Толстой и Достоевский. Братья по совести (СИ) - Ремизов Виталий Борисович (книги бесплатно читать без TXT, FB2) 📗

В. Б. Ремизов

Толстой и Достоевский. Братья по совести

Издательство и автор книги благодарят Государственный музей Л. Н. Толстого и Литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского за предоставленную возможность использовать в качестве иллюстраций уникальные материалы из коллекций изобразительных и рукописных фондов.

В оформлении обложки и макета использованы материалы с ресурсов http://www.fedordostoevsky.ru/photoarchive/dostoevsky/, shutterstock.com, lori.ru

© Ремизов В. Б., 2019

© ООО «Проспект», 2019

От автора

Слушатели лекций — как в нашей стране, так и за границей — часто спрашивали меня о том, что я могу сказать о прижизненных отношениях Достоевского и Льва Толстого. Сказать было что, но всегда возникало ощущение неполноты знаний по этой теме, хотя за плечами не один десяток прочитанных книг, статей, дискуссий на конференциях, в студенческих аудиториях. Сложность была и в том, что с давних времен повелось противопоставлять одного писателя другому. Помню со студенческих лет профессора литературы, сравнившего ситуацию с двумя писателями с ситуацией тигра и льва, посаженных в одну клетку. Конечно, исследователи стремились обнаружить точки соприкосновения творческих миров обоих художников, но большинство ученых шло по пути противопоставления Толстого и Достоевского. Разные типы личности, кардинально противоположные биографии (нищий дворянин Достоевский, прошедший через каторгу, и небогатый граф Толстой, но все же и не бедный, живущий в своем имении Ясная Поляна). Разные типы художников. И об этом написаны горы книг, начиная с дореволюционной критики, включая три тома Д. С. Мережковского, и кончая современными исследованиями на предмет гендерных отношений в произведениях писателей.

В процессе работы над одной из статей о Толстом и Достоевском потребовался ряд цитат, звучащих в памяти, но отыскать их в огромном море литературы далеко не всегда удавалось. Причин тому много, в том числе и утрата личного архива. Столкнувшись с поиском цитат, я понял, что нет такой книги, в которой были бы собраны взаимоотклики, взаимоотзывы писателей. Речь не идет об энциклопедически исчерпывающей работе (это удел большого творческого коллектива), но собрать материал по теме взаимоотношений Толстого и Достоевского, основываясь на главных источниках, вполне возможно. В этом смысле книга представляет собой своеобразный эксперимент. В поле зрения читателя вводятся наиболее важные источники по теме. Среди них — Полное собрание сочинений в 90 томах Л. Н. Толстого, Полное собрание сочинений в 30 томах Ф. М. Достоевского, мемуарная литература, дневники современников, эпистолярные жанры, работы исследователей. Сложность состояла в том, чтобы собрать воедино все имеющиеся под руками сведения и упорядочить их. Хронологический путь в его чистом виде мало что давал, так как являл бы собой набор бессвязных фактов. Достоевский и Толстой разбежались бы опять в разные стороны. Поэтому в основу был положен проблемно-тематический принцип, который в то же время имел мощную опору на хронологический ряд. Это позволило увидеть то общее, что единит двух гениев. Оно оказалось на уровне личностных отношений более гармоничным, нежели предполагалось раньше. Два писателя никогда не встречались, но собранный в книге материал убеждает в том, что они находились в постоянной духовной связи. Что бы там ни писали, как бы ни делили их на «ясновидца духа» (Достоевский) и «ясновидца плоти» (Толстой), оба художника шли навстречу друг другу в понимании многих проблем, актуальных для жизни как России, так и всего человечества. Нередко они приходили к выводам, их единящим и возводящим на пьедестал истины.

В науке принято противопоставлять размышления Достоевского и Толстого об истине. Один на вопрос «С Христом он или с Истиной?» отвечал, что с Христом. Это был Достоевский. Другой же, Толстой, выбрал Истину. Но надо сделать еще один шаг вперед, чтобы сблизить их. Этот шаг делает сам Толстой, добавляя к первой мысли более значимую мысль: истина для него всегда совпадает с Христом. И становится ясным, что различие в подходе к проблеме, а не в сути. Есть одна вершина — это Христос. Только писатели идут к ней с разных сторон.

Книга написана так, что читающий становится сам исследователем. Как в современной игре, ему расставлены подсказки, а он должен найти решения проблемы или проблем. Выводы делает он сам, а если это происходит, то вместе с Толстым и Достоевским читатель поднимается по духовной лестнице вверх.

Крайне редко в книге звучит вывод относительно воссоздаваемых жизненных ситуаций и реалий, хотя поверь, читатель, все время, когда писал книгу, хотелось за тебя додумывать и принимать решение. Много сложных жизненных коллизий придется пережить, попадая в мир духовного общения Достоевского и Толстого. Потребуется читательская культура при сравнении художественных и публицистических текстов писателей. Немало культурно-образующих моментов для входящего в мир общения двух гениев и их современников.

Во всем, что связано с именами Толстого и Достоевского, пронзительно звучит голос совести. Достоевский был физически тяжело болен, но он не писал о своих муках. Он мужественно переносил подчас невыносимые страдания. Зато страдания маленького человека, арестантов, ни за что осужденной на тюремное заключение бабы, изломанного фантастическими идеями «аристократа духа», матушки России, всего народа русского, и не только русского, воссозданы с тончайшим проникновением в психологию униженных, оскорбленных, изуродованных жизнью в подполье, отошедших от Бога и в муках идущих к нему. Изобразительная мощь Достоевского близка Данте, Рембрандту. Толстой нападал на художественную манеру писателя, нападал потому, что у него была своя орбита движения по Вселенной. Кому-то язык самого Толстого кажется скучным и громоздким. Кто-то берет за образец прозу Чехова или Бунина. Манера письма, отношение к способам раскрытия характеров и сущности описываемого у каждого большого художника так своеобразны, что можно сравнивать, но уж никогда не уравнивать. Чехов боготворил Толстого, как и Бунин, а Толстой говорил о Чехове: «Это Пушкин в прозе». Манеру же Достоевского Толстой воспринимал критически. Например, ему казалось, что все герои Достоевского говорят одним языком. Такое суждение вполне понятно, ибо Толстой всегда исходил из другого закона — через передачу индивидуальности речи героя раскрывать суть характера. В «Войне и мире» около 600 персонажей. Не все являются носителями речи, но тех, чья речь глубоко индивидуализирована, превеликое множество.

Однако замечу, что часто, когда Толстой начинал читать то или иное произведение Достоевского, он не мог оторваться. Достоевский порой крепко затягивал Толстого в свои художественные сплетения. Автор романа «Война и мир», который восторженно был встречен Достоевским, мог сказать о князе Мышкине — «бриллиант», конечно, бриллиант русской литературы.

Мышкина тоже звали Львом Николаевичем. Думаю, что это не случайно. Глубина переживаний толстовских героев, особенно молодых, их муки совести, поиска своего места в мире, бессмертие Пьера Безухова, прозвучавшее после каратаевского сопротивления ненасилием насилию, вошли в душу художника Достоевского, стали частью его духовной биографии. А рядом с этим вспыхнул и разгорался неподдельный интерес Толстого к великому современнику. Ведь не мог он просто так, как бы в память о Достоевском, написать их общему другу Н. Н. Страхову: «…когда он умер, я понял, что он был самый, самый близкий, дорогой, нужный мне человек». Однако читателю этой книги придется самому сделать вывод о закономерности этого сиюминутного порыва, вызванного жалостью к неожиданно умершему Достоевскому.