Сказки старой Англии (сборник) - Киплинг Редьярд Джозеф (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
«Когда же? – спросила Глориана. – Скача в бой на деревянном коньке в одной рубашонке?»
«Нет, на моем собственном корабле, – ответил старший. – Мой кузен на своей пиннаке был вице-адмиралом экспедиции. Мы вовсе не такие драчливые ребятишки, как вы думаете».
«Уж во всяком случае, – заявляет младший, вспыхивая, как алая тюдоровская роза, – испанцы знают нас получше!»
«Мальчик-адмирал! И малыш – вице-адмирал! – восклицает Глориана. – Сдаюсь! Видно, в наши жаркие времена дети созревают так быстро, что не успеваешь оглянуться. Но у нас мир с Испанией. Где же вы осмелились нарушать мир, заключенный вашей королевой?»
«В море, которое зовется Испанским, хотя испанского в нем не больше, чем в моем камзоле», – ответил старший.
Представьте себе, как растаяло сердце Глорианы. Она терпеть не могла, когда какое-нибудь море при ней называли Испанским.
«Почему же я этого не знала? Какую добычу вы захватили и где ее спрятали? Признавайтесь, – потребовала она. – За пиратство полагается виселица».
«Не виселица, а топор, о милосерднейшая государыня, – возразил старший, – ибо мы дворяне».
Он был прав; но никакая женщина не терпит возражений.
«Вот как? – восклицает она, едва удерживаясь, чтобы не надавать им тумаков. – А я говорю – виселица. И навозная телега для осужденных на казнь, если мне так заблагорассудится».
«Если бы королева знала о нашей экспедиции заранее, Филипп был бы вправе осуждать ее за те маленькие неприятности, которые мы ему причинили на море», – пролепетал младший.
«А что касается добычи, – говорит старший, – единственная наша удача в том, что мы сами уцелели. Кораблекрушение выбросило нас на берег, зовущийся Кладбищем Гасконцев, где нас встретили только побелевшие кости людей Де Авилы. Нам пришлось провести там три месяца».
Глориане сразу же вспомнилось последнее письмо Филиппа.
«Это тот самый Де Авила, который перебил гугенотов? – спросила она. – Что вы о нем знаете?»
От дома донеслась музыка, и все трое повернули назад по кипарисовой аллее.
«Лишь то, что Де Авила захватил колонию французов на этом побережье и по испанскому обычаю немедля перевешал их всех как еретиков – человек восемьсот или около того. На следующий год гасконец Доминик де Горг напал на людей Де Авилы и справедливо перевешал их всех как убийц – всего человек пятьсот. С тех пор там не сыщешь ни одной христианской души, – говорит старший юноша, – хотя это весьма добрый и обильный край к северу от Флориды».
«Как далеко это от Англии?» – спрашивает рассудительная Глориана.
«Шесть недель пути при попутном ветре… Говорят, что Филипп снова собирается заселить этот берег», – как бы невзначай добавил младший, искоса взглядывая на Глориану.
Встревоженный Крис Хэттон встречает их на пороге Брикуолла и вводит в зал, где она начинает танцевать – вот так! Женщина умеет размышлять во время танца – вот в чем суть. Я покажу вам. Смотрите!
Она медленно сняла накидку и ступила вперед в своем расшитом жемчугами атласном серебристо-сером платье, переливающемся, как струи водопада среди бегущих теней деревьев. Продолжая говорить – скорее сама с собой, чем с детьми – она всецело отдалась властительной стихии танца со множеством величавых поз и жестов, плавных кружений и церемонных, глубоких приседаний, объединенных вместе сложнейшим кружевом шажков, наклонов и поворотов.
Затаив дыхание, смотрели дети на этот великолепный танец.
– Если бы я была испанцем, – рассуждала она, глядя себе под ноги, – стала бы я говорить о мести, прежде чем месть созрела? Нет. Хотя мужчина, влюбленный в женщину, может угрожать ей в надежде, что угрозы заставят женщину полюбить его. Такие случаи бывали. – Она пересекла широкий луч солнца, лежащий на траве. – Удар с Запада может означать, что Филипп намеревается высадиться в Ирландии, но тогда мои ирландские шпионы предупредили бы меня. Ирландцы не умеют хранить секретов. Нет, речь идет не об Ирландии. Почему же – почему – почему (красные каблучки с перестуком задержались на одном месте) Филипп упомянул Педро Мелендеса Де Авилу, своего американского полководца, если только (она резко повернулась) он не подразумевал нанесение удара в Америке? Назвал ли он Де Авилу лишь затем, чтобы сбить ее с толку, или на этот раз его черное перо выдало его черные мысли? Мы (она выпрямилась в полный рост) должны опередить мистера Филиппа. Но не в открытую (она грациозно присела) мы не можем сражаться с Испанией в открытую – и тем не менее (она сделала три коротких шажка вперед, как бы втыкая в землю некий капкан своими блестящими туфельками) безрассудные подданные королевы могут нападать на бедных адмиралов Филиппа где им вздумается, но Англия, но Глориана, дочь Генриха, должны сохранять мир. Может быть, Филипп и впрямь ее любит – как многие другие мужчины и юноши. Поможет ли это Англии – вот в чем вопрос?
Она подняла голову – голову в маске, казалось, живущую отдельно от ее танцующих ног, и поглядела в упор на детей.
– Мне страшно! – прошептала Уна. – Пусть она остановится наконец!
Леди вытянула перед собой руку в драгоценных кольцах, как бы касаясь чьей-то руки в живой цепи танца.
– Может ли корабль доплыть до Кладбища Гасконцев и ждать там некоторое время? – спросила она в воздух и пошла дальше по кругу, шурша юбкой.
– Она, должно быть, спрашивает у одного из братьев, – догадался Дан, и Пак подтвердил это кивком головы.
И вновь ее принесло назад этим безмолвным, колышущимся, призрачным танцем. Они могли различить ее улыбку из-под черной маски, расслышать ее тяжелое дыханье.
– Я не могу предоставить вам своих кораблей – это тотчас сделается известным Филиппу, – прошептала она через плечо, – но пушек и пороху можете брать, сколько захотите, и даже больше… – она возвысила голос и трижды топнула каблуком:
– Громче! Громче, музыканты! Ой! У меня соскочила туфелька!
Она подобрала юбки двумя руками и присела в медленном, плавном реверансе.
– Вам придется действовать на свой собственный риск, – прошептала она, глядя прямо перед собой, – о, восхитительная и невозвратимая юность! – Ее глаза блеснули сквозь прорези маски. – Но предупреждаю: вы можете пожалеть об этом. Опасно доверять принцам – или королевам. Флот Филиппа сметет вас с пути, как ветер сметает горстку соломы. Не боитесь? Хорошо, поговорим об этом позже, милые юноши. Когда я вернусь из Гастингса.
Удивительный реверанс завершился. Она выпрямилась и стояла теперь неподвижно. Только тени от деревьев пробегали по ее лицу и платью.
– Вот и все. Конец, – сказала она ребятам. – Почему я не слышу аплодисментов?
– Чему конец? – спросила Уна.
– Танцу, – обиженно ответила дама. – И паре зеленых туфелек.
– Ничего не понимаю, – сказала Уна.
– Неужели? А ты что понял, юный Берли?
– Я не совсем уверен, – начал Дан, – но…
– Само собой, раз ты имеешь дело с женщиной. Но?..
– Но, по-моему, Глориана хотела, чтобы братья снова отправились к тому месту, которое зовется Кладбищем Гасконцев.
– Впоследствии его назвали Виргинией, колонией ее величества.
– Отправились в Виргинию, – продолжал Дан, – и помешали Филиппу ее захватить. Разве она не обещала им пушки?
– Пушки, но не корабли – заметь!
– И, по-моему, она хотела, чтобы они сделали это все как бы самовольно, чтобы не поссорить ее с Филиппом. Правильно?
– Почти. Совсем не глупо для королевского министра. Но вспомни, она дала им время передумать. Когда, проведя три дня в своей королевской резиденции в Рае, она вернулась в Брикуолл, они встретили ее за милю до усадьбы, и даже сквозь прорезь маски для верховой езды она почувствовала на себе их обжигающие взгляды. Крис Хэттон, бедный дурень, не на шутку встревожился.
«Ты не хотел выпороть их, когда я дала тебе такой шанс, – сказала она Крису. – Теперь тебе придется предоставить нам полчаса для беседы наедине в Брикуоллском саду. Ева соблазнила Адама в саду. И побыстрее, пока я не передумала!»
