Дед Мороз и лето - Ливанов Василий Борисович (читать книги онлайн TXT) 📗
— Жди меня здесь, — сказала Акула и поплыла к песчаному берегу. Она разыскала Прозрачную Медузу, которая качалась на волнах прибоя, проглотила её и была такова.
Бедный Голубой Кит! Он не знал, что акулам нельзя доверять свои чувства. Или забыл?
Грустная история…
Честное слово Жирафа
В одном зоопарке жил Жираф. А надо вам знать, что в своих родных лесах жирафы чувствуют себя совсем иначе, чем в зоопарках. А наш Жираф жил в зоопарке, но чувствовал себя почти совсем как в родном лесу. Не совсем, но почти. Жирафы вообще животные редкие и поразительные. И наш Жираф тоже был такой — редкий и поразительный. В зоопарке было много разных животных, но разве кто-нибудь из них мог равняться с Жирафом? Никогда в жизни! Жираф есть Жираф — и этим всё сказано.
Правда, сами по себе другие животные были вполне нормальные и некоторые даже хищные. Но ничего такого редкого и поразительного, как в жирафах, в них не было. Недаром же все дети и даже некоторые взрослые часами простаивали перед клеткой с Жирафом. Конечно же, им было на что посмотреть. «Жираф есть Жираф!» — говорили они. И этим всё сказано.
А у киоска, где продавались шоколадные конфеты и свежие бублики, всегда шумела длинная очередь: все были уверены, что Жираф больше всего на свете любит шоколадные конфеты и свежие бублики. И Жираф целыми днями глотал конфеты и жевал бублики, воображая себе, что он ест почки и листья мимоз.
А надо вам знать, что почки и листья мимоз жирафы любят больше всего на свете. А ведь наш Жираф ничем не отличался от других жирафов, редких и поразительных.
Да, это был настоящий Жираф, и даже пронырливые воробьи, которые вечно перелетают из клетки в клетку и клюют что попало во всех кормушках, дорожили его мнением.
И вдруг Жираф заболел.
Целый день не появлялся он перед публикой, а когда публика разошлась, к Жирафу вошёл директор зоопарка с врачом-ветеринаром. Врач долго осматривал больного Жирафа, а потом сказал директору зоопарка:
— Жираф действительно болен и, наверно, скоро умрёт.
После этого врач-ветеринар ушёл мыть руки душистым мылом, а директор остался.
И тогда Жираф заговорил. А надо вам знать, что жирафы начинают говорить только тогда, когда не могут молчать. И наш Жираф сказал:
— Я хочу в Африку. Я болен, я, наверное, скоро умру, и я хочу в Африку.
Директору стало очень жаль Жирафа. Но директор есть директор.
— Может быть, ты хочешь шоколадную конфету или свежий бублик? — спросил директор.
На ресницах Жирафа повисла большая круглая слеза.
— Я хочу в Африку, — сказал Жираф. — Я погуляю по родным лесам, повидаюсь со старыми друзьями и обязательно вернусь в зоопарк. Честное слово! — сказал Жираф.
А надо вам знать, что если Жираф даёт честное слово, он его обязательно сдержит. И директор это знал.
Поэтому директор отпер клетку, и они с Жирафом пошли по опустевшим дорожкам зоопарка и вышли на улицу.
— Помни, что ты дал честное слово, — сказал директор и отсчитал Жирафу денег на дорогу.
— Спасибо, — сказал Жираф.
Он пошёл в кассу, купил себе билет, сел в самолёт и полетел в Африку. И никто в самолёте не заподозрил, что летит вместе с настоящим Жирафом, такой тот был усталый, серьёзный и задумчивый. Только все, глядя на него, невольно думали: «Интересно, почему так поразительно задумчив этот пассажир, на редкость похожий на жирафа?» И всем хотелось ему помочь. Но так как Жираф в дороге ни у кого не просил помощи, о нём скоро забыли. Зато в Африке старые друзья Жирафа, которые лечили его в родных лесах почками и листьями мимоз, хорошо помнят, как он говорил им о том, что обязательно должен зачем-то куда-то вернуться, потому что он где-то дал кому-то честное слово.
И Жираф выздоровел. Но этого мало: он сдержал слово.
Даже говорят, что не так давно он опять просился в Африку… ненадолго.
Новый помощник Главного Медведя
Ох и ленив был Толстый Суслик, который жил на вершине большого холма! День-деньской сидит столбиком перед своей норой да посвистывает.
— Иди с нами в поля зёрна собирать, — зовут его другие суслики, — ведь придёт зима — голодать будешь!
— Ничего, — отвечает им Толстый Суслик, — авось не пропаду!
Уйдут все суслики на работу в поле, а Толстый Суслик им вслед лапкой помашет.
И стали вдруг суслики замечать, что запасы у них в норах почему-то уменьшаются. Призадумались, а Толстый Суслик им говорит:
— Что вы понапрасну головы ломаете? Это же воробьи у вас из нор зерно таскают. Я целыми днями на холме сижу, я знаю.
Услыхали воробьи, что суслики их ворами считают, и решили выяснить, кто тут виноват.
И вот рано утром, когда все суслики ушли, старый Воробей прилетел на холм и спрятался за большим камнем. Сидит, выжидает. Видит, выходит из своей норы Толстый Суслик. Потянулся, огляделся — и шмыг в соседнюю норку.
Через минуту выскочил обратно, а щёки у самого так раздуты, что еле-еле в свою нору протиснулся. Смекнул старый Воробей, в чём тут дело, и полетел в поля созывать других сусликов.
— Скорей, — кричит, — скорей! Бегите на холм! Я нашёл вора, который таскает ваше зерно!
Бросили суслики работу и побежали на холм. Прибежали и видят: вылезает из чужой норы Толстый Суслик с такими толстыми щеками, что смотреть страшно. Тут и старый Воробей подлетел да как клюнет Толстого Суслика в затылок!
Рот у Толстого Суслика раскрылся, и из-за щёк на землю высыпалось ворованное зерно.
Попросили суслики прощения у старого Воробья, а Толстого Суслика прогнали с холма. Совсем. Навсегда.
Пошёл Толстый Суслик куда глаза глядят. Шёл он, шёл и пришёл в большой дремучий лес.
Много зверей водилось в этом лесу, но главнее всех был Медведь, который так и назывался — Главный Медведь. К нему-то и направился Толстый Суслик.
Медведь спал у себя в берлоге после сытного обеда и так храпел, что трава у входа туда-сюда колыхалась. Обошёл Толстый Суслик кругом берлогу и думает: «Вот бы мне на зиму такой дом: тёплый, просторный!» И решил Медведя из берлоги выжить. А Медведь спит себе да похрапывает.
«Ничего, — думает Суслик, — сейчас я тебя разбужу». Поднатужился да как свистнет.
Перестал Медведь храпеть, заворочался, но не проснулся.
Тогда Суслик набрал побольше воздуха и испустил такой свист, что чуть не выдул себе передние зубы и оглох на оба уха.
Тут Медведь проснулся и вылез из берлоги. А Толстый Суслик отскочил в сторону, завалился на бок и давай скорей лапку сосать да причмокивать.
Зевнул Медведь и спрашивает Толстого Суслика:
— Кто здесь свистел сейчас, не знаешь?!
— Не знаю, — отвечает Толстый Суслик, а сам всё лапку сосёт.
— А ты что тут делаешь? — спрашивает Медведь.
— Не видишь? Лапу сосу, — отвечает Толстый Суслик.
— Что ж ты лапу сосёшь, будто медведь? — спрашивает Медведь.
— А я и есть Медведь, — отвечает Толстый Суслик.
— Ты?! — удивился Медведь. (А надо сказать, он никогда в жизни не видел сусликов.) — Что-то ты слишком мал для медведя!
— Мал да удал, — говорит Толстый Суслик. — Я зато очень сильный!
Ещё больше удивился Медведь. А Суслик перестал лапку сосать, потому что его затошнило с непривычки, и говорит:
— Хочешь испытать меня? Давай с тобой заключим договор: если я сделаю три дела, которые тебе не под силу, я останусь в этом лесу хозяином, а ты уйдёшь восвояси.
