Сказки, рассказанные детям. Новые сказки - Андерсен Ханс Кристиан (читать книги без сокращений .TXT) 📗
— Знаем! — сказали ножницы.
— Вы достойны быть графиней! — продолжал воротничок. — Я владею только барином-щеголем, сапожною подставкой и гребенкой… Ах, будь у меня графство…
— Он сватается?! — вскричали ножницы и, осердясь, с размаху так резнули воротничок, что совершенно искалечили его.
Так он попал в отставку.
— Остается присвататься к гребенке! — сказал воротничок. — Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?
— Как же! — сказала гребенка. — Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!
— Невеста! — воскликнул воротничок.
Теперь ему не за кого было свататься, и он стал презирать всякое сватовство.
Время шло, и воротничок попал наконец с прочим тряпьем на бумажную фабрику. Тут было настоящее тряпичное царство; тонкие тряпки держались, как и подобает, подальше от грубых. У каждой нашлось о чем порассказать, у воротничка, конечно, больше всех: он был страшный хвастун.
— У меня было пропасть невест! — тараторил он. — Так и бегали за мной. Еще бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребенка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты — подвязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил ее, и она почернела с горя! Еще была первая танцовщица; это она ранила меня, — видите? Бедовая была! Моя собственная гребенка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!.. Но больше всего жаль мне повязку, то бишь — подвязку, которая бросилась из-за меня в лохань. Да, много у меня кое-чего на совести!.. Пора, пора мне стать белою бумагою!
Желание его сбылось: все тряпье стало белою бумагой, а воротничок — как раз вот этим самым листом, на котором напечатана его история, — так он был наказан за свое хвастовство. И нам тоже не мешает быть осторожнее: как знать? Может быть, и нам придется в конце концов попасть в тряпье да стать белою бумагой, на которой напечатают нашу собственную историю, и вот пойдешь разносить по белу свету всю подноготную о самом себе!
179
Дополнения
180
МЕРТВЕЦ
Vergessene Gedichte sind neu.
Примерно в одной миле от Богенсе, 184 в поле неподалеку от Эльведгора 185 и ныне можно найти замечательный по величине куст боярышника, который виден даже с ютландского берега. 186 По преданию в стародавние времена кустов было два и сказывают, будто Фредрик Второй 187 посетил здешние места, чтобы обозреть эти диковины. Кусты же в честь его посещения были подстрижены в виде двух корон.
Совсем еще юными побегами боярышники эти росли в садике позади бедной крестьянской хижины. В ту пору Эльведгор был женским монастырем, окруженным со всех сторон рвами, большая часть которых сохранилась и поныне.
Стоял погожий августовский вечер, комары отплясывали в воздухе кадриль, а лягушки, эти мокрые болотные музыканты, сидели в глубокой «оркестровой» яме и весело квакали хором. Благочестивые монахини уже отслужили вечерню и разошлись по своим кельям. Окруженное со всех сторон лесом покоилось близ монастыря маленькое озерцо. До того тихое и прозрачное! И лишь порой плеснет рыба хвостом и рябью подернется спокойная водная гладь. При свете же месяца, в полнолуние можно было видеть как в зарослях ольхи — девушки эльфы, словно легкие туманные дымки, кружатся в веселой пляске, а король эльфов красуется в серебряной короне, отливающей голубизной при свете месяца. Глубоко же, глубоко внизу в болоте, блуждающие огоньки играют в пятнашки вокруг невысокого кургана, где с незапамятных времен обитает ночной дух, 188 на которого наложил заклятье благочестивый монах. Да верно не силен был монах в своем искусстве, так как в полночь заклятый, обернувшись черным, как смоль, вороном, вылетел из кургана и кружил над ним, пугая своим хриплым карканьем окрестных жителей.
В монастыре погасли уже все огни, но в оконцах убогой глинобитной хижины, возле которой росли кусты боярышника, еще теплился огонек. Там, среди одних лишь голых стен, лежал на смертном одре старый крестьянин, а его сын Йоханнес сидел у ложа умирающего, крепко прижимаясь губами к холодной от испарины руке отца. В углу зловеще стрекотал сверчок, лампа уже почти догорела; старик еще раз, широко открыв глаза, глянул остановившимся взором на сына, судорожно сжал его руку и умер.
Йоханнес громко зарыдал, почувствовав, что остался теперь один-одинешенек в целом свете. Хоть и были у него среди соседей сверстники да дружки, а родной души ни одной не осталось, не осталось никого, кто разделил бы его горе.
Наступило утро, свет озарил хижину. Йоханнес спал возле смертного ложа отца; рука его все еще сжимала холодную руку усопшего, и чудные пестрые картины одна за другой рисовались ему во сне. В них отец являлся ему бодрым и полным сил, вокруг все было светло и радостно. И прекрасная бледная дева, одетая в погребальный саван, надевала ему, Йоханнесу, на голову венец; старик же отец соединял их руки… Тут Йоханнес пробудился и ощутил в своей руке лишь мертвую холодную руку отца, увидал обращенный на него незрячий взор потухших глаз покойника.
В пятницу утром усопшего провожали к месту последнего упокоения; Йоханнес медленно шел следом за черным гробом, укрывшим его милого отца. Когда монах прочитал молитву по-латыни и бросил на гроб горсть земли, Йоханнесу показалось, что сердце его вот-вот разорвется от горя. Но когда мальчики-певчие запели и замахали кадилами, а голубоватые дымки курений поплыли среди живых зеленых изгородей, он залился слезами. Нежные детские голоса показались ему ангельским пением, которое встретило на небесах его отца. Он поглядел на небо, глянул вокруг — все по-летнему пышно цвело. И тут вдруг он понял, что смерть вовсе не означает уничтожения; на высоких каштанах так чудесно пели птицы, а под голубым небесным сводом проплывали в чужедальние страны легкие облачка. И его с неодолимой силой охватила охота странствовать по белу свету. Вереница провожающих потянулась назад к дому скорби, где их ожидало богатое угощение. На поминках все хвалили покойника и чудесное домашнее пиво. И чем больше пили гости за помин души усопшего, тем сильнее била в них ключом жизнь. Какой-то монах, точно сошедший с картины Хогарта, 189 взял на себя веселую роль придворного шута: он пил и отпускал глупые солдатские остроты. Йоханнес же втихомолку удалился от этого развеселого общества, он вытесал из дерева и сколотил большой крест; его он отнес на кладбище и поставил на отцовской могиле, которую деревенские девушки уже посыпали песком и убрали цветами.
179
Сказка напечатана в 1848 г. Но есть основание предполагать, что Андерсен задумал ее в начале 40-х годов; 2 июля 1842 г. в дневнике Андерсена рассказывается об одном человеке, все имущество которого составляли лишь сапожная подставка да гребенка. Потом этот человек внезапно разбогател. (Andersen Н. С. Eventyr og Historier, Bd. II, s. 400).
180
Сюда вошли прозаические сказки и истории Андерсена, созданные в 20-30-х годах XIX в., но не включенные в сборник «Сказки, рассказанные детям». При жизни писателя они существовали в разных, главным образом газетных и журнальных публикациях. Впервые все эти произведения были напечатаны в Дании вместе в 1943–1945 гг. (за исключением истории «Оборвыш на троне французских королей», увидевшей свет в ежегоднике «Андерсениана» в 1952 г.), в собрании сказок и историй Андерсена, изданных в Оденсе. Впоследствии эти малоизвестные и неизвестные сказки и истории (кроме истории «Оборвыш на троне французских королей») объединили в I и V тт. собрания сказок и историй Андерсена, изданного в Копенгагене в 1963–1967 гг. Эриком Далем и Эрлингом Нильсеном (см. Обоснование текста).
На русском языке сказка «Мертвец» впервые появилась в переводе М. А. Полиевктовой в книге: Андерсен Г. X. Сказки. Л.: Academia, 1937. В 1957 г. и в 1959 г. в журналах «Ленинградский альманах» и «Дон» (№ 12) были впервые напечатаны (в переводе Л. Ю. Брауде) истории «Оборвыш на троне французских королей» и «Эта басня сложена про тебя!» под названием «Маленький бедняк на троне Франции» и «Эта басня относится к тебе». В 1969 г. эти произведения, а также «Затонувший монастырь» и «Талисман» вошли в первом русском переводе Л. Ю. Брауде в двухтомник Андерсена «Сказки и истории», т. II (Л.: Художественная литература, 1969, 1978).
182
Каким не казалась бы сказка нам дивом, / Искусство поэта придаст ей правдивость. — Эпиграф И. В. Гете к балладам (1797). См.: Goethes Werke in 10 Banden. Weimar: Volksverlag, 1958, Bd. V, S. 319.
183
Забытые стихотворения — новы. — Слова немецкого писателя Жан Поля (псевд. Иоганна Пауля Фридриха Рихтера, 1763–1825).
181
Ребенком величайшей для меня радостью было слушать сказки. Большая часть из них и поныне еще живо хранится в моей памяти. Некоторые же известны совсем немного или вовсе неизвестны. Одну из них я здесь и пересказал. А так как сказка Эгга была принята с одобрением, я постараюсь обработать многие из них и когда-нибудь подарю читателям целый цикл датских народных сказок.
Автор
184
Богенсе — городок в северо-западной части острова Фюн, одного из самых крупных в Датском архипелаге. Расположен в 25 км от Оденсе.
185
Эльведгор — большое поместье в северо-западной части острова Фюн (см. выше, примеч. 3), где часто бывал в юности Андерсен.
186
…с ютландского берега. — Ютландия — крупный полуостров Дании, одна часть которого во времена Андерсена принадлежала Германии. Омывается Северным морем, проливами Каттегат, Малый Бельт и Фемарн-Бельт.
187
Фредрик II — см. примеч. 2 к сказке «Хольгер Датчанин».
188
…обитает ночной дух… — см. примеч. 2 к сказке «Холм лесных духов».
189
Хогарт Уильям (1697–1764) — английский живописец, гравер, теоретик искусства, прославившийся сатирическими картинами и карикатурами, в том числе и на духовенство.
