Сказки для маленьких. Часть 2 - от «О» до «Я» - Коллектив авторов (книги без регистрации .txt) 📗
- Согласен, - ответил монах.
Друг намазал одеяние какой-то мазью, отдал монаху и говорит:
- Это одеяние - мой последний подарок тебе. Помни же мою просьбу и никогда не снимай его!
- Благодарю за подарок, а просьбу твою я не забуду, - пообещал монах.
Они распрощались, и монах возвратился к себе.
Через несколько лет друг пришел в храм навестить монаха. Но того и след простыл. Напрасно друг обшарил все уголки. Он уже собрался спуститься с горы, как вдруг увидел неподалеку от храма громадный камень, а на камне - огромную мертвую тысяченожку. Подошел ближе, видит - у нее в пасти торчит клочок одежды, которую он подарил в свое время монаху. Понял тут друг, что монаха сожрала тысяченожка. И сама издохла от ядовитой мази, которой друг намазал подаренную монаху одежду. Так что не к Будде попадали монахи, а прямехонько в пасть прожорливой твари, поселившейся под большим камнем почти у самого храма.
Корейская сказка
Христос и грешница
Иешуа вышел из города, когда солнце едва поднялось над горизонтом, и в воздухе еще была ночная прохлада. Ему захотелось побыть одному. Дорога длинной и пыльной лентой тянулась по пустынным местам. Многомесячная жара высушила землю, протоптанную тысячами ног, и покрывала дорогу толстым слоем пыли. Вокруг идущего стояли клубы пыли. А ноги по щиколотку утопали в ней.
Навстречу и обгоняя Иешуа, шли люди - мужчины, женщины с детьми. Гнали ослов со скарбом. Они торопились пройти свой путь до наступления невыносимой жары.
Иешуа не торопился, но шаг его был бодр. Он был весь в пыли. Пройдя довольно долго, он дошел до развилки дороги. До ближайшего селения оставалось совсем немного. Вплотную к дороге было несколько больших камней. Один из них был похож на седалище. Иешуа подошел к нему, стряхнул насколько это было можно с себя пыль, и сел.
Возле камня, из пыли выглядывал прут. Видимо кто-то из погонщиков ослов обронил его. Иешуа не слезая с камня, наклонился и поднял прут. Повертев его в руках, он стал чертить им какие-то знаки. На дороге лежащей перед ним в клубах пыли виднелось несколько путников. Иешуа опустил свой взгляд на землю и задумчиво продолжал чертить.
Вдруг с дороги до него донеслись шум и крики. Он поднял голову и посмотрел на дорогу. По ней в клубах пыли двигалась толпа. Людей почти не было видно. По звукам доносившихся до него голосов он понял, что это толпа мужчин. Чем ближе толпа подходила к Иешуа, тем яснее становились фигуры людей. Наконец толпа приблизилась к нему и стала останавливаться. Пыль над толпой и вокруг нее стала медленно оседать, и Иешуа увидел толпу разъяренных мужчин. Все они были в пыли. Их бороды от пыли из черных стали серыми. На этом фоне раскрытые в крике беззубые рты стариков казались черными дырами. Впереди толпы стоял священник Агава. Это был щуплый человек невысокого роста. Видно было, что он главный возбудитель толпы. Мужчины из толпы, проклиная, толкали впереди себя плачущую женщину. Иешуа видел, как на нее постоянно сыпались ругань и удары. Одежда на ней было разорвана. И она старались прикрыться этими лохмотьями. Слезы, смешанные с дорожной пылью не позволяли ему определить возраст женщины.
Он видел у мужчин в руках камни. Некоторые на ходу поигрывали ими, подбрасывая и ловя.
У Иешуа сжалось сердце. Он понял и намерения толпы и вину, которую вменяла толпа, во главе со священником, этой женщине. Ему было жалко ее. Он знал, чем кончаются такие дела, но не знал, как помочь женщине.
Он опустил голову, чтобы не видеть расправы и продолжал машинально чертить знаки. Толпа приблизилась к нему почти вплотную.
Из толпы вышел священник Агава.
-Иешуа! - обратился он к нему, - Эта женщина взята в прелюбодеянии. По закону Моисея ее за этот грех следует побить камнями. А что ты скажешь?
У Иешуа не было сил поднять голову и посмотреть на священника. Он представил, что будет сейчас с женщиной, и у него защемило сердце. Он не мог отвечать.
Священнику показалось, что Иешуа не слышит его, и повторил свой вопрос.
Толпа молчала. Был слышен только плачь женщины. Он был похож на скуление жестоко избитой собаки. Плач то стихал, то возобновлялся вновь. Слыша плачь женщины, он чувствовал себя обессиленным. Голова опустилась еще ниже.
В третий раз повторил свой вопрос Агава. Иешуа понял, что должен отвечать. Он поднял голову и посмотрел на священника. Плачь женщины резал его душу. Лицо священника было злым. Слой пыли лежавший на его лице не мог этого скрыть.
-Разве в прелюбодеянии виновата она одна? А где тот, второй?- подумал Иешуа.
Но продолжал молчать. Толпа ждала его ответа. Наконец он заставил себя говорить.
-Пусть тот на ком нет греха бросит в нее камень
Стало настолько тихо, что ему показалось, будто толпа исчезла. Иешуа оглядел толпу. Он заметил, как стали меняться лица. С них стала исчезать злобность, стало появляется смущение. Он увидел как парень стоявший в конце столпы бросил на дорогу свой камень, и повернувшись стал уходить.
Еще один мужчина бросил свой камень на дорогу и стал уходить вслед за парнем. Толпа от слов Иешуа засовестилась. И мужчины один за другим стали выбрасывать свои камни и уходить. Наконец остался один священник. Он повернулся к женщине и поднял руку с камнем. Иешуа снова опустил голову, чтобы не видеть, как Агава бросит свой камень в плачущую женщину. На его глазах появились слезы. Он ждал, когда женщина вскрикнет от боли. Но было тихо. Он искоса посмотрел в ту сторону, где стоял Агава. И не увидел его. Иешуа поднял голову и посмотрел на дорогу. Агава с втянутой в плечи головой шел вслед удаляющейся толпы.
Он поднял голову и посмотрел на женщину. Тут он увидел, что это была совсем молоденькая девушка. Она продолжала плакать и вздрагивать всем телом. Глаза ее смотрели в землю.
-Где твои обвинители? - спросил Он.
Женщина продолжала плакать и не отвечала. Наконец до нее дошли слова Иешуа. Она огляделась вокруг.
-И… И… Их н..не..нет..т..- ответила она.
-И я тебя не обвиняю. Иди и больше не греши.
В голосе Иешуа чувствовалось облегчение. Но он все еще не мог успокоиться. Он наклонился и снова стал чертить какие-то знаки. Но что это были за знаки он теперь не мог и сам сказать.
Владимир Добкин
Хромой и слепой
Хромой человек однажды вошел в сераль (постоялый двор) и устроился там среди других посетителей.
"Из-за моей хромоты я лишен возможности быстро передвигаться и не успею на султанский пир", - сказал он своему соседу. Человек, к которому он обратился, поднял голову и сказал:
- Я тоже приглашен на пир, но мне еще труднее попасть туда, чем тебе, потому что я слеп и не вижу дороги.
Тут в их разговор вмешался третий посетитель. Он сказал:
- Вдвоем вы располагаете средством достичь вашей цели, если только согласитесь воспользоваться этим средством. Слепой может отправиться в путь, неся на спине хромого. Вы должны использовать ноги слепого, чтобы идти, и зрение хромого, чтобы его направлять.
Вот так эти двое достигли конца пути, где их ожидал невиданный доселе пир.
По дороге они остановились на отдых в другом серале. Здесь они повстречали еще двух несчастных, которые также хотели попасть на пир и не могли. Слепой и хромой стали им объяснять свой метод, но один из этих людей был глухим, а другой немым. Немой слышал их объяснения, но не мог передать их своему приятелю. Глухой мог говорить, но ему нечего было сказать.
Эти двое не попали на пир потому, что в это время поблизости не оказалось того третьего человека, который прежде всего объяснил бы им особенность их трудности, а уж потом подсказал бы, как эту трудность преодолеть.
Рассказывают, что великий Абдул аль-Кадир завещал свой заплатанный суфийский халат наследнику мантии, который должен был родиться почти через шестьсот лет после его смерти.
В 1563 году Саид Сикандар Шах из ордена Кадирийа, унаследовавший право передачи мантии, определил местонахождение предсказанного наследника - шейха Ахмада Фаруки из Сирхинда и передал ему полномочия главы ордена.
