Йу с морских островов - Ли Юнас (версия книг .txt) 📗
Из ближних и дальних мест приезжали люди и толклись у сарая, где он работал; не всякому удавалось заказать лодку или купить готовую; если Йу соглашался, этому радовались, как великой удаче.
Два с лишним десятка готовых лодок выстроились на берегу. Йу перестал следить, которая из них седьмая, он уж и думать забыл о каких-то подсчётах. Ну выпало кому-то захлебнуться в солёной водице! Стоит ли горевать об одной потонувшей лодке, когда столько других надёжно носят по морю своих хозяев, которые живут в достатке и благоденствуют. Одним словом, Йу давно перестал вести счёт лодкам. Пускай, мол, покупатели сами хорошенько смотрят и выбирают, которая им больше понравится.
Между тем Йу сделался важной шишкой, он так круто заправлял в своём деле и так властно себя поставил, что всех держал в страхе, никто не смел ему и слова поперёк сказать.
На чердаке у него выстроилось в ряд несколько мер серебра, к тому времени он уже снабжал лодками всю округу.
И вот как-то раз поехали его братья в церковь к воскресной службе, они сели в новую десятивесельную лодку и взяли с собой младшую сестрёнку Мальфри.
Вечер настал, а их все нет как нет. Пришёл подмастерье и стал советовать, что надо бы снарядить лодку на розыски, — начиналась непогода.
Йу с отвесом в руках занимался в это время разметкой следующего бота, на этот раз он задумал построить такое большое и замечательное судно, чтобы все остальные не шли рядом с ним ни в какое сравнение.
— Что же, по-твоему, они отправились в море на таком корыте, на каких у нас раньше плавали? — прикрикнул Йу на своего помощника и выставил его, так что тот не успел даже опомниться.
А ночью Йу не мог сомкнуть глаз, слушая, как воет ветер и бьётся в стену, а с моря несутся протяжные крики.
Вдруг в дверь постучали, и, кто-то его окликнул.
— А ну вас! Ступайте, откуда пришли! — сказал Йу и перевернулся на другой бок.
Немного погодя будто бы маленькие пальчики заскреблись за дверью, и снова — тук-тук!
— Уймитесь! — рявкнул Йу. — Ночь на дворе, а вы спать не даёте! В своём доме человеку покоя нет!
Но возня под дверью все продолжалась, кто-то там шебаршился, как будто никак не мог дотянуться до дверной ручки.
Все выше и выше елозили по двери невидимые ручонки.
А Йу, будто бы так и надо, знай себе хохочет.
— Где это видано, чтобы большая десятивесельная лодка с Морских островов опрокинулась оттого, что ветер подул! — продолжал он насмешничать.
Но тут ручка двери дрогнула, опустилась, и дверь распахнулась.
Глядит Йу, а на пороге Мальфри с матушкой и все братья. Вокруг них тлело морское свечение, с одежды стекала вода.
У всех были бледные, землистые лица, на губах застыла предсмертная судорога.
Окоченелая ручонка Мальфри обвивала шею матери; видать, вцепилась в последний свой смертный миг; девочка плакала и жалостно укоряла брата, что сгубил её молодую жизнь, не уберёг от погибели.
Тут уж Йу понял, отчего они не возвращаются.
Точно ветром его подхватило, кинулся он в тёмную ночь, кликнул людей на помощь; люди сбежались, разделились по лодкам, отчалили.
Вышли в море, долго везде искали, да все понапрасну.
А на другой день, когда уж совсем светло стало, волны вынесли к берегу пропавшую лодку, она плыла вверх днищем, а в днище на месте киля зияла пустая дыра.
Тут уж Йу понял, кто был виновником.
Но с той ночи, как у него погибла вся семья, все переменилось для Йу в родном селении.
Днём, пока звенели топоры, со стуком опускались и шуршали по доскам рубанки, пока со всех сторон раздавался перестук молотков, там шла привычная жизнь, и на берегу все теснее становилось от строящихся лодок, которые стояли бок о бок, сгрудившись, как птицы на гнездовье.
Но едва наступал вечер и смолкал дневной шум, к Йу приходили гости.
Хлопотунья-матушка шаркала по комнатам и копошилась в шкафах, выдвигала и задвигала ящики; потом лестница начинала скрипеть под грузной поступью братьев, которые подымались наверх, в спальные комнаты.
Йу разучился спать по ночам.
Иногда приходила малютка Мальфри, и стонала, и вздыхала под дверью.
И вот, лёжа в кровати, Йу бессонными ночами принимался считать и прикидывать, сколько же лодок с негодными килями вышло из его мастерской и пустилось в плаванье.
Счёт получался длинный, и чем длиннее, тем больше становилось лодок-призраков.
Тогда Йу вскакивал и в кромешной тьме спешил туда, где стояли лодочные сараи и навесы:
Возле каждой лодки он опускался на корточки, водил вдоль борта коптилкой и выстукивал молотком её киль, стараясь угадать, которая из них седьмая, но сколько ни вглядывался и ни прислушивался, ни разу не заметил ничего особенного. Все лодки были прочные и справные; где ни колупни, всюду из-под чёрной смоляной краски выглядывало светлое, чистое дерево.
Однажды ночью на него опять напал страх при мысли о новой трехпарной лодке, которая стояла у причала и завтра должна была выйти в море. Тревога не отпускала и наконец погнала его на пристань, чтобы ещё раз проверить, все ли в порядке с килем.
Он залез в лодку, сел на корме и нагнулся, чтобы посветить лампой, как вдруг на него пахнуло от воды густой и тяжёлой гнилью.
В тот же миг ему послышались в море хлюпающие звуки множества шагающих ног, как будто по мелководью брела большая толпа народу, приближаясь к берегу.
И вот он увидел, что из моря выходит кучка людей и направляется к сараям, их было столько, сколько обычно помещается в лодке.
Худые и костлявые, шли они, понуро согнув спины и выставив перед собой руки. Все, что попадалось на их пути, будь то камень или столб, свободно проходило сквозь их тела, их поступь была неслышной.
За первыми тянулись другие, их было много — большие и малые, старые и молодые всё шли и шли, и скрипели, качаясь, ходячие мощи.
Этим толпам не было ни конца ни края, одна за другой выходили они из воды и ступали на берег, где строились лодки.
Временами в разрывах туч проглядывал месяц, и лучи его освещали сквозные ребра скелетов и белые зубы в чёрном зиянии ртов, раскрывшихся навстречу солёному потоку, чтобы в нем захлебнуться.
А шествие все продолжалось, тесно и кучно напирала толпа за толпой, густо заполоняя берег.
Наконец Йу подумал, что все уже тут собрались перед ним, кого он пересчитывал каждую ночь и никак не мог счесть; и тогда его обуяла ярость.
Он встал во весь рост со скамьи, хлопнул себя по кожаным штанам и крикнул:
— Ещё больше было бы вашего племени, кабы я, Йу с Морских островов, не настроил вам новых лодок.
Но тут вся толпа всколыхнулась, в воздухе прошумел порыв холодного ветра, и, словно влекомые его дуновением, пустотой зияя из чёрных глазниц, они понеслись на него.
Стон прошёл по толпе, и сквозь зубовный скрежет слышались вздохи, каждый стенал об утраченной жизни.
И тогда Йу в ужасе отчалил от берега и пустился в бегство.
Но парус повис, и Йу очутился на мёртвой воде. На стоячей поверхности повсюду плавали гнилые, набухшие доски — обломки погибших лодок. Все, как одна, они были одинаковой выделки, и все, как одна, потрескались и поломались, все были одинаково склизкие, облепленные клочьями какой-то зеленой мерзости.
Костлявые мёртвые пальцы высовывались из воды и ловили плавучие щепки, но никак не могли уцепиться. Мёртвые руки, мелькнув над водой, опять погружались в пучину.
Тут Йу распустил парус и поплыл. Поплыл, отдавшись на волю ветра.
По временам он озирался и пристально вглядывался в глубину, нет ли погони. Под водой шевелились костлявые руки мертвецов, однажды сквозь туман мелькнула острога, которая метила ему в грудь.
Потом налетел шквал, засвистел в снастях ветер, и лодка понеслась стрелой, рассекая брызжущие пеной крутые волны.
Море окуталось мглой, клочковатый туман носился по ветру, волны позеленели.
Днём Йу разглядел в тумане баклана, всю ночь его оглушали бакланьи крики. Но птица была осторожна и не оставалась подолгу на одном месте. Йу ничего не стал делать, он только следил глазами за нахальной тварью.
