Земляника под снегом. Сказки японских островов (с илл.) - Японский эпос (читаемые книги читать TXT) 📗
Долго молчал царь и наконец ответил:
— Нет, дурно поступил он с женой и несправедливо.
— К какому же наказанию, царь, ты приговоришь его?
Тут понял царь, кто перед ним стоит, и снял с себя свой царский венец.
— С этого дня, мой сын, правь здесь на острове вместо меня.
— Так вот моя первая воля. Пусть отныне на острове Окинава каждый любуется морем сколько захочет. Нет большей радости на свете, чем смотреть, как вольно и весело плывут по морю корабли на белых парусах.
Горное чудище — Омои
(Сказка острова Сикоку)
Давно-давно это было.
Жил в одной деревне бочар. Как-то раз пошёл он в соседнюю деревню бочки чинить. Было раннее утро, ещё третьи петухи не пропели. Верхушки гор красным огнём горят, а в бамбуковой чаще хоть фонарь зажигай, так темно.
Идёт бочар по тропинке вверх на гору, вниз с горы, петлей вокруг горы и снова вверх на гору. В руках держит лёгкие бамбуковые обручи. Эти обручи он на бочки набивал, чтобы крепко, дружной семьёй держались вместе дощечки-клёпки.
Идёт и напевает:
Что круглей клубочка-бочка-бочка?
Только бочка, только бочка.
Сутонтон-сутонтон.
Что красивей голубочка-бочка-бочка?
Только бочка, только бочка.
Сутонтон-сутонтон.
Очень бочар своё дело любил.
Вдруг слышит он — хлоп, хлоп! — словно мяч по земле прыгает.
Взглянул бочар вниз с горы — беда!
Скачет ему навстречу по тропинке страшное чудище: нога у него одна и глаз один, а вот рук, как нарочно, две и обе с когтями.
Затрясся бочар от страха. Думает:
«Про такое пугало я никогда не слыхивал».
А чудище смеётся:
— Эй, бочар! Так я, по-твоему, пугало?
Ещё сильнее бочар испугался:
«Откуда он знает, как я его в мыслях назвал? Убегу-ка я скорее направо по тропинке на Кипарисовую гору, к лесорубам. Они меня спасут».
А чудище хихикает:
— Ага, бочар, ты от меня на Кипарисовую гору убежать хочешь вон по той тропинке? А я — прыг-скок — забегу вперёд и поймаю тебя.
«Угадал он, — думает бочар. — Побегу-ка я налево на Сосновую гору к угольщикам под защиту».
А чудище хохочет:
— Так вот что ты затеял! Хочешь на Сосновую гору бежать? Ведь верно? А я твои мысли как в раскрытой книге читаю.
Совсем бочар духом пал: «Все мои мысли горное чудище читает. Всё наперёд знает, что ни придумаю. Пропал я, нет мне спасенья!»
— Правда твоя, бочар, — заливается смехом чудище. — Что ты ни затеешь, я всё разгадаю. Недаром меня зовут Омои — Угадчик мыслей. Но хватит болтать по пустякам, завтракать пора.
Облизнулся Омои, разинул пасть и поскакал вверх по тропинке к бочару. А бочар и бежать не может, ноги к земле приросли.
Посыпались у него обручи из ослабевших рук.
Покатился один обруч вниз с горы, запрыгал, словно заяц, да как щёлкнет вдруг чудище по лбу — пон!
— Ой, ой, ой! — завопил Омои от испуга.
А тут второй обруч его по лбу — пон!
Прыгают обручи, катятся — третий, пятый, десятый, — и каждый Омои по лбу щёлкает — пон, пон, пон!
Завопило чудище диким голосом:
— Ой, боюсь, боюсь, ой, боюсь! Значит, человек может нападать не подумавши. Сначала проглотит, а потом уж подумает, что хорошо бы меня съесть. Как же я хитрости человека разгадаю? Ой, боюсь, убегу на край света, туда, где люди не водятся, а то ещё, чего доброго, съедят меня, беднягу!
С тех пор никто больше не видел страшного Омои.
Слушают люди рассказ про него и смеются: глупое чудище! Ведь бочар нечаянно из рук обручи выронил. В голове у него от страха ни одной мысли и не было.
Но ведь бывает и так. Человеку и надо бы наперёд поразмыслить, а он наобум поступает, не подумав. И покатится у него нужное дело под гору, словно обруч.
Только всем ли, как бочару, от этого счастье?
Бочка, петушок и стрела
(Сказка острова Сикоку)
Давно-давно жил в одной деревне бедный крестьянин, и было у него три сына.
Всем сыновья взяли: и красотой, и умом, но вот беда — не любили работать в поле. С утра до вечера упражнялись они в стрельбе из лука.
Не раз отец бранил их за это:
— На что крестьянину лук и стрелы? Всё равно что летом очаг, а зимой веер. Нет от них пользы.
Однажды во время жатвы отец пришёл с поля усталый и говорит своим сыновьям:
— Хватит, хватит стрелы пускать, попусту воздух рассекать. Возьмите в руки серпы и ступайте в поле.
Послушались было сыновья. Идут они с серпами в руках, но тут вдруг, на беду, где-то в роще птица засвистела. Вспомнили они, как свистит стрела в полёте, и воротились назад.
Смотрит отец, а сыновья опять луки натягивают. Тут уж пришёл конец его терпению.
— Вон из моего дома, непослушные! Знать вас больше не хочу! — И прогнал всех троих из дому.
Что тут будешь делать? Взяли с собой братья каждый по одной лепёшке и пошли, сами не зная куда.
С горы на гору идут они, через реки и потоки переходят.
Вдруг видят братья: перед ними перекрёсток. На три стороны дорога разбегается.
Тут сказал старший брат:
— Всем вместе идти — толку не будет. Пусть каждый выберет себе дорогу.
— Что ж, здесь и простимся, — решил средний брат.
А младший добавил:
— Но только уговор: не забывать друг друга.
Разлучились братья. Каждый пошёл своим путём.
Не прошло и часа, как старший брат увидел возле самой дороги домик бочара. Бочар молотком бамбуковые ободья на бочку набивает, да так ловко.
Спрашивает он юношу:
— Куда путь держишь?
— Иду какому-нибудь мастерству учиться.
— Тогда поступай ко мне в ученики. Я первый бочар в Японии. Никогда ещё на бочках моей работы ни один обруч не лопнул.
Понравились эти слова старшему брату. Поступил он к бочару в ученики.
А средний брат шёл по дороге и час, и другой, и третий. Вдруг увидел он возле самой дороги домик резчика по дереву.
Сидит резчик во дворе, работает. Остановился средний брат, любуется, какого красивого петуха резчик сделал. Так и кажется, что петух вот-вот крыльями взмахнёт.
Спрашивает резчик:
— Куда ты путь держишь, юноша?
— Иду какому-нибудь мастерству учиться.
— Так поступай ко мне в ученики. Я первый в Японии резчик по дереву. Звери и птицы у меня как живые.
Понравились среднему брату эти слова, остался он у резчика в учениках.
Долго шёл младший брат по дороге. В открытом поле и заночевать пришлось. Утром заглянул он в дорожный узелок с едой и видит: не осталось там ни одного куска лепёшки. А есть хочется до того, что в глазах темнеет.
Стал младший брат глядеть по сторонам и увидел грушевое дерево. Висят на самой его верхушке груши сочные, спелые. Снял он лук со спины, вынул стрелу из колчана и прицелился. Вдруг ветви дерева начали быстро-быстро подниматься и опускаться. Груши то вверх птицей взлетят, то книзу рыбкой нырнут.
Но юноша не раз сбивал птиц на лету. Спустил он стрелу и сбил одну грушу. Но только впился в нее зубами, как, откуда ни возьмись, прибежал хозяин грушевого дерева.
— Ого! До сих пор никто не мог сбить стрелой ни одной моей груши. Как же тебе это удалось? А ну-ка сбей ещё одну, я посмотрю.
Смутился юноша. Но делать нечего, прицелился и сбил ещё одну грушу.
— О-о, я вижу, у тебя меткий глаз и быстрая рука. Ну, а я первый стрелок в Японии. Поступай ко мне в ученики.
С радостью согласился юноша.
Прошло три года.
Усердно учились братья мастерству.
Старший стал таким искусным бочаром, что прочней его ободьев на свете не было. А уж если обод лопнет, то недаром. Это верный знак: быть беде!
