Девушка-павлин - Кожевников Савва Елизарович (полная версия книги .TXT) 📗

— А вот и нет. Ровно четыре цзиня, — сказал Живодер Чжао.

Эр-ху быстро повернулся, побежал на кухню и принес нож и весы.

— Ты не веришь, давай тогда взвесим, — предложил он Живодеру Чжао.

— Не смей, не смей, — закричал испуганный помещик. — Положи сию минуту нож. Я отдам тебе твои тридцать лянов серебра.

Живодер Чжао открыл шкаф, трясущимися руками отсчитал тридцать лянов серебра и подал Эр-ху.

— Смотри, больше никого не обманывай, — сказал Эр-ху, — не делай из честных людей дураков, — и, не торопясь, вышел.

Живодер Чжао от злости и досады упал, потеряв сознание.

Рытье могилы

Жил когда-то помещик, который только и думал о том, что его батрак Чан Чун работает мало, а ест много.

Он часто говорил батраку:

— Если кто-то не делает своей работы, пойди и сделай.

Если кто-нибудь не ест приготовленной ему пищи — иди и съешь.

Говорил это помещик для того, чтобы заставить батрака работать больше, а есть меньше.

Приближался праздник осени. Чан Чун, как всегда, работал целый день, а когда подошел вечер, хозяин велел батраку принести воды и постирать белье.

В праздник все пили вино и ели мясо, а Чан Чун — одни кукурузные лепешки. Вдруг он вспомнил, что говорил ему помещик, встал, взял лепешки, что были принесены в дар богу, съел, потом пошел в контору и стал вытирать счетные доски, исписанные мелом. Увидел это помещик и закричал:

— Кто велел тебе стирать с доски?!

— Разве не ты, хозяин, говорил: если кто-то не делает своей работы, — пойди и сделай. Я вижу: никто не вытирает доску — пришел и вытер.

— А кто съел лепешки? — сердито спросил помещик.

— Я, — ответил Чан. — Разве не ты говорил мне: если пищу никто не ест — иди и съешь.

Помещик вытолкал Чан Чуна из конторы.

— Ты дурак! Иди поработай в поле.

— В поле сейчас нечего делать, — ответил Чан Чун.

— Иди, иди, — показал помещик на ворота. — Увидишь, что люди делают, то и ты делай.

Пришел Чан Чун на поле и увидел — у подножия горы люди рыли могилу. Он тоже начал копать могилу на поле помещика.

Вечером, когда взошла луна, помещик вместе со всей семьей отправился гулять. У края своего поля он увидел Чан Чуна, копавшего землю; с лица батрака катился градом пот.

— Что ты делаешь? — спросил помещик.

Чан Чун перестал копать и ответил:

— Я увидел, что люди роют могилу, и тоже стал это делать. Могила для всей твоей почтенной семьи готова.

Помещик позеленел от злости, не мог сказать ни слова.

Живой дьявол

Жил один помещик по прозвищу Хо Янь-ван — Живой дьявол.

Был он очень скупым и жадным. Никто не хотел наниматься к нему в батраки.

Однажды пришел к помещику юноша Лю Лоу-у и сказал:

— Я буду у тебя работать, если ты согласишься на мои четыре условия: первое — я не должен носить легкие гибкие вещи; второе — ты, хозяин, не будешь пользоваться моими вещами; третье — я, слуга, всегда буду ходить сзади тебя — своего хозяина; четвертое — я никогда не должен ходить на женскую половину.

— И это все? — удивился Хо Янь-ван.

— Да, это все, — ответил Лю Лоу-у. — Подпишись под этими условиями, хозяин, и тогда я стану тебе служить.

Хо Янь-ван рассмеялся. «Лучшего и не придумаешь. Гибких и легких вещей у меня нет и в помине, — думал он. — А для чего мне нужны вещи работника? Не нужны. Я хозяин, и кому не ясно, что слуга должен всегда ходить сзади меня. А то, что работник не будет заходить на женскую половину, так от этого мне только будет спокойнее».

Хозяин подписал договор.

В этот же день после обеда Хо Янь-ван велел Лю Лоу-у приготовить тележку, чтоб отвезти его в театр, но Лоу-у отказался.

— Везти тележку, — сказал слуга, — это же тащить на себе легкую, мягкую лямку. Я не буду. Ты разве забыл первое условие нашего договора?

Янь-ван ничего не мог сказать. Он велел слуге взять фонарь и сопровождать его.

Когда кончилось представление, Лю Лоу-у зажег фонарь и последовал за хозяином.

Не видя дороги, Хо Янь-ван приказал слуге идти вперед и светить ему.

— Разве мы не договорились с тобой, что слуга будет всегда ходить сзади хозяина?

Хо Янь-ван затрясся от злости и на ощупь стал продвигаться в темноте.

А тут еще изменилась погода, пошел сильный дождь.

— Ты видишь, что я без зонта, — сказал Хо Янь-ван. — Дай мне твою шляпу. С тобой ничего не случится, если даже промокнешь.

— Хозяин, ты не должен носить вещи работника. Разве забыл второе наше условие?

Хо Янь-вану ничего не оставалось делать, как продолжать путь под проливным дождем. В темноте он много раз падал и ругался. Вывозился в грязи, промок насквозь, но работник не обращал на него никакого внимания.

Вернувшись домой, хозяин стал думать, как бы отомстить слуге. Он приказал вынести лохань с помоями из женской половины.

Лоу-у отказался.

— Мы же с тобой договорились, что я не буду заходить на женскую половину.

Помещик совсем взбесился от злости.

— Сейчас же вынеси лохань! — закричал он что было силы.

Лю Лоу-у ему не ответил. Повернулся и отправился домой.

После этого никто не приходил наниматься к Живому дьяволу, а сам он работать не умел. Проел помещик все свое богатство и пошел по миру.

Кто богаче?

Давным-давно жил богач по прозвищу Тесуаньпань — Железные счеты. Он дрожал за каждую копейку. Было у него четыре дочери и ни одного сына, Дочери-бездельницы любили только сладко поесть да получше принарядиться.

«Четыре мои дочери скоро выйдут замуж, — думал Тесуаньпань, — и останусь я один на белом свете. Каждой дочери надо дать приданое. Ох, много же придется истратить денег!» От этих дум тяжело становилось у него на сердце.

Долго думал Тесуаньпань, как сохранить свое богатство, и решил, что надо зятьев принять в свой дом.

«А за кого же выдать дочерей? Сыновья богатых родителей не пойдут в дом тестя. Лучше выбрать мужей из бедняков, которые умеют хорошо работать. Это гораздо выгоднее, чем держать батраков. И дочерям приданого не надо давать».

Тесуаньпань присмотрел четырех сыновей из семьи Чжао Лао-да. Они выросли здоровыми, один сильнее другого, статные и широкие в плечах. Каждый легко мог поднять больше двухсот цзиней. В поле они работали, как тигры. Посевы у них самые лучшие во всей деревне.

Братья обрабатывали землю, арендованную у Тесуаньпаня, сучили веревки, рубили хворост и продавали на рынке.

Односельчане завидовали Чжао Лао-да и говорили, что такие сыновья лучше золота.

«Хорошие мужья будут у моих дочерей», — думал Тесуаньпань. И вот однажды он послал слуг за стариком Чжао Лао-да.

Выслушав помещика, Чжао Лао-да покачал головой и сказал:

— Этого никогда не будет. Жены должны уметь работать, а ваши барышни умеют только наряжаться, даже пищу и ту нужно подносить им к самому рту. Они похожи на людей, склеенных из бумаги. Нет, мы не можем породниться с вами.

Тесуаньпань в злобе закричал:

— У меня горы золота и серебра, много земли и большие дома! У меня хватит денег, чтобы купить тысячу бедняков!

— Разве все золото и серебро в твоем доме не мы для тебя добыли? А земля… не будь нас, бедняков, что бы ты с ней делал? Если мы не будем работать на твоей земле, ты со своими дочками умрешь с голоду. У меня нет ни золота, ни серебра, но мы ходим в горы, рубим дрова, ловим рыбу. Чего мы только не умеем делать! Ни на какие сокровища я не променяю своих сыновей.

Полный достоинства, Чжао Лао-да вышел из помещичьего дома.