Побеждённый Карабас - Данько Елена Яковлевна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Карабас кипел от злобы. Минуту тому назад он досадовал, что о нем не слыхали в Ленинграде. А сейчас он не знал, куда деваться от своей славы. Он сжимал кулаки, кусал губы, скрежетал зубами.
– Я их найду! Я их поймаю! Я их в порошок сотру! И шельмеца Буратино, и всех его друзей! Это они выболтали Толстому всю историю с золотым ключиком! Они, негодяи, осрамили меня на весь мир!
– Ладно, успокойтесь! – сказала лиса. – Прежде всего нам нужно найти верное пристанище и скрыться от любопытных взглядов. А там уж мы расправимся со всеми шельмецами по-свойски!
Они решили уйти подальше, на край города, – искать приют у людей, которые никогда не ходят в кино и ничего не слышали о золотом ключике.
Далеко им пришлось идти. Шумные, веселые улицы протянулись на целые километры. Кончились эти улицы – начались стройки.
Тут воздвигали огромный дом, там мостили площадь, там строили мост над широкой, медленной рекой. И повсюду виднелись растворенные двери кинотеатров и пестрые плакаты: «Смотрите все фильм „Золотой ключик“!» Словом, некуда было податься нашим путешественникам.
Шли они, шли и увидели, что в одном месте ломают старый, кособокий домишко. Рабочие уже сняли с него крышу и разбирали гнилые балки. Пыль стояла кругом, едкая столетняя пыль. И вдруг из этого дома выбежал клоп с дорожной котомкой за спиной и быстро зашагал по улице.
– Эй, братец, погоди! – крикнула лиса.
Клоп оглянулся, снял свою шапочку и низко поклонился Карабасу. Он сразу узнал милых земляков из Тарабарской страны.
Они рассказали ему про свою невзгоду.
– Да, трудное пришло время! – вздохнул клоп. – Нам, клопам, вовсе житья не стало. Старые дома ломают, а в новых нам селиться не велят. Я и сам уезжаю отсюда и не знаю, где приклоню голову. А вам я вот что посоветую: ступайте вон в тот кривой переулок, постучитесь вон в тот домик. Живет там старушка Марья Ивановна. Она подслеповатая и в кино не ходит. Попроситесь к ней на квартиру. Там вам будет спокойно.
Карабас и лиса послушались клопа и пошли в тихий переулочек.
Дома в нем были маленькие, старенькие. Перед домами росли липки в деревянных загородках, мостовая поросла травой. Видно, по этому переулку никто не ездил.
У одних ворот на лавочке сидела старушка в белой косынке.
Это и была Марья Ивановна.
Лиса подсела к ней и заговорила о разных разностях – о хорошей погоде, и о вчерашнем дожде, и о том, как быстро летит время. А Карабас стоял рядом, поглаживал бороду и улыбался как можно добродушнее.
Старушка оказалась разговорчивая, и лиса у нее все выспросила. Огромная борода Карабаса очень понравилась Марье Ивановне. Такая борода, только поменьше, была у ее покойного дедушки. Бывало, ребенком Марья Ивановна заплетала эту бороду в косички, и дедушка не сердился. Он был добрый. А в кино Марья Ивановна не ходит. Ей не нравится, что там все мелькает, все бегут куда-то, спешат, суетятся… Зато уж радио она слушает с удовольствием.
А радио ей поставил внучек Миша, умный, хороший мальчик. Он теперь с матерью на даче и пишет оттуда Марье Ивановне: «Приезжай, бабушка, к нам в гости!» А бабушка и рада бы поехать, да нельзя бросить квартиру: некому будет часы заводить.
А часы у нее замечательные, старинные, с кукушкой, только уж очень дряхлые. Часовщик сказал: если они остановятся, их уже не починишь. И со стенки их нельзя снимать. Вот Марья Ивановна и живет при часах, подтягивает им гирьки каждый день, а на дачу не едет. Посидит на лавочке, подышит воздухом – и опять домой!
Тут лиса подмигнула Карабасу и сказала сладким голосом:
– А на даче-то теперь благодать! Трава зеленеет, и птички поют. Сходили бы вы, Марья Ивановна, в лесок, набрали бы ягод, сварили бы вареньица любимому внуку! Ну не досадно ли сидеть тут на лавочке!
– Что и говорить! – вздохнула старуха.
– Жаль мне вас, Марья Ивановна, очень жаль! – сказала лиса. – Поезжайте вы, с богом, на дачу. Погуляйте на воле. А мы здесь присмотрим за вашими часами. Мы люди богатые, свободные, приехали Ленинград посмотреть и себя показать. Отчего бы нам не помочь старому человеку – не пожить в вашей квартире?
Подумала Марья Ивановна, взглянула опять на сизую бороду Карабаса, вспомнила покойного дедушку, а заодно и маленького внука – и согласилась. Да еще спасибо двум пройдохам сказала.
Она отвела их по скрипучей лесенке в свою квартирку под самой крышей.
В квартирке было уютно. На окнах – горшки с геранью, на столах – вязаные салфеточки, на полу – полосатые дорожки. В простенке висели старинные часы с узорчатым домиком на макушке и громко тикали.
И вот, едва Карабас ступил на порог, порог заскрипел. Шагнул Карабас в комнату – пол затрещал. Сел он в кресло – кресло охнуло, стол застонал, а большой шкаф треснул так громко, будто выстрелил.
– Не пускай злодеев в квартиру! – говорили вещи.
Но Марья Ивановна не слушала. Она влезла на стул и показала лисе, как нужно заводить часы. Заскрипели колесики, забренчали гирьки, и вот с треском и громом раскрылся узорчатый домик. Из него выскочила желтая кукушка и жалобно прокуковала:
– Беда! Беда!
Но Марья Ивановна опять ничего не поняла. Ей уже виделись дача, сосенки, медный таз с горячим вареньем и внучек Миша, слизывающий с ложки вкусные пенки!
Она собрала свои вещички в узелок, простилась с новыми знакомцами и весело заковыляла на вокзал.
Едва дверь захлопнулась, лиса заглянула в комод, отворила шкаф, выдвинула ящики в столе, а потом бросилась к старенькой швейной машинке.
– Ах, вот они где!
Возле машинки лежали большие ножницы. Лиса схватила их, подтащила Карабаса к тусклому зеркалу и сунула ему ножницы в руки.
– Обрежьте бороду.
– Что? – заорал Карабас. – Чтобы я обрезал бороду? Да ты не в своем уме!
– Подведет вас эта борода! – сказала лиса. – Здесь каждый школьник видел ваш портрет на плакате. Они вас сразу узнают, как только покажетесь!
– Не узнают! – сказал Карабас. – Я засуну бороду под воротник и застегну пальто на все пуговицы! А уж с бородой я не расстанусь! Дудки!
Лиса пожала плечами и положила ножницы на место.
Глава десятая.
О ТОМ, КАК ПАРОХОД С ДЕТЬМИ ПРИПЛЫЛ В ЛЕНИНГРАД
Пока Карабас и лиса устраивались в квартирке Марьи Ивановны, пароход с детьми все плыл и плыл по морю на северо-восток.
Маленькая девочка не расставалась с куклой. Днем она играла с ней, а вечером укладывала спать в свою постельку. Мальвина глядела прямо перед собой синими глазками, улыбалась красным ротиком. А если девочка ставила ее ножки на пол, она пела тоненько:
Дети на пароходе подхватывали хором эту песню и говорили между собой:
– Какая замечательная куколка!
Однажды вдали над серым морем показались тонкие синеватые трубы, башни, огромные купола. Это был Ленинград. Пароход вошел в устье медленной реки. Мимо низких, серых берегов, мимо горбатых подъемных кранов, мимо барок, нагруженных золотистыми досками, приближался он к причалу.
А вот и набережная – дома с колоннами, пристань и мост.
Сколько народу столпилось у пристани! Ленинградские школьники вышли навстречу приезжим детям с красными знаменами, с серебряными трубами, с букетами цветов.
Дети стояли на палубе, смотрели на берег. Маленькая девочка подняла Мальвину над перилами – пускай и кукла посмотрит.
И вот, когда борт парохода коснулся пристани, заиграла музыка. Люди на берегу закричали, замахали шапками и букетами, приветствуя гостей. В эту минуту Мальвина выскользнула из рук девочки и стремглав бросилась вниз.
– Ах! – вскрикнула девочка и заплакала. – Куколка упала в воду!
Но Мальвина упала не в воду, а на нижнюю палубу, на чей-то дорожный мешок. И тотчас же скатилась с мешка на пол. И быстро-быстро поползла в самый темный, самый дальний уголок судна… А там забилась в щель между двумя ящиками и дрожала.
