Сказочные повести. Выпуск десятый - Виткович Виктор Станиславович (книга регистрации txt) 📗
Даже джин выскочил из дворца и чихнул.
С быстротой молнии Мубарак выхватил лампу из-за пазухи и обменял ее на волшебную. Потом обвел глазами свадьбу. Никто ничего не видал.
Чихнув в последний раз, мастер Абу-Яхья пошевелил своими бровями и спросил у рыжебородого:
— Мастер Абу-Наиб, хочешь ли ты стать везирем?
— Нет, — ответил рыжебородый, беря свой кирпич под мышку.
— Не хочет? — удивился султан.
Абу-Яхья ему объяснил:
— От мастера останется минарет, а от везиря что?
Султан не нашелся, как ответить.
А мастера поклонились и скрылись в дверях.
Султан мрачно повернулся к Умару Убейду.
— Когда проснемся, обоим отрубишь головы! — кивнул на Абд аль-Кадира. — Заодно ему тоже… Насчет головы жениха тебе и так все известно!
Пока султан распоряжался головами и Умар Убейд в знак послушания кланялся, Мубарак неспешно поднялся с места, медленно пошел к выходу, прижимая к груди лампу.
Так же медленно он вышел. Но едва очутился за дверью, со всех ног помчался к кустам.
Худайдан-ибн-Худайдан выхватил лампу прямо из-за пазухи Мубарака и потер ее изо всех сил.
Откуда-то явилась тень джина и исчезла в лампе. Магрибинец опять потер лампу. Джин на мгновение высунул из нее голову, на его лице было недоумение. Что-то проворчав, он скрылся.
Магрибинец потер лампу еще яростней. Джин не вылезал.
— Выходи! — прошипел магрибинец.
— Не выйду! — глухо сказал джин из лампы.
— Выходи!!
— Не выйду!!!
Мубарак во все глаза глядел на лампу и на колдуна.
Теперь Худайдан-ибн-Худайдан стал тереть лампу обеими руками. Джин нехотя вылез. Он угрюмо молчал, не глядя на магрибинца.
— Что надо сказать?! — заорал тот.
— Слушаю и повинуюсь, — еле выдавил из себя джин.
Колдун наслаждался своей властью.
— Кто ты такой?
Джин молчал.
— Ну?!
— Я раб лампы.
— Повтори!
— Я раб лампы.
— Громче! Не слышу!
— Я раб лампы! — рявкнул джин так, что с дворца посыпалась штукатурка.
Худайдан-ибн-Худайдан торжествовал.
Мубарак нетерпеливо толкнул колдуна в бок.
— Скорей прикажи, чтобы унес Аладдина в Бельбейс…
Только сейчас магрибинец обратил внимание на Мубарака.
— Куда-куда? — переспросил он.
— Его в Бельбейс! — сказал мстительно Мубарак. — А меня жени на царевне!
Магрибинец кивнул, что-то сказал джину.
И Мубарак взлетел… и очутился на какой-то поломанной табуретке. Его щеки были намылены. Ничего не понимая, он моргал глазами. Его держал цирюльник за кончик носа. В другой руке цирюльника был нож-скребок.
Перед цирюльней виднелись две лавки, три дома. Вокруг желтела пустыня, барханы песка.
Несколько раз Мубарак пытался что-то сказать, но каждый раз мыло попадало в рот. Наконец ему удалось пискнуть:
— Где я? Что за местность?
— Бельбейс, — сказал цирюльник и дернул его за нос.
А на свадьбе произошло нечто еще более удивительное. Играла музыка, все веселились. Вдруг Аладдин исчез, а на его месте сидел Худайдан-ибн-Худайдан.
Царевна Будур забила в ладоши и сказала:
— Ты очень удачно превратился в это чучело. А теперь превратись, пожалуйста, обратно в Аладдина!
Магрибинец криво усмехнулся и придвинулся к ней.
Увидев «дядю», Абд аль-Кадир издал возглас изумления. Магрибинец обернулся.
— Что ты сказал?
— Я говорю: «В Багдаде все спокойно», — пробормотал сторож и исчез.
— Какой веселый сон! — сказал султан и тоже исчез.
Куда же девался Абд аль-Кадир? Он упал на голову мастерам, возвращавшимся из дворца. Мастера поднялись сами, потом поставили на ноги сторожа. Абд аль-Кадир чуть не плакал от обиды.
Улыбнувшись в рыжую бороду, Абу-Наиб сказал:
— Что же ты не кричишь: «В Багдаде все спокойно!»?
А что касается султана, то он свалился во дворик Аладдина — да так, что коза еле отпрыгнула.
Некоторое время султан сидел на земле и не вставал, очевидно считая, что спит. Он тупо смотрел на козу. Коза смотрела на султана с тем же одухотворенным выражением.
Зубейда решила подбодрить козу.
— Не бойся… — сказала она. — Это султан… Он пришел к нам в гости… Скажи ему «ме»!
— Ме-е… — сказала коза.
Ну, а теперь, когда вы знаете, что случилось со сторожем и с султаном, послушайте, что было с Аладдином.
Он сидел в горестной позе в пустыне возле высохшего колодца. Это была такая пустая пустыня, где нечему даже выгорать: ни листика, ни травинки. Одни только гигантские трещины вокруг.
В поднебесье показалась печальная физиономия джина. Он опустился на песок, сел рядом с Аладдином, тяжело вздохнул и потупил огромную голову:
— Великодушно прости, но я должен тебя убить.
— Убей, — сказал Аладдин, не поднимая глаз.
— Я твой друг, но я раб лампы, — сказал джин.
— Конечно, — сказал Аладдин.
Раздираясь противоречиями, джин сказал:
— Я раб лампы, но я твой друг!
Аладдин пристально на него посмотрел:
— Так раб или друг?
Джин мучился, пыхтел, вздыхал.
— И почему именно раб? — спросил Аладдин.
— Такой закон, — угрюмо ответил джин.
— Надо самому соображать, что хорошо, что плохо.
— А люди соображают? — огрызнулся джин.
Обхватив руками голову, он упал на землю и застонал, сотрясаясь от отчаяния.
Аладдин заметил валявшееся у колодца старое кожаное ведро, и ему в голову пришла счастливая мысль. Он поднял ведро и подошел к джину.
— Полезай в ведро!
— Зачем? — удивился джин.
— Будешь там жить. Не хуже, чем в лампе.
— В ведре?! — воскликнул джин. — Но ни один джин еще не жил в ведре!
— Ты будешь первый, — сказал Аладдин.
Джин недоверчиво посмотрел на ведро — и вдруг стал хохотать.
Он хохотал до слез. Хохотал, катаясь по земле. Хохотал так, что в конце концов не выдержал и бросился в ведро И оттуда понесся хохот.
— Не понимаю, что тут смешного? — сказал Аладдин.
Ведро тряслось от смеха джина, и перевернулось, и покатилось, и опять затряслось.
— Что с тобой? — спросил Аладдин.
Джин вылез из ведра.
— Десять тысяч лет я так не смеялся! Я раньше что делал? Золото таскал, принцесс крал… Но чтобы жить в ведре?
И захохотал вновь.
— Ты еще многого не знаешь, — сказал Аладдин. — Лезь в ведро, устраивайся, да поскорей! А то в небе уже зажглись звезды…
Джин послушно влез в ведро. Слышно было, как он гремит, устраиваясь там. Из ведра вылетели два камешка и шарик овечьего помета.
Аладдин с надеждой смотрел на ведро.
— Ну как?
Вдруг джин выскочил из ведра. Его била дрожь.
— Трут лампу… трут лампу… трут лампу… — жалобно бормотал он.
Внезапно решившись, сказал:
— Ну и пусть!
И нырнул обратно в ведро. Раздался его голос:
— Потри меня!
Аладдин потер ведро. Джин вылез оттуда и сказал:
— Слушаю и повинуюсь!
— Ну, а теперь отправь колдуна… — сказал Аладдин и умолк.
— Куда? — спросил джин.
— Туда, откуда уже нельзя вернуться в Багдад! Сам придумай!
Наморщив лоб, джин задумался. Потом сказал:
— Знаю! Есть одно место!
…Сидя рядом с царевной, Худайдан-ибн-Худайдан яростно тер лампу. И на свадьбе опять произошло чудо. Магрибинец исчез, а на его месте сидел Аладдин. Только почему-то у него в руках было старое ведро.
Царевна Будур захлопала в ладоши.
— Пожалуйста, больше не превращайся ни в кого. Хорошо? А то мне было так скучно!.. А где мой отец?
…Султан при свете звезд доил козу во дворике Аладдина.
