Медведь и соловей (ЛП) - Арден Кэтрин (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Константин начертил крест.

— Бог с тобой, — но он злился.

— Не посчитайте оскорблением, батюшка, — прошептала девушка, заламывая натруженные руки. Она замерла на пороге. — Мне бы минутку.

Священник сжал губы. Перед ним на дубовой панели ехал святой Георгий. У его коня было только три ноги. А четвертая, что еще не была нарисована, будет изящно поднята, чтобы ударить по голове змея.

— Что вы хотите мне сказать? — Константин попытался смягчить голос. Получилось не полностью, она побледнела и отпрянула. Но не ушла.

— Мы были христианами, батюшка, — прошептала она. — Мы дали обет, мы поклоняемся иконам. Но так тяжело еще не было. Наши сады затопили летние дожди, мы будем голодать зимой.

Она замолчала, облизнула губы.

— И я подумала — само пришло в голову — а если мы оскорбили старых? Например, Чернобога, любящего кровь? Бабушка всегда говорила, что будет катастрофа, если он обернется против нас. И я теперь боюсь за сына, — она посмотрела на него.

— Лучше бояться, — прорычал Константин. Его пальцы хотели взять кисть, он взывал к терпению. — Это показывает ваше покаяние. Это время испытаний, Бог проверяет, верны ли вы ему. Держитесь, и вы увидите такое царство, что вы его и не представляли. Вы говорите об иллюзиях, что искушают несведущих. Придерживайтесь истины, все будет хорошо.

Он отвернулся к краскам. Но ее голос зазвучал снова:

— Мне не нужно царство, батюшка, только достаточно еды для сына на зиму. Марина Ивановна придерживалась старых традиций, и наши дети не страдали.

Лицо Константина стало таким, как у святого с копьем перед ним. Агафья отпрянула к двери.

— И теперь Бог наказывает вас, — прошипел он. Его голос был черной водой, подернутой льдом. — Думали, что раз наказания не было два года или десять лет, то вам это простят? Процесс медленный.

Агафья дрожала, как птица в сетях.

— Прошу, — прошептала она, поцеловав его пальцы. — Вы попросите нас простить? Не ради меня, а ради моего сына.

— Я постараюсь, — сказал он мягче, опустив ладонь на ее склоненную голову. — Но вам нужно сперва попросить самим.

— Да… да, батюшка, — она посмотрела с благодарным видом.

Когда она вышла в серый день и закрыла за собой дверь, тени на стене потянулись, как коты.

— Отлично, — голос дрожал в костях Константина. Священник застыл, его нервы пылали. — Они должны бояться меня, чтобы быть спасенными.

Константин отбросил кисть и опустился на колени.

— Я хочу лишь радовать вас.

— Я рад, — сказал голос.

— Я пытался наставить этих людей на путь истины, — сказал Константин. — Я лишь хочу спросить… я хотел спросить…

Голос был нежным.

— Что ты хотел спросить?

— Прошу, — сказал Константин, — позвольте увидеть задание здесь завершенным. Я понесу ваше слово к краям земли, если попросите. Но лес так мал.

Он склонил голову и ждал.

Голос весело рассмеялся, и Константину показалось, что его душа от радости вылетит из тела.

— Конечно, тебе стоит идти, — сказал он. — Еще одна зима. Жертва и верность. А потом ты покажешь мое величие миру, и я буду с тобой навеки.

— Только скажите, что делать, — сказал Константин. — Я буду верен.

— Я хочу, чтобы ты взывал ко мне, когда говоришь, — сказал голос. Другой услышал бы в нем рвение. — И когда молишься. Зови меня каждый вдохом, зови по имени. Я — вестник бурь. Я буду среди вас и дам тебе благодать.

— Будет сделано, — пылко сказал Константин. — Будет сделано, как вы скажете. Только не оставляйте меня.

Свечи затрепетали от довольного протяжного вздоха.

— Слушайся меня всегда, — ответил голос, — и я тебя не оставлю.

* * *

На следующий день солнце пряталось за тучами, бросало призрачный свет на мир, лишенный цвета. Днем пошел снег. Все из хозяйства Петра, дрожа, пошли в церквушку, столпились внутри. Там горели лишь свечи. Вася почти слышала снег снаружи, погребающий их до весны. Он закрывал свет, но свечи озаряли священника. Кости его лица отбрасывали изящные тени. Он был схож со своими иконами, он никогда не был таким красивым.

Иконостас был завершен. Последняя икона с Христом была над дверью. Он сидел над бурей, и Вася не понимала выражение его лица.

— Я взываю к Троице, — сказал тихо и ясно Константин. — Бог позвал меня стать его слугой. Голос из тьмы, любитель бурь. Прибудь к нам.

И он громче начал службу:

— Благословен будь Господь, — сказал Константин. Его глаза были большими темными впадинами, но голос трепетал с огнем. Служба длилась. Он говорил, и люди забыли о холоде, влаге, о грядущем голоде. Казалось, Христос над дверьми давал благословение рукой. — Внемлите, — сказал Константин. Его голос стал тише, и они прислушались. — Среди нас зло, — собравшиеся переглядывались. — Оно пробирается в наши души по ночам в тишине. Ждет несведущих, — Ирина прижалась к Васе, и та обвила ее рукой. — Только вера, — продолжал Константин, — только молитва, только Бог спасут вас, — его голос становился все громче. — Бойтесь и кайтесь. Это ваше спасение. Иначе вы будете гореть. Гореть!

Анна закричала. Ее визг отражался эхом по церквушке, глаза выпучились под посиневшими веками.

— Нет! — закричала она. — Не здесь! Не здесь!

Ее голос будто раскалывал стены, усиливался, будто кричала сотня женщин.

За миг до того, как воцарился хаос, Вася проследила за пальцем мачехи. Христос над дверью улыбался, хотя раньше был серьезным. Его два зуба, как у пса, задевали нижнюю губу. Вместо двух глаз у него был один. Другая сторона лица была в голубых шрамах, глаз был грубо зашит.

Вася подумала, что где — то уже видела это лицо, пока боролась со страхом.

Но она не успела подумать. Люди по сторонам от нее зажали уши, падали или толкались к безопасности. Анна стояла одна. Она смеялась и плакала, царапала воздух. Никто ее не трогал. Ее крики отражались от стен. Константин пробился к ней и ударил ее по лицу. Она притихла, всхлипывая, но шум продолжался, словно кричали иконы.

Вася схватила Ирину в начале хаоса, чтобы ее не сбили с ног. Через миг Алеша появился и обвил сильными руками Дуню, маленькую, как ребенок, хрупкую, как листья в ноябре. Они цеплялись друг за друга. Люди бегали и кричали.

— Мне нужно к маме, — извивалась Ирина.

— Погоди, пташка, — сказала Вася. — Тебя затопчут.

— Матерь божья, — сказал Алеша. — Если кто — то узнает, что у Ирины такая мать, никто никогда не женится на ней.

— Никто не узнает, — рявкнула Вася. Ее сестра побледнела. Она хмуро посмотрела на брата, толпа толкала их к стене. Они с Алешей закрывали Дуню и Ирину телами.

Вася посмотрела на иконостас. Он был прежним. Христос сидел на троне над миром, подняв руку для благословения. Ей показалось другое лицо? Но почему тогда Анна кричала?

— Тихо!

Голос Константина прозвенел как дюжина колоколов. Все застыли. Он стоял перед иконостасом, подняв руку, как на иконе над его головой.

— Дураки! — прогремел он. — Вы — дети, раз испугались женского крика? Встаньте. Тихо. Бог защитит нас.

Они сбились, как отруганные дети. Голос священника делал то, чего не могли вопли Петра. Они покачивались. Анна содрогалась, рыдала, пепельная, как небо на рассвете. Бледнее был только сам священник. Свет свечей был наполнен странными тенями. И на иконостас падала не тень человека.

Вася размышляла, пока служба продолжилась. Бог здесь? Черти не могли войти в церковь, они были существами этого мира, а церковь — следующего.

Но она видела тень.

* * *

Петр привел жену домой, как только смог. Ее дочь раздела ее и уложила в кровать. Но Анна плакала, ее тошнило, это не прекращалось.

Ирина в отчаянии побежала в церковь. Она нашла отца Константина на коленях перед иконостасом. После службы люди целовали его руку и просили спасти их. Он выглядел спокойно. Даже торжествующе. Но теперь он казался Ирине самым одиноким в мире.

— Вы придете к моей матери? — прошептала она.

Константин дрогнул и обернулся.