а взгляд въедливым.
— А вот скажи, рыцарь, начистоту. Есть у нас сведения конфиденциального характера — а здесь все свои, так что стесняться не будем, — что у тебя в хозяйстве на должности оруженосца баба числится. Верно?
— Женщина, — поправил барон Николай, слегка смутившись (не столько вопросу, сколько тому, что опять донью Маню назвали бабой) — Оруженоска. А разве это запрещено?
— Да пока нет, — разводит руками председатель, — потому как прецедентов таких не было еще, ты первый. Ну да я не о том спросить хотел…
Председатель почесал лорнетом нос, как бы готовя разбег для новой шутки.
— А вот о чем. Может у тебя в таком случае заместо дамы сердца — того… мужик? Как говориться, джентльмен сердца? Или там — печени? А?
И он резко, по лошадиному, заржал, давая тем самым команду к хохоту и остальным рыцарям. Барон Николай покраснел лицом и вытянулся фигурой, будто его подвесили вверх ногами.
— Ладно, шучу, — перестал гоготать председатель. — Это я так, чтобы ты, голубок, убедился: нам здесь все о тебе известно.
— Да я и не сомневался в этом, — слукавил барон Николай.
— Не сомневался? А чего тогда всякой ерунды тут понаписал? — председатель со скрытой угрозой схватил рыцарские листки.
Вот тут барон Николай снова покраснел, но на этот раз съежился — будто его ударили ногой в живот. А председатель, приблизив лорнет к глазам, снова вперился в бумажки.
— Черт-те что написано. Победил великана… Псевдо… Что это значит? Что это за псевдо-великан? Ненастоящий великан, что ли, был? Непонятно.
Барон Николай объяснил, с трудом сдерживая раздражение, что великан самый настоящий, а Псевдонимов — это его фамилия. Объясняет, а сам в это время думает: «Как-то действительно все это нелепо звучит. Как-то мельчают подвиги от пересказа и объяснений, теряют свое правдоподобие…»
— Далее, — продолжает председатель. — Перевоспитал хищную плотоядную рыбу, заставил ее заговорить и дать показания… Какие показания? Ну да рыба твоя меня мало интересует, я мясо предпочитаю, поэтому перейдем сразу к третьему подвигу. Вот это вообще нонсенс: выиграл бой у одиннадцатиголового дракона Спа… Спа… — он сожмурился.
— Спартака Динамыча Крыльесоветова, — подсказывает рыцарь.
— Во-во, Крыльесоветова! Знаю я эту рептилию, встречались. Беспроигрышный дракон. Как же это ты его победил?
— Всухую, — отвечает барон Николай. — Три — ноль.
— С дополнительным временем сражались? — глаза Ивангоева загорелись тайным блеском пожизненного болельщика.
— Да, — для пущего эффекта рыцарь немного приврал, — только это усугубило его поражение: я в дополнительное время ему третью башку-то и снес.
Председатель покачал головой и посмотрел на барона Николая с недоверием.
— Ну хорошо, — говорит, — допустим. Хотя, по моему убеждению, животных надо защищать, а не бошки им сносить. А где протокол сражения? Где заключения судейской коллегии? Где результаты медэкспертизы, справки о захоронении голов… Сколько голов было?
— Три, — растерянно ответил рыцарь. — Два и в дополнительное…
— Не верю, — вдруг театрально загремел Ивангоев, привстав с места и выкидывая вперед руки. — Не верю!
Барон Николай от неожиданности вздрогнул. Рыцари круглого застолья зааплодировали. Председатель раскланялся, сел и недовольно поерзав на своем кресле, оглядел своих жвачных компаньонов. Всем своим видом он давал понять коллегам, что с молокососом пора закругляться. И рыцари, не переставая жевать, обличительно закивали, как бы показывая тем самым, что и они не верят новичку. А заместители — те не только закивали, но и скривили физиономии в отрицательную гримасу.
— Ну вот что, доблестный рыцарь, — уже спокойно, без театральных приемчиков сказал Ивангоев, — с такими документами — только в октябрята или к бойскаутам. Мелочевка какая-то, семечки, ни одного крупняка. Я имею в виду: ни одного подвига в особо крупных размерах. А у нас серьезная организация, понимаешь? Посмотри на них, — он обвел пальцем чавкающих рыцарей, — это все серьезные люди, мужчины с большой буквы «мэ». А теперь на себя посмотри. Ну куда ты со своим, так сказать, рыльцем полез на эту доску почета?
Барон Николай выпрямил плечи, пытаясь сохранить достоинство, беззвучно вздохнул, слегка поклонился и, развернувшись на каблуках, пошагал к выходу.
— Постой, торопыга, — окликнул его председатель. — Ишь, гордый какой!
Рыцарь остановился, как-то неохотно повернулся к столу.
— Слушай сюда. Резюме у меня на твой счет такое будет… Вышел бы тебе окончательный отказ, коли б не фон Шилов тебя в нашу организацию рекомендовал. Семена я уважаю, он рыцарь — что надо, без страхов, без упреков, без всякого там… Слышишь, Семен, я тебя уважаю!
Мыловар привстал из-за стола насколько смог, дал знать, что он в курсе, и тут же снова плюхнулся на свое сидячее место.
— И, что бы ты не думал, — продолжает председатель, — что мы все здесь формалисты и бюрократы, вот — смотри.
Он взял рыцарские листки, вытер ими, как салфеткой, рот, потом скомкал донельзя и картинно зашвырнул в угол залы, где на них набросились охотничьи псы, тотчас разорвав в клочья пропитанную жиром бумагу.
— Нам справки не нужны, правда, господа? — обратился Ивангоев к своим коллегам-сотрапезникам. — Мы и сами грамотные, сами справку написать можем. Вон Витя нам любую справку выпишет. Как, Витя, напишешь нашему Николаю справку?
Витя встал и весело кивнул.
— Вот видишь, напишет Витек тебе справку. Мне, Коля, от тебя только одно нужно — разборчивая подпись. От авторитетного лица, такого авторитетного, чтобы я ему сразу поверил бы. Будет подпись — так и быть, поверю, что ты — достойный нашего стола рыцарь. Примем тебя в Союз, даже без испытательного срока. Что называется, от вашего стола — нашему столу. А вот если подписи ты мне не найдешь — тогда извини! Тогда, как говориться, безоговорочная капитуляция по всем фронтонам. Тогда — иди, дроля, во чисто поле, отдыхай и ищи, так сказать, иные пути общественного признания. Понял ты меня, рыцарь-с-оруженоской?
Барон Николай неуверенно кивнул.
— Значит так, — председатель вынул из-за пояса позолоченные часики, — сейчас у нас половина десятого. Мы тут всю ночь будем заседать — время еще есть. Но и регламент соблюдать надобно — не всю же ночь, Коля, нам делами заниматься, надо и душу отвести, в кегли, понимаешь, поиграть, дамочек сердца потискать, то да се. Поэтому, давай договоримся следующим образом. Если ты до двадцати четырех нуль-нуль нам подпись на свою справченку не представишь, мы тебе засчитываем, так сказать, осечку. Пятнадцать минут джентльменских обождем, так и быть, а потом все — баста. Как говориться, сдавайте латы в металлолом, помогайте развитию феодального хозяйства. (Всеобщий смех.) Бывай, барон Коля, я все сказал.
