Черный камень - Саломатов Андрей Васильевич (книги txt) 📗

– Ты в воду свалился? – спросил Филипп.

– Сам ты свалился, – стряхивая с себя болотную ряску, почему-то обиделся мальчишка. Он решительно двинулся на своего спасителя и задиристо проговорил: – Ты кто такой?! Что ты делаешь в моем лесу?

– А почему он твой? – нисколько не испугавшись, спросил Филипп и тоже принял бойцовскую позу.

– А потому, – напирая грудью, ответил мальчишка. – Сейчас как дам в ухо, узнаешь, почему.

– Да ты что, белены объелся? Я же тебя спас! – возмущенно воскликнул Филипп.

– Это ещё надо посмотреть, кто кого спас, – презрительно сказал мальчишка и сквозь зубы сплюнул на землю. – Я может искупаться захотел, а ты мне помешал. Знаешь, что я тебе за это сделаю? По шее накостыляю так, что на всю жизнь запомнишь. – Он поднял с земли посох, с помощью которого Филипп помог ему выбраться из трясины, широко замахнулся, но в следующий момент опустил палку и рассмеялся. – Ну что, струсил? – насмешливо спросил он. – Не бойся, это я так шучу. Я вообще очень веселый, люблю пошутить.

– Не фига себе шуточки, – покачал головой Филипп.

– Нормальные, – ответил мальчишка. – Всем нравятся. Хочешь, в лоб тебе тресну? У меня это очень смешно получается.

– Нет, не хочу, – ответил Филипп и вдруг спросил: – Ты дикарь?

– Нет, я Кинтохо-подменыш, [3] – с достоинством ответил мальчишка. – Но ты можешь звать меня просто Кинтохо. Я хозяин этого леса.

– Хозяин? – удивился Филипп. – Всего леса?

– Всего, – подтвердил мальчишка и снова сплюнул. – Стану, когда вырасту. Мне маманя сказала. А она у меня все знает. А вообще-то, я тоже когда-то был в вашем мире человеком. Но потом лешачиха украла меня, а моим родителям подложила своего лешачонка. А потом проиграла меня в карты кикиморе. Лешачонок через три дня сбежал назад в лес, а я навсегда остался здесь. Так я и сделался лесной нечистью. Но ты не бойся, я умею помнить добро.

– А я и не боюсь, – ответил Филипп и спросил: – А кого ты теперь считаешь своей мамой?

– Как кого? – удивился Кинтохо. – Кикимору. Она же выиграла меня в карты. Как говорит сосед-упырь, кто ребенка воспитывает, тот ему и маманя, и папаня, и пирог с грибами. Тебя как звать?

– Филипп. Но ты можешь звать меня просто Филя.

– Странное имя – Простофиля, – сказал Кинтохо.

– Не Простофиля, а просто Филя, – поправил его Филипп. – Слово «просто» не надо говорить.

– Ну и что ты делаешь в моем лесу, просто Филя? – скаля зубы в улыбке, спросил Кинтохо.

– Мне нужно успеть дойти до Черного Камня. Ты не мог бы показать дорогу? – попросил Филипп.

– Значит ты из того мира? – сразу догадался Кинтохо и оценивающе оглядел своего спасителя с ног до головы. – То-то я смотрю, ты как-то странно одет. И волосы у тебя пострижены. Так и хочется треснуть тебе дубиной по башке. У нас в лесу такие как ты редко появляются. В прошлом году один тоже к Черному Камню торопился. У всех дорогу спрашивал. Ну кикимора и показала ему самый короткий путь. – Кинтохо развел руками и очень неприятно рассмеялся. – Так и сгинул в лесу. Но ты не бойся, за то, что ты меня спас, я тебе настоящую дорогу покажу. Лучше меня здесь никто леса не знает. Пошли.

Они полезли напролом через невероятно густые заросли малины, бузины и орешника. Кинтохо, который провел в чащобе почти всю свою жизнь, очень ловко проскальзывал меж ветвей, затем дожидался своего спутника и без умолку тараторил:

– Здесь в лесу жить страшно скучно. Даже поговорить не с кем. Нечисть днем отсыпается, а ночью выходит на охоту. А на кого здесь охотиться? В лесу остались одни зайцы, ежи, змеи и земляные жабы. Ну, жаб-то они уважают. Это их первое лакомство. А мне противно на них смотреть. Вот и приходится весь день бродить по лесу. К тому же я люблю, когда светит солнце. Это у меня от человека осталось. Хожу, собираю грибы, ягоды и орехи. У меня дома есть небольшие запасы. Сейчас мы зайдем ко мне, хорошенько подкрепимся и переночуем. А то ночью по лесу столько всякой нечисти шастает. Сожрут и имени не спросят. Только запомни: ничего не бойся, никому не верь и ни у кого ничего не бери. Это у нас такой закон. Чуть зазеваешься: или заманят куда-нибудь в болото, или отравят, или схряпают, даже косточек не останется. Сам понимаешь, нечисть. Все понял?

– Все, – ответил Филипп и даже поежился от страшного рассказа Кинтохо.

– А драконы у вас водятся? – чтобы перевести разговор на более приятную тему, поинтересовался Филипп.

– Нет, сюда они не заползают и не залетают. Этим громилам в лесу негде развернуться. Сам понимаешь, сплошные деревья. Они там живут, – махнул рукой в сторону Кинтохо. – В горах, в пустыне и в море. А у нас здесь тихо и спокойно: лешие и упыри, кикиморы и вурдалаки. Да ещё от анчуток [4] покоя нет. А в озерах ещё и водяные с русалками водятся. Веселый народ.

«Ничего себе спокойно, – подумал Филипп. – Верить никому нельзя, брать ничего нельзя, того и гляди отравят или слопают. Вот дорожку себе выбрал. Как хорошо, что я встретил этого дикаря. Он все-таки со всей нечистью знаком» – И каждая нечистая рожа норовит меня уму-разуму поучить, – беспечно продолжал болтать Кинтохо. – Я уже столько всяких гадостей могу, о-го-го! Хочешь, с десяти шагов попаду тебе шишкой в лоб?

– Нет, не хочу, – ответил Филипп.

– Жаль, – лукаво сверкнул глазами Кинтохо. – Я каждый день учусь стрелять в цель из лука. Я бы показал, но боюсь стрелу потерять. Зато кидаюсь я… Вчера один знакомый леший хотел что-то спросить, разинул пасть, а я ему туда сосновой шишкой – р-раз! Проглотил, даже не подавился. Вот все хохотали.

– Эй, Кинтохо! – неожиданно услышали ребята.

Несколько в стороне, между двух могучих дубов образовался столб пыли выше деревьев. Затем он распался и на его месте остался кургузый старичок, похожий на замшелый пень. Нос у старика походил на сучок, зато глаза были такими ясными и синими, словно в них отразилось весеннее небо. Старик был невероятно лохмат, одет в грязное рванье, а на ногах у него были липовые лапти. Причем, левый лапоть лесной чудак надел на правую ногу, а правый – на левую.

Одной рукой старичок опирался на палку, а в другой держал огромный красный мухомор. Он нюхал его словно цветок, вздыхал и даже причмокивал от удовольствия. – Куда это ты бутерброд тащишь? – ласково поинтересовался старичок и показал на Филиппа.