Сказки Вильгельма Гауфа - Гауф Вильгельм (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Однажды сильная буря застигла Вильма на берегу моря; он вздумал укрыться от нее в Стинфольской пещере. Ветер свирепо загоняет в нее волны, они с шумом разбивались о каменные стены, рассыпаясь белою пеною. Пещера эта доступна лишь с одной стороны; в нее можно проникнуть только сверху через расселину да и туда редко кто отваживался лазить, разве отъявленные смельчаки: кроме опасностей, ходили еще самые страшные толки о привидениях и нечистых духах, являвшихся будто бы там. Но Вильм был не из робких. С трудом влез туда и под покровом висячей скалы, уселся на камне над страшною пропастью. Буря ревела. Он задумался; его не покидала мысль о погибшем здесь когда-то корабле. Что он доселе ни делал, как ни расспрашивал — ничего не мог узнать. Местные жители ничего подобного не помнили. Долго ли он так просидел — и сам он не знал, когда же буря стихла и он встал, чтобы выбраться наружу, он ясно расслышал слово как бы выходившее из воды: «Кар-ми-лан!» В испуге он вскочил и заглянул в пропасть: «Это оно, — вскричал он, то самое слово, что преследует меня во сне и не дает мне покою!» — «Кармилан!» — раздалось еще раз тихо и жалобно из пещеры, и Вильм в страхе опрометью бросился домой.
Однажды ночью у самой Стинфольской пещеры, плывя в лодке и шаря своим длинным веслом по дну морскому, он вдруг зацепил за что-то. Ветер поднимался; темные тучи застилали небо; лодку сильно качало; но Вильм упорно стоял на своем и тянул и тащил весло свое; тогда вдруг как бы сорвавшись оно пошло свободно и легко; Вильм подумал, что весло сломалось.
В ту же минуту показалось на поверхности воды что-то темное, круглое, прозвучало слово «кармилан»; Вильм протянул руку, хотел схватить, но вдруг все исчезло; месяц заволокло тучами, буря разыгралась. Рыбак пристал к скалам, лег отдохнуть и уснул. Обычные сны не покидали его. Когда Вильм проснулся, солнце уже ярко светило, и море было тихо и гладко как зеркало. Он только было хотел снова отправляться на работу, как увидел — издали по воде, что-то прямо плыло на него. Вскоре он различил лодку; на ней не было ни парусов, ни весел. Кто-то сидел в ней. Это был сухощавый маленький старичок в желтом полотняном платье и в высоком красном колпаке, с закрытыми глазами, неподвижный как мертвец. Напрасно Вильм окликнул его — тот не отвечал. Тогда рыбак хотел привязать к лодке веревку и оттащить ее в сторону, но тут старик стал как то странно шевелиться, и невольный ужас охватил рыбака.
— Где я? — спросил он по-голландски, глубоко вздохнув. Вильм знал несколько этот язык; он научился ему у голландцев рыболовов, а потому ответил старику, назвав ему по имени тот остров, и в свою очередь спросил кто он и, что ему надо?
— Я пришел на розыски Кармилана.
— Кармилана? Пресвятые небеса! Да что же это такое? Что это за Кармилан? — воскликнул он.
— На такой вопрос я не могу отвечать.
— Что такое Кармилан, спрашиваю я?
— Теперь — ничто! Но прежде был один из богатейших судов с золотом.
— Где он погиб?
— Не знаю где именно; с тех пор прошло много времени, но я прихожу сюда и здесь отыскиваю золота. Хочешь помочь мне? Добыча пополам.
— Охотно! Но как?
— Как? Надо быть храбрым, чтобы согласиться на мои условия. Будь в полночь на самом пустом и одиноком месте острова; возьми с собою провожатого и корову. Корову заколи, сними шкуру и вели себя крепко в нее завернуть, затем ляг и лежи смирно; к часу ты уже будешь знать где сокровища Кармилана.
— Нет, этого я не хочу! Так погубил злой дух и старого Энгроля. Прочь от меня, нечистая сила!
Старик зашипел от злости; он проклинал и бранил рыбака, но тот более не слушал, проворно гребя и вскоре обогнув скалу, скрылся.
Но Вильм не устоял; по прежнему не занимаясь работою, он все нищал и нищал, а между тем предложение старика его соблазняло и манило; не в силах долее противиться злому духу, он решился ему отдаться.
Напрасно Каспар возражал другу, напрасно старался удержать от гибели, Вильм шел на нее очертя голову. Решили заколоть последнюю корову, которую прежде ни один из них не хотел продавать. Каспар по слабости уступал другу своему. Сам пошел за ним ночью и сам вел корову. Кругом все было глухо и пусто: болота, леса, изредка пролетала вспугнутая птица; черными пятнами лежали тени гор на вязком топком болоте. Одинокие пешеходы с трудом пробирались. Местами огромные камни преграждали путь их; кругом вздымались дикие скалистые горы; скрытые в густом тумане. Редко бывала там человеческая нога. Рыбаки остановились, готовясь к жертве.
— Вильм! Умоляю тебя! Опомнись! Вернемся! Не губи себя! Не отдавайся ты злому духу! — просил бедный Каспар.
— С ума ты сошел! Да чем мы жить с тобой станем!
— Чем жить? Я буду работать с утра до ночи, я ничего не пожалею для тебя, я все готов сделать, только живи ты честно, по-божески!
— С твоих трудов не разживешься! Нет, брат, думать больше нечего! А жаль тебе коровы — так бери, веди ее назад, я здесь покончу с жизнью. У меня рука не дрогнет, вот и нож с собою! — и он вытащил нож.
Нечего было делать бедному Каспару. Закололи они корову, а буря становилась все шумнее и шумнее, гром гремел, дождь лил как из ведра и пока они снимали кожу, промокли до костей. Каспар крепко завернул Вильма в кожу и, спросив его еще раз не нужно ему ли чего, — пошел домой, горько плача. Буря ревела, молния сверкала, дождь наполнял болота, и Вильму казалось, что вода подступает к нему, еще минута — и он захлебнется. Завернутый в кожу, он не мог пошевелиться; она туго облегала его, от дождя прилипая все более и более; вода поднималась; вот уже струйка побежала в ухо. Вильм старался высвободиться, поднять голову; он не смел призвать на помощь Бога, но ему страшно было обратиться и к той силе, которой уже отдался.
Он забылся. Вдруг резкий холодный ветер пробудил его. Открыв глаза, он увидел бушующее море и при частом сверканьи молнии — разбитое судно, летевшее по волнам. Поднялся ужасный смерч, налетел на Вильма и подняв его понесся дальше. Несчастный в ужасе закрыл глаза; его ударило о скалистые горы, окамлявшие болото. Там все было спокойно, вода тихо журчала, и Вильму слышалось словно церковное пение. Сначала он думал, что ошибается, но вслушиваясь, узнал и псалом, который слыхал прежде у голландских рыболовов. Голоса неслись из долины. Вильм с трудом пододвинулся к камню и приподняв на него голову увидел шествие, идущее прямо на него. На всех лицах выражалось горе и тревога, а с мокрой одежды капала вода. Подойдя к нему, все умолкли. Спереди шли музыканты, затем моряки, потом рослый здоровый человек в старинном платье, шитом золотом, с мечом за поясом и с рупором в руке. Налево шел маленький негр, который нес трубку и давал по временам курить своему господину. Последний остановился прямо перед Вильмом; по обе стороны от него разместились прочие, одетые не так нарядно, как он. Все курили трубки. Позади шел также народ: там были и женщины, иные с детьми на руках, другие держали их за руки; все в богатой, но чужеземной одежде. Кучка голландских матросов заключала шествие, и у каждого была крошечная трубочка в зубах и полон рот табаку.
Вильм со страхом смотрел на них. Долго и молча стояли они перед ним; дым становился все гуще и гуще; они напирали все ближе и ближе, и несчастному Вильму казалось, что вот-вот его затеснят, задавят; холодный пот выступил на лице его. Он вскинул глаза к верху и ужаснулся. У самого изголовья его сидел тот сухой старикашка так же мертво и неподвижно, как в первый раз; но теперь, точно нáсмех всему собранию, у него также была трубочка в зубах.
— Во имя того, кому вы служите, скажите, кто вы и чего вам от меня нужно? — в отчаянии вскричал Вильм.
Рослый человек затянулся табаком и затем, передав трубку мальчику, отвечал замогильным голосом:
— Я Альфред Франц Свельдер, командир амстердамского корабля «Кармилана», погибшего со всей командой на обратном пути из Батавии. Вот мои офицеры, вот храбрые матросы, вот пассажиры. Зачем вызывал ты нас из тишины морской? Зачем нарушил наш покой?
