Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (список книг .TXT) 📗

— На, не реви…

Данька благодарно шмыгнул носом.

— Ты не думай, я потом отдам. Все восемьдесят…

— Да не надо. Только больше не играй на казенные… Эй, у кого есть нитки-иголки?

У мальчишек, разумеется, не было. Штаны и пуговицы бросили через стену девочкам.

— Пришейте побыстрее! А то во дворце Даньке оторвут не пуговки, а голову!

Девчонки поворчали, но работу сделали быстро. Перекинули штаны обратно. Данька замахал ими, стряхивая песок. Штаны были очень узкие, похожие на рыцарский стяг с двумя длинными косицами. Одна косица желтая, другая красная. Данька влез в них торопливо и со скрипом. Потом натянул зеленую бархатную курточку с пуфами у плеч, сунул ноги в лаковые полусапожки с кружевами на отворотах. Нахлобучил зеленую шапочку с перьями. Кружевным обшлагом вытер щеки.

— Девочки, спасибо! Ребята, я побежал! — И замелькал разноцветными ногами.

Стали собираться домой и остальные. Кое-кто отправился немедля, другие поныряли напоследок и тоже двинулись к дороге. По двое, по трое.

Скоро на мальчишечьей половине остались только Авка и Гуська. А за стеной, кажется, вообще никого.

Авка не спешил, дома делать нечего. Разве что заставят перекладывать поленницу для просушки, но в этом интересного мало. Но и в воду ему не хотелось, накупался до озноба. А Гуське хотелось. Он, такой тщедушный на вид, совсем не боялся холода. Готов был плескаться в озере часами, хотя плавал не многим лучше Томчика Ваваги.

— Авка, я окунусь разок, можно?

— Только не лезь на глубину.

— Нет, я рядышком! — И умчался.

Авка лениво поглядывал, как незагорелый еще и костлявый Гуська плещется недалеко от берега, грелся под солнышком и размышлял. О том, что сегодня что-то не так. Какой-то сбой в нормальном течении событий. Нет, ничего плохого не случилось, наоборот. И с экзаменом великая удача, и на тыквокате прокатились (Авке такой случай привалил впервые в жизни), и… Данькина неприятность закончилась так неожиданно и по-доброму.

Досадно, что Данька пустил слезы. Реветь (даже потихоньку) из-за проигрыша — дело недостойное, даже если тебя ждет нахлобучка. Конечно, бзякой за это не назовут, но и сочувствовать не будут. А сегодня вот — все Даньку пожалели, это же видно было.

Пуговки ему бы в любом случае отдали, но под клятву, что завтра же вернет долг, причем с наценкой. Да еще и похихикали бы. А сейчас вон как вышло! Кучерявый Каталка вроде бы не из самых добреньких, а поступил прямо как рыцарь Татан Великодушный из книжки «Тыквогонские легенды». Все это как-то непонятно.

Сбой привычных правил вызывает в душе напряжение (даже если это хороший сбой). Не страх, но какое-то ожидание. Будто за одной необычностью случится что-то еще. Авка по опыту знал, что часто так и бывает. Например, прошлым летом он отвел в стадо Матильду, вышел на опушку рощи и увидел в небе тройную, небывалой яркости радугу! Полюбовался, подумал «к чему бы это» и почти сразу наткнулся в траве на Мукку-Вукку (она и сейчас живет у него в доме). А осенью было такое: с утра в Авкиной голове придумалась глупая песенка —

Хорошилло и Мудрилло

Не поладили с Храбриллой.

Тра-та-та! Красота!

Кто-то будет без хвоста! —

а в полдень качнулась земля — киты, видать, и впрямь чего-то не поделили. Правда, землетрясение было слабенькое, ничего не разрушилось, только целых полчаса звонили колокола городских часов да в Императорском детском парке сами собой крутились карусели…

Вот и сейчас, после всех нынешних событий, Авке казалось — вот-вот что-то произойдет. Порой делалось вокруг тихо-тихо. И загадочно. Как во сне. Это было приятно и… страшновато. Авка наконец тряхнул головой.

— Гусенок! А ну вылезай! Весь уже синий! — Хотя с берега было не разглядеть, синий он или еще какой.

Гуська послушно выскочил на песок. Запрыгал, захлопал себя по ребристым бокам. Авка, ворча для порядка, растер его своей рубашкой.

— Одевайся живо!

Гуська прыгнул в широченные штаны, натянул их до подмышек. Авка со вздохом стал натягивать школьный костюм. Было немного жаль, что ничего так и не случилось. И, видимо, уже не случится…

Но…

Что-то на миг закрыло солнце. Свистнуло над головами. Пронеслось, замедлило полет. Зависло над берегом в сотне шагов от мальчишек. Круглое, большущее, сверкающее выпуклым стеклом.

— Ложись, — быстро сказал Авка. И они с Гуськой зарылись подбородками в песок.

КАКАЯ ФОРМА У ЗЕМЛИ?

Полукруглое что-то лежало неподвижно. Частью в воде, частью на песке. Может, это Луна раскололась надвое и прозрачная половина плюхнулась сюда, на Императорский дикий пляж?

Если так, это будет великое открытие. Авка прославится на всю Тыквогонию и окрестные страны (ну, и Гуська заодно). Надо пойти и посмотреть.

Только почему-то не очень хотелось вставать.

Авка посмотрел на Гуську. Тот смотрел на Авку с испугом, но и с готовностью выполнить всякую команду. «Что ж, пошли», — хотел уже сказать Авка. Но в этот миг блестящий купол бесшумно разъехался. В темной щели возник мальчишка. Он уперся в края ладонями, раздвинул щель пошире и шагнул на песок.

И сразу пошел к Авке и Гуське.

И чем ближе подходил, тем понятнее делалось: не мальчишка это, а девочка.

Да, одежда была мальчишечья — такие же, как у Авки, узкие брючки до колен (только не бархатные, а, кажется, кожаные), тесная серая безрукавка со шнуровкой на груди, тупоносые башмаки на босу ногу. И стрижка короткая, и никаких сережек, брошек и бус. Но по легкой походке, по чуть заметной плавности движений все же можно было угадать девочку.

Гуська, видимо, тоже угадал. Извернулся и быстро сменил лежачую позу на сидячую, обхватил колени. Авка тоже торопливо сел. А потом встал. Сообразил: девочка-то незнакомая, неизвестно откуда и, скорее всего, без всякой вредности и склонности к дразнилкам. А он — житель здешних мест. Можно сказать, хозяин на этом берегу. Значит, надо вести себя как подобает.

— Привет, — сказала девочка.

Она стояла теперь в двух шагах. На лбу ее, отжимая назад светлые прядки, сидели большущие очки. Вернее, прозрачная полумаска. Странная такая. И слово «привет» прозвучало тоже странно: слегка растянуто («приве-ет») и с незнакомой ноткой (лишь после Авка вспомнил, что это называется «акцент»),

Авка сдвинул босые пятки и наклонил голову:

— Здравствуйте, сударыня…

Она сморщила похожую на изгиб кукольного ботинка переносицу.

— Давай без церемоний, ладно? — («Без церемо-оний» — получилось у нее.) — Тебя как зовут?

— Август… Авка. А это Гуська.

Гуська стоял рядом и смущенно отряхивал песок с широченных штанин.

— А меня Звени?т.

— Где у тебя звенит? В ухе, что ли? — сумрачно от стеснения спросил Гуська. И глянул исподлобья.

Она не обиделась. Показала в улыбке большие редкие зубы.

— Имя такое — Звенит. А можно — Звенка. Так меня мой дед зовет. И ребята…

Авка пошвыркал ступней о песок и сказал опять:

— А это Гуська.

— Ага, — согласился Гуська. — То есть Густав.

— Вот и хорошо, — еще шире улыбнулась она.

— Что хорошо? — подозрительно спросил Гуська.

— То, что познакомились. Вы ведь первые, кого я здесь увидела… Как называется этот берег?

— Это… Императорский загородный дикий пляж, — отозвался Авка. Он был удивлен.

Удивилась и Звенит:

— Значит, у вас тут империя?

— Что значит «у вас»? — Авка слегка обиделся. — Ты сама-то откуда? Из Диких областей, что ли?

— Тогда почему ты не черная? — придирчиво спросил Гуська. — И даже ничуточки не коричневая.

— У нас в Никалукии нету никого черных и коричневых. Разве что сильно загорят. Но это лишь к концу лета… И никакой империи тоже нету. У нас давно уже самая республиканская республика с выбранным президентом.