Казахские сказки - Автор неизвестен (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Но Жаман продолжал отпираться. Тогда хан рассердился и приказал палачам повесить Жамана. Палачи повели Жамана к виселице, накинули на его шею петлю и подняли его высоко под перекладину.
Жаман читал молитвы. Потом он стал хрипеть. Уже дыхание его остановилось, как вдруг, рассекая толпу, прискакал всадник на белом коне, в белой одежде, с лицом, закрытым покрывалом, и ловким ударом сабли перерубил веревку. Когда Жаман упал на землю, всадник сошел с коня, положил на грудь лежавшего саблю и так же быстро, как появился, умчался неизвестно куда.
Прошло немного времени, и Жаман пришел в себя. Палачи хотели было вешать его снова, но он сказал:
— Теперь ведите меня к хану!
И палачи повели его к хану.
Увидав Жамана, хан вскочил со своего трона и с гневом закричал:
— Почему до сих пор не казнили его?
Палачи, упав на землю, рассказали хану обо всем случившемся. Хан обернулся к Жаману.
— Что же, ты решился наконец сказать мне правду?
— О повелитель! — сказал Жаман.— Я пришел сказать всю правду.
— В таком случае скажи, правда ли, что ты был у Менды, дочери Вали-бая, в ту ночь?
— Правда.
— Дал ли ты слово,, что женишься на ней?
— Да, дал слово.
— Почему же в тот раз ты не сказал мне об этом?
— Мой хан! — молвил Жаман.— В тот рае я не сказал правды по следующей причине: когда я пришел к дочери Вали-бая и дал ей знать об этом, то она послала мне оселок, нож и драгоценный камень. Это означало: «До тех пор, пока оселок не сточится, до тех пор, пока нож не отделится от рукоятки, храни тайну. Человек, не раскрывший тайны за этот срок, своей верностью завоюет мое сердце, подобно тому, как силой рассекают драгоценный камень...» Так говорила она этими предметами.
Я ответил: «Тайну буду хранить до тех пор, пока голова моя не оторвется от плеч, подобно ножу, клинок которого я отделил от рукоятки. Тайну буду хранить, пока оселок не сточится, и я его разбил вдребезги. Буду хранить тайну и завоюю твое сердце подобно тому, как рассекаю драгоценный камень». И я сделал это. Как видишь, я дал слово. И потому в тот ра;з я не говорил правды. Но когда меня привели к виселице и стали вешать, девушка, пожалев меня, прискакала на белом коне и, перерубив веревку, положила поперек меня свою саблю. Это означало: «Без вины за меня не погибай. Я убедилась в твоем мужестве и твоей верности. Поэтому я возвращаю тебе клятву!» Она сама освободила меня от связывающего мои уста слова, и я теперь говорю правду, истинную правду.
Убедившись в правдивости Жамана, хан созвал народ и устроил большой шир, длившийся тридцать дней и сорок ночей. Потом он сосватал Жаману красавицу Менды.
Однажды сорок визирей, возненавидевших Жамана с тех пор, как хан приблизил его к себе, держали совет.
— Так это продолжаться не может! — решили визири.— Надо посеять вражду между ханом и Жаманом. Надо привести хана к Жаману в гости, показать ему красавицу Менды. Хан не устоит перед ее красотой, и мы зажжем между ними огонь вражды.
Уговорившись, они стали наперебой хвалить хану красавицу Менды.
Ха,н поддался уговорам и, побывав в доме Жамана, собственными глазами убедился в необычайной красоте Менды.
«В самом деле, — подумал хан, — она достойна меня!» Вернувшись во дворец, он призвал к себе сорок визирей.
— У меня не было никаких мыслей против Жамана,— сказал он, обратясь к визирям.— Вы заронили их во мне.* Я увидел красоту Менды и теперь спрашиваю вас, к какой хитрости вы прибегнете, чтобы мне овладеть ею?
Визири ответили:
— Мы уже придумали, господин наш! Позови Жамана. Пошли его в Барса-Кельмес, в страну, откуда никто не возвращается. Там он и умрет. После его смерти кто же возьмет его жену, как не ты, хан?
Хан послал за Жаманом жигита. Подошел жигит к юрте Жамана и стал смотреть через щель. Видит: лежит Жаман на кошме, отдыхает. А жена его сидит возле него, смотрится в зеркало, любуется собой и говорит Жаману:
— Я удивляюсь делам аллаха. Он объединяет таких людей, разница между которыми, как между небом и землей. Смотрю я на себя и вижу, что подобна четырнадцатидневной луне, достигшей полнолуния. Смотрю на тебя — ты подобен озеру, вода которого высохла.
Жаман поднял голову:
— Не так ты говоришь, Менды! Ты соблазнилась не моим темным цветом кожи или моей старостью, а вышла замуж за мой ум,— закончил он, рассмеявшись.
Менды, улыбнувшись словам мужа, обернулась. Жигит, входивший в это время в юрту, пораженный ее красотой, потерял сознание и упал.
Жаман и его жена спрыснули жигита водой и, когда он пришел в себя, стали расспрашивать. Жигит сказал, что хан послал его за Жаманом, и ушел.
Когда жигит вернулся во дворец, хан недовольно сказал:
— Ты ушел давно! А мы тут сидим и ждем тебя.
Жигит рассказал хану, как все было, и хан от его речей еще больше загорелся желанием.
Когда жигит ушел, Жаман опросил жену:
— Пойти к хану или нет?
— Иди,— сказала Менды.— Я давно думаю, что он хочет послать тебя в Барса-Кельмес. Коли пошлет — согласись. Но не бери в дорогу быстроногого скакуна, не бери и плавного иноходца. А возьми самую сытую отъевшуюся лошадь из трбуна. Сорок визирей будут тебя провожать на трехдневное расстояние. Но лишь только они скроются из виду, ты вернись обратно, зайди в лес, зарежь своего откормленного коня и принеси его мясо домой. Вот мы и будем питаться им.
Когда Жама-н пришел к хану, хан сказал:
— Я хочу тебя послать в дальний трудный путь. Моя надежда не на твое мужество, а на твой ум. Поедешь?
— Поеду,— сказал Жаман.— Посылай, куда хочешьГ
— Есть такая страна,—сказал хан,— называется она Барса-Кельмес. Там пасется овца, один волос которой золотой, а другой серебряный. Если ее зарезать, то из шкуры выйдет шуба. Хочу я носить такую шубу. Над той страной летает утка, крылья которой из серебра, а перья из золота. Из них я хочу сделать себе венец. Там живет великан — у него есть черный аргамак. За один шаг он сто верст перешагивает. Я хочу сесть на этого коня. Вот иди —достань мне шкуру овцы, перья утки и аргамака!
Жаман, выбрав из табунов самого откормленного коня, пустился в путь. Сорок визирей провожали его на трехдневное расстояние. А проводив, вернулись назад. Едва скрылись визири, Жаман повернул своего коня, заехал в густой черный лес Каратогай. Там он зарезал своего коня, сходил домой за вьючной лошадью, привез в свою юрту мясо и посолил его. Под кроватью вырыл Жама-н глубокую яму. Днем сидел в ней, а ночью вылезал наверх и, питаясь мясом коня, жил со своей женой беззаботно.
Прошел год. Однажды, будто бы для того, чтобы высказать соболезнование, хая приехал к красавице Менды. После угощения хан начал:
— Когда я посылал своих визирей за самой никчемной травой, за самой никудышной птицей, за самым ничтожным человеком, то твой муж оказался этим Жама-ном. Но хотя он был Жаманом, я, покоренный его умом, даже уступил было ему ханский трон. Благодаря своему уму он женился на тебе. Но теперь, видно, оря я понадеялся на него, послав его по одному важному государственному делу. Срок возвращения его прошел. Быть может, такова воля аллаха... Но я не хочу оставить тебя одинокой. Недаром говорят: «Когда умрет старший брат, жена его остается в наследство младшему». Жаман мне был как брат — вот и решил я взять тебя к себе, заботиться о тебе.
— Э-э! — сказала Менды.— Если такова воля аллаха, то ничего не поделаешь! Когда он впервые приехал к вам, мой хан, у вас в руках был драгоценный камень. Этот камень вы, по совету Жамана, разбили. После этого камень стал никчемным. У каждой вещи, хан, есть свое время, в которое она дороже, чем в любой другой час. Тогда я была девушкой, а теперь подобна рассеченному камню: все равно, служа тебе, я не угожу! Поэтому лучше не трать, хан, времени попусту!
Говорят, что хан, смущенный ответом красавицы Менды, вернулся домой ни с чем.
Хан ушел, Менды кликнула Жамана из ямы.
— Теперь иди к хану и сам отвечай! — сказала она.
