Рыжий, честный, влюбленный - Полонский Георгий (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Тут кто-то прыснул в темноте, развеселился – сестры и Лео, оказывается, уснуть еще не успели, а может быть, Людвиг с мамой разбудили их.
Луиза догадалась, что мучило Людвига:
– Нет, вы гляньте... ему совестно спать на этом!
– Эй, ты – не дури, простудишься! – предупредила Лаура. – Успокойся: не убивал папа эту Выхухоль!
– А как было? – спросил Людвиг.
– Она сама разделась! – отвечал Лео, постанывая от хохота. - Позвольте, говорит, господин Ларсон, я подарю вам эту шубку!
Девочки и Лео прямо-таки закатывались, такой смех разбирал их. А младшему их брату, при всем напряжении ума, никак было не понять: что тут смешного? Пусть бы эти развеселившиеся представили себе: за их собственным мехом охотится кто-то крупный и сильный... Или они думают, что они самые непобедимые? Или у него, Людвига, с чувством юмора что-то не так? Почему он не понимает своих? Почему они ржут сейчас, как чужие?
Ну их, он будет спать. Спать, не обращая внимания на тех, кому не нравятся его мысли, кому дикими кажутся его чувства... Спать-спать-спать...теперь ему силы понадобятся, много сил... Он плотно-плотно закрыл глаза. Но попробуй усни, если под тобою не мех теперь, а что-то холодное и жесткое... Однако, он сам выбрал это! С а м – и, значит, уговорит себя , что постель стала сносная, нормальная! И вообще – все у него нормально... И, пожалуйста, отвяжитесь!
Глава 5.
Домашний урок хитрологии
Простую эту просьбу не уважили. Наоборот: привязали его крепко-накрепко. Веревкой! Один ее конец стянул ногу Людвига у щиколотки, а другой – петелькой держится на запястье у старшего брата, у Лабана! Так он выгуливал Людвига на другой день... Унижение, которого ну никак нельзя было ожидать, предвидеть, от которого прямо-таки дух перехватывало!..
Лабан взобрался на большущий, покрытый мхом валун. И деловито вглядывался в какие-то туманные дали; у него для этого был полевой бинокль с собой. А Людвиг сидел у подножья валуна. Он пробовал не думать о чудовищном своем унижении – вот, к примеру, можно землянику тут найти... Две ягодки он уже сорвал и высматривал еще. Увидел и третью, и четвертую – но к ним, оказывается, не пускает проклятая веревка! Попробовал совладать с узлом на ноге – нет, не получается, узел хитрый и тугой, без ножа или, в крайнем случае, чего-то наподобие шпильки – никак...
– Лабан, может, хватит уже? – спросил пленник, сперва дернув веревку два раза. – Ну что я тебе, игрушка?
Лабан будто не слышал. Он просто задал встречный вопрос:
– У тебя спички есть?
– Откуда? – удивился Людвиг. – Я ж не курю...
– Да мне – не курить, мне – в зубах поковырять... Мясо застряло. – И Лабан вышел из положения, подобрав тоненькую щепку.
– Индюшка, да? – поинтересовался Людвиг, после чего сразу сделал безразличное лицо. Но слюну проглотил все же! Черт, как дразняще она выглядела... – Я вот не стал есть и правильно сделал: зубы целей будут.
Лабан засмеялся:
– Ну ты даешь! Беречь зубы, чтобы – что? Чтобы щелкать ими от голода? – Потом скомандовал:
– Давай-ка сюда... подымайся, ну!
– Зачем?
Последовал окрик: «Не рассуждай!» – и веревка так натянулась, что пришлось лезть наверх, на вершину этого валуна, поневоле. Там брат передал ему бинокль:
– На другой стороне поля коробку с окнами – видишь? Это – людская нора.
Людвиг не ждал, что от Лабана удастся узнать такие интересные вещи. Ждал, что одна ругань будет между ними. Во всяком случае, сегодня. В другое время старший брат не давал ему бинокля своего, как и многих других вещей, которые считались его личными...
– Двухэтажная, – сказал Людвиг. – А рядом – коробки без окон...
– Это домишки для коров, лошадей, овец... это нам без интереса. Если уж нанести туда визит, – так в тот главный маленький домик, где живут куры, цыплята и яйца... – у Лабана, похоже, поднялись на голове рыжие вихры, словно от сильного ветра. Но ветра не было, даже слабого. – Вот где есть нам занятие по вкусу и по способностям!
Людвиг честно высказал свое впечатление:
– У тебя сейчас лицо стало... ну совершенно бандитское!
Лабана не обидел такой отзыв:
– Ишь ты... не нравлюсь? Нет-нет, там я буду сплошное обаяние излучать! И благородство! – он постарался изобразить обольстительную «рекламную» улыбку.
– А Пес Максимилиан? – напомнил Людвиг. – Папа говорит, что он ужасный... забыл?
– Пугаешь меня этим кривоногим страшилищем? Меня? Да я в три раза моложе его! И знаю такие новые приемчики, от которых он будет иметь бледный вид и ломоту в коленях!
Людвиг сказал тихонько, а все же разборчиво:
– Один хвалился, да в лужу свалился...
А потом вскочил и замахал руками: от белой мазанки (по эту, по лесную сторону поля) бежали в своих теннисных костюмчиках Юкке-Ю и Туффа-Ту. Ужасно захотелось поиграть с ними! Может, к ним-то Лабан отпустит? Отвяжет свою окаянную веревку, чтобы перед друзьями не позорить его?
– Это те самые Зайцы? – спросил Лабан. – Твои приятели?
Людвиг не ответил.
Увидев не только Людвига, но и почти взрослого Лабана, эта парочка остановилась на всякий случай поодаль. И поклонилась вежливо:
– Доброе утро! – это они произнесли одновременно. – Людвиг, топай с нами, не пожалеешь!
Юкке-Ю объявил, куда и зачем они бежали:
– Горностаи сказали, что в киоск завезли свежие медовые пряники! И что они – нарасхват!
А Туффа-Ту добавила:
– Мы разбили свою копилку, представляешь? Юкке, покажи.
Юкке предъявил глиняного кота с дырой в голове и трещиной вдоль спинки. Внутри кота звякало. И сказал, что они подсчитали: денег должно хватить ровно на пять фунтов пряников! И снова пригласил: айда с нами!
Людвиг отозвался с большой охотой:
– Это здорово! Я как раз голодный, как Волк...
Осторожные его приятели на это заметили с упреком, что вспоминать про всяких уголовников совсем необязательно в такое чудесное утро! И опять спросили:
– Так ты идешь?
Людвиг сказал «еще бы» и рванулся к ним. На минуту забыл он про пленное свое положение. И был наказан постыдным падением, когда, как домашнего козлика, стреножила его натянутая веревка!
Потрясенные Юкке и Туффа только тогда и поняли, что он привязан, но все-таки переспросили: так ли это и почему... Лабан сказал с ленцой:
– Да это у нас так... прыгалки. Рукой ему надоело крутить, вот и пробует ногой... Эй, ну покажи дружкам, как это у нас выходит.
Свой конец веревки Лабан отдал Юкке, а Людвиг принялся вращать ногой: нелепо, конечно, но чуть лучше все-таки, чем козликом быть на привязи! Лабан сам попрыгал четыре раза через эти скакалки, а потом Туффу пригласил, у которой это получалось несравненно лучше...
– Ну попрыгайте, попрыгайте... никуда не денутся ваши пряники... – улыбался Лабан.
Звякало во время прыжков содержимое глиняного кота.
– Вот как славно! Весело, да? – оценивал Лабан мастерство Туффы. – Прямо как эта... как Белка!
– А теперь поменяемся, – предложил Людвиг. – Ногой покрутишь ты! Ну отвяжи, Лабан, ну зовут же меня...
– А наше занятие? – спросил брат, что-то обдумывая. – Уже побоку? Впрочем... – фраза повисла, недосказанная. Лабан вытащил большой кнопочный нож, испугавший Зайцев, оттуда выскочило сверкающее лезвие, и веревка на ноге у Людвига была обрезана, наконец-то.
– Отпущу его с вами: наш урок все равно пришлось бы свернуть, сократить: общественное поручение у меня... Всех подряд обойти надо – от Косули до Медведя, от Черепахи до Кабана... – Лабан рассказывал это, полуобняв брата почему-то. Людвиг не помнил, когда он так нежничал в последний раз, бывало ли с ним вообще такое!
Людвиг спросил, для чего понадобилось обходить всех в лесу.
Брат отвечал: это по делу, о котором твои друзья должны знать наверняка. Но у Юкке и Туффы выражение лиц не прояснилось ничуть, а еще больше озадаченным стало.
