Сказки народов Сибири - Коллектив авторов (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
— Таким ты будешь века, — сказал Амака дереву. — Если же будешь перерастать себя, ты будешь сохнуть с вершины.
С той поры большие утёсы разваливаются сами собой в мелкие россыпи, а переросшие деревья сохнут.
Медведь и кедровка
По тайге бродил медведь. Он был старый и голодный. Медведь искал пищу. Увидела его кедровка и стала над ним насмехаться.
— Дедушка медведь, иди сюда! Здесь орехи! — крикнула кедровка издалека.
Услышал он, что птица зовёт его кушать. Пошёл к ней. Шёл, шёл… Вдруг слышит — снова в стороне тот же голос:
— Дедушка, иди сюда! Здесь орехи!
Показалось медведю, что шёл он неладно. Изменил путь. Идёт на голос. Стал подходить ближе, а кедровка перелетела подальше на новое место и опять закричала:
— Дедушка медведь! Иди сюда! Здесь оре-ехи!
Побежал голодный медведь на призыв, а там ни кедровки, ни орехов.
Понял он, что кедровка обманывала его. Рассердился и сказал:
— Кедровка, ты обманывала меня, так помни: когда будет большой урожай орехов, ты всё равно не станешь наедаться. Сколько бы ты ни ела, ты всё время будешь испытывать голод. Когда в тайге совсем не родится орехов, ты будешь мучиться от сильного голода и подыхать.
И стали кедровки с тех пор прожорливыми.
Карась и медведь
Однажды карась, греясь на солнышке, задремал в заводи, возле самого берега. В это время спустился к реке из тайги медведь: захотелось ему напиться. Увидел медведь карася, ударил по воде лапой да и выплеснул карася на берег.
— Ага, — говорит он карасю, — попался, сейчас я тебя съем.
И уж совсем пасть разинул, чтобы проглотить карася.
Видит карась — дело плохо: приходится пропадать. Пустился он на хитрости и говорит:
— Подожди, медведь. Съесть ты меня успеешь, — все равно мне с берега не уйти. Давай лучше сначала состязаться: кто из нас выносливее, ты или я? Я останусь вместо тебя на берегу, а ты полезай на мое место в воду. Кто из нас дольше выдержит и не умрет, то и останется победителем.
Медведь согласился: есть ему не сильно хотелось, да почему и не выкупаться — день жаркий, солнце так и палит. К тому же он был уверен, что выдержит в воде дольше, чем на берегу карась, который живо от воздуха задохнется.
Бросился он в воду и спустился на самое дно. Лежит там, не дышит, — как бы водой не захлебнуться. Долго крепился, наконец задыхаться начал. Вынырнул на поверхность — и на берег. Отдышался немного, отряхнулся — и к карасю: жив ли он. А карась настолько хорошо себя на берегу чувствовал, что преспокойно заснул на солнышке.
Рассердился медведь, что не мог карася победить. Ударил его со всего размаха лапой, так что карась сплющился в лепешку, и отшвырнул его в воду. А сам убежал в тайгу.
Карась же с той самой поры стал широким и плоским, как оладья. А до того он был круглый, как шар, про это каждый старый эвенк знает.
Как старый Тока эвенков помирил
Жили три бедных эвенка пастуха. Жили дружно: в гости ездили друг к другу, в беде выручали друг друга.
Каждый эвенк имел по десять оленей. На каждом олене ставил свою тамгу (знак). Пасли они оленей в разных долинах. Сойдутся, и каждый своих оленей хвалит.
Однажды ночью кто-то оленей эвенков согнал в одну долину и тамгу на всех поставил одинаковую.
Встали утром пастухи, и никто своих оленей узнать не может. Заспорили эвенки:
— Это мои олени!
— Нет, то мои олени!
Спорили долго, а оленей поделить так и не могли.
Пришли в чум своих отцов. Отцы сошлись, спорили, спорили и тоже оленей поделить не могли. Пришли эвенки в чум к своим братьям. Сошлись братья, спорили, спорили и тоже оленей разделить не могли.
Так ходили эвенки из чума в чум, никто не мог разделить их оленей.
Тогда решили они отыскать самого умного в тайге и его спросить. Долго шли и дорогой все спорили.
— Мои олени!
— Нет, мои олени!
Пришли в далекое стойбище и спросили:
— Где самого умного сыскать?
Им ответили:
— Умнее Орумо-богача нет: стадо оленей у него самое большое…
Потоптались на месте эвенки, друг на друга посмотрели.
— Богатый поймёт богатого, бедный — бедного. Орумо-богач нам не поможет.
Ушли эвенки. В другом стойбище спросили:
— Где самого умного сыскать? Им ответили:
— Шаман Алка — самый умный, силу имеет немалую…
— Не поможет нам шаман Алка, — ответили эвенки, — злой он, не любит бедняков…
Пошли дальше. Видят: огромное стадо оленей пастухи пасут. Спросили эвенки:
— Кто хозяин этого стада?
— Мы — хозяева, — ответили пастухи дружно. Удивились эвенки:
— А тамгу чью ставите на оленях?
— Тамга на всех одинаковая, — ответил старый пастух Тока.
— Как одинаковая? — ещё больше удивились эвенки. Пастухи ушли к стаду.
Старый пастух Тока сказал:
— Говорите, эвенки, о своей беде. Помогать будем. Рассказали эвенки. Выслушал их пастух Тока, трубку из зубов вынул, и видят они через синее облачко дыма — смеётся Тока:
— Я думал, у вас беда большая случилась, оттого так далеко шли…
Эвенки удивленно переглянулись:
— Как разделим оленей: тамга у всех одинаковая! А пастух Тока спрашивает:
— Дружно ли вы, эвенки, жили? А? Отвечают:
— Дружно!
— Тогда зачем же оленей пасти врозь, пусть у них будет одна тамга, один хозяин.
Эвенки зашумели, обступили пастуха Току:
— Кто, кто хозяином оленей будет? Кого назовёшь из нас? Тебя, старого, слушать будем!
Опять Тока трубку из зубов вынул, облако дыма пустил и говорит:
— Ваше стадо — вы и хозяин!
Обрадовались эвенки, каждый думает: «Как я разбогател: было у меня десять оленей, стало тридцать».
Попрощались они с пастухом Токой и довольные ушли. Идут и говорят:
— Однако, старый Тока самый умный в тайге, другого искать не пойдём.
С того времени помирились эвенки, оленей пасут сообща, тамгу ставят одну.
Якутские сказки
Хвастливая лягушка
Лягушки в тундре жить не захотели. Поселились в таёжном болоте и стали считать себя хозяевами тайги. Деревьев они, правда, не видят, в моховых озерках, в топях гнилых свою жизнь проводят. Но кажется им, в этих топях, в этих болотищах только и можно жить. Что там, за осокой, за кочками?
«Ничего там нет! — думают лягушки. — Конец болота, конец света. Что ещё может быть, кроме наших кочек? Не может ничего быть! Какие еще песни могут быть, кроме нашего кваканья? Уж не птичья ли болтовня?»
Так говорили лягушки.
А одна, самая хвастливая, вылезла весной на верхушку самой большой кочки, увидела своё отражение в луже стоячей воды и заквакала:
Так наквакивала лягушка, грея на солнце озябшую спинку и скрюченные лапки. Во время долгих северных холодов лягушка спала и простудилась. Голос у нее был хриплый, а ей казалось, такого звучного голоса никогда не слышало родное болото.
