Как Кузька домовят помирил - Александрова Галина Владимировна (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
А Змей Горыныч на кухню вошел, в котле ложкой помешал, правая голова, в желтой шляпе, попробовала. Левая голова в красной шляпе тут же возмутилась:
— Ты чего ешь, а нам не даешь? Опять поперек всех торопишься?
Тут первая голова в желтой шляпе вдруг завертелась, закрутилась. Ноздрями воздух втягивает, глазами по сторонам поглядывает, что-то выискивает:
— Чую я, чую человечий дух. Кто к нам незван-неждан явился? Кто потревожить решился?
Третья голова в красной шляпе тоже воздух втягивает, переговаривается с первой:
— Ох есть, есть тут дух! Только вот не человеческий, а другой какой-то.
— Почему это другой? — рассердилась первая голова. — Я говорю человеческий, значит, человеческий. Сейчас мы его найдем и съедим!
И так уж голова страшно челюстями клацнула, зубами щелкнула, что Кузька под кроватью чуть под пол не провалился. Жаль только, что проваливаться дальше было некуда — итак под землей, в норе находился.
А головы все принюхивались. Даже средняя голова, которая до этого все время спала, прикрыв глаза, проснулась и принюхалась. А затем, широко зевнув, сказала:
— Да почудилось вам все. Над деревнями налетались, человечьим духом надышались, вот и напридумывали. Нет у нас никого здесь и быть не может. Давайте-ка лучше поскорее поедим, да спать завалимся.
Первая и вторая голова нюхать прекратили, друг на друга поворчали, а затем есть кинулись. Двумя лапами половник ухватил Змей Горыныч. Правой лапой варево в рот у правой головы отправляет, левой лапой в рот у левой головы. Затем сразу двумя лапами один половник в рот своей средней голове запихивает. А третья голова все время старается себе что-нибудь перехватить, отнять у средней головы. А та все также сонно помалкивает, не возмущается.
А первая и третья голова переругиваются.
Кузька же под кроватью сидит ни жив ни мертв. Смотрит, с каким аппетитом Змей Горыныч ужинает. Представляет себе, как найдет сейчас его какая-нибудь голова, увидит и решит закусить маленьким пухленьким домовенком.
Кузька хоть и боялся, а все-таки подметил, что одна голова, которая посерединке, сонная все время. Ничего ей не надо, только бы поспать, а вот левая, третья голова поесть любит. Ну а первой, правой головы домовенок боялся больше всего. Ох и сердитая она была!
Тут Змей Горыныч котел свой опустошил, а из коридора целый мешок притащил. Третья голова тут же так громко слюнки глотать стала, зубами в предвкушении щелкать принялась. Кузька даже глаза закрыл. «Вот оно что! — думает. — Там, наверное, полным-полно маленьких упитанных домовят. А этот страшный-страшный Змей Горыныч сейчас как примется, словно плюшки, домовяток беспомощных трескать».
Кузька уши зажал, глаза закрыл — мученья домовят видеть не хочет. Но не слышно было ни страшных криков, ни плача. Лишь чмоканье и чавканье раздается. А запах! Кажется домовенку, что пахнет сладкими ватрушками, медовыми пряниками и вкусными плюшками.
Кузька один глазок открыл, потом другой. Смотрит — а Змей Горыныч из мешка достал коврижки, коржики, пироги сладкие, медово-ягодные плюшки-ватрушки, пышки, крендельки сахарные, лепешки, оладушки. Все свежее, мягкое, пышное. Полный мешок сладостей да лакомств! А коврижки еще сверху медом свежим поливает, плюшки вареньем намазывает и уплетает.
Кузька даже под кроватью привстал от удивления. Так вот чем страшный Змей Горыныч питается, вот чем он увлекается! Не маленькими домовятками, а сладкими печеньями! Вот что он, оказывается, из деревень похищает и к себе в нору тащит.
А Змей Горыныч опять сам с собою переругался. Первая голова правой лапой ухватила медовую плюшку. Плюшка большая, красивая, вкусная. Третья голова, которая больше всех ела, все к себе в рот тянула, тут же левой лапой эту же плюшку постаралась к себе утащить, в свой рот запихать. Чуть не подрались между собой две головы. Если бы средняя не вмешалась, не проснулась, да не успокоила неугомонных, неизвестно чем все бы и закончилось.
Поел Змей Горыныч. Смотрит домовенок — а-я-яй! Какое безобразие! На столе мусору осталось — видимо-невидимо. А чудище убирать ничего не собирается, даже не пытается. Думает Кузька, может быть, со Змеем какой местный домовенок прилетел? Может, он порядок и наведет?
Да только не показалось ни одного домовенка, никто убираться и не стал. Лишь Змей Горыныч подальше от стола отошел, все три пасти свои открыл, да как дыхнул, как огнем полыхнул — весь мусор и загорелся.
«Так вот про какую печку девочки-снежинки говорили! — догадался домовенок. — Действительно, как живая — как откроешь заслонку, так оттуда огонь и летит».
Тем временем хозяин норы, наведя таким образом порядок, завалился на пуховую перинку, под шелковое одеяло спать. Средняя голова тут же захрапела, засвистела. Через некоторое время прекратили переругиваться и две другие головы.
Домовенок хотел уж было вылезти да убежать, куда глаза глядят. Уж лучше ночью в глухом лесу, чем в этой страшной норе со страшным чудищем. Как вдруг почувствовал он, что постель над ним опять заколебалась. Проснулась, видимо, какая-то голова.
Кузька высунул голову из-под кровати и увидел, что третья голова Змея Горыныча, левая, та, которая поесть любит, поднялась уже на своей длинной шее и тихонько потянулась к оставшимся от ужина кренделям и плюшкам.
Две головы спят, похрапывают, а третья тем временем леденцами закусывает, плюшками и пряниками зажевывает. Кузька смотрит, дивится. Понять не может, как одним телом сразу три головы управляют?
Тем временем третья голова все плюшки доела, еле-еле дух перевела, да с размаху на перину плюхнулась. А две другие даже глаз не приоткрыли.
А вот домовенку не поздоровилось. Видимо, так много Змей Горыныч плюшек съел, что не на шутку отяжелел. Перина-то вместе с кроватью под ним и просела, домовенка придавила.
Кузька уж пыхтел, охал, а вылезти из-под кровати никак не мог: пухленький, упитанный — вот и не получается. Закручинился Кузька, запечалился над своей невеселой долей, да не заметил, как и уснул.
Вот и раздавалось в темноте и тишине пещеры похрапывание. Громкое — Змея Горыныча, а тихое, с присвистом — маленького домовенка. Так и ночь пролетела.
Глава 5. Три головы хорошо, а все же одна — лучше
Ранним утром проснулся домовенок, а Змей Горыныч еще с перины подняться не соизволил. Что делать маленькому домовенку? Сидит Кузька, выжидает. Вскоре проснулась правая голова:
— А ну, лентяи, вставайте!
Средняя голова лишь забурчала в ответ, сладко позевывая:
— Ну вот еще. Может, полежим, на перинках понежимся, подремлем?
— Нет, нет, — строго проговорила первая голова. — Вставать пора, по деревням летать, порядок наводить, плюшки таскать. А ты чего молчишь, третья голова?
— Ой-ой-ой, — услышал в ответ Кузька, — что со мной случилось, что произошло! Зубы болят, сил нет!
— Что? — грозно закричала первая голова. — Ах, так у тебя, значит, зубы болят? Неужели опять все плюшки за ночь съела? Ой, и у меня теперь живот заболел. Точно, наша обжора все плюшки-крендели за ночь съела.
Змей Горыныч быстренько спрыгнул с кровати и вылетел на кухню. Наконец-то освободившийся Кузька услышал возмущенный рев. Первая голова обнаружила, что третья, действительно, одна съела все сладости и теперь негодовала по этому поводу.
Домовенок не знал, куда и кидаться. Выбежать из норы, пока Змей Горыныч в ней находился, было невозможно. А оставаться под кроватью не только страшно, но и голодно. В животе маленького домовенка громко урчало — вот уже целый день он ничего не ел. Скорее бы чудище это улетело, тогда бы и домовенок выбраться смог.
Но Змей Горыныч передумал улетать. Две головы между собой поссорились, поругались. Лишь вторая, сонная голова, смогла их успокоить.
— Ах ты злодей! — кричала первая голова. — Зачем все съел? Я на тебя какого-нибудь богатыря найду. Пусть он тебя отрубит! Без тебя лучше. У меня теперь из-за тебя живот разболелся.
