Блокадные девочки - Бакин Виктор Васильевич (электронная книга TXT, FB2) 📗
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Блокадные девочки - Бакин Виктор Васильевич (электронная книга TXT, FB2) 📗 краткое содержание
В документальной повести кировского писателя и журналиста Виктора Бакина «Блокадные девочки» — ни слова выдумки, только правда. Автор записал горькие воспоминания женщин, которым в детстве пришлось перенести испытания, выпавшие на долю жителей блокадного Ленинграда. Они выстояли. А потом их эвакуировали в тыл страны, охваченной войной… Воспоминания простых людей помогут каждому из нас лучше понять несгибаемый русский характер, а также то, каких усилий стоила нашему народу победа над нацистами.
Блокадные девочки читать онлайн бесплатно
Представляя свою книгу
Мы обязаны знать и помнить.
Так порой случается. Зацепит какая-то мысль или тема и долго не отпускает. Не отпускает, пока не переживешь ее, не перестрадаешь, не перемучишь, не выложишь на чистый лист бумаги, не сложишь рукопись в очерк, рассказ или документальное повествование. Так однажды получилось и со мной.
В середине восьмидесятых годов прошлого века на одной из встреч с блокадниками услышал я рассказ о том, как после прорыва блокады юных ленинградцев возвращали их родителям. В городе Кирове тогда был сформирован специальный детский эшелон. Ребятишек в дороге сопровождали взрослые воспитатели. В основном из вятских. Естественно, оповестили заранее и родителей: когда, в какой день и час прибудут в город на Неве их дети… И вот на перроне вокзала целое столпотворение встречающих. Поезд останавливается. Из вагонов начинают выходить малыши. И тут к полной неожиданности прибывших практически весь перрон, все взрослые — эти мужественные и стойкие ленинградцы-блокадники — опускаются на колени, отдавая дань бесконечной признательности и благодарности вятским женщинам за то, что в страшную военную годину они сберегли и сохранили их детей.
Памятный потрясающий эпизод.
Много у меня было встреч за последнее время с ленинградцами, которые в детстве были эвакуированы в Кировскую область. Кто-то из них со временем вернулся на родину, кто-то остался. Но все эти люди с неизменной теплотой и волнением говорили о душевном отношении к ним со стороны местных жителей. А еще со слезами на глазах вспоминали о блокаде — о немыслимых страданиях и человеческой стойкости, о страшной бесконечной дороге в эвакуацию. Пронзительны, незабываемы были их рассказы.
Прочтите «Блокадных девочек» внимательно, вдумчиво, неторопливо, переживите книгу сердцем и душой.
Каждый из нас должен знать и помнить, какую страшную войну в середине двадцатого века перенесло, перемогло старшее поколение.
Мы просто обязаны это знать и помнить!
На то мы и люди!..
Виктор Бакин
Блокадные девочки
Документальная повесть
Они не были солдатами…
(вместо предисловия)
Скорый поезд притормозил в Котельниче.
Сквозь подернутое морозцем стекло вагона я цеплял взглядом окружную территорию вокзала, где по левую руку, на крутом взгорке, на очищенном от снега малом пятачке, к которому вели от железнодорожного полотна несколько пологих ступенек, траурным черным прямоугольником встали гранитные плиты, а над ними под порывами январского ветра чуть покачивался под белой аркой-звонницей горящий золотом медный поминальный колокол.
Мемориал памяти погибшим по дороге в эвакуацию.
2768 фамилий…
От мала до велика…
Они не были солдатами, но их жизни унесла война…
Русские, эстонцы, латыши… Мирные жители западных регионов великой страны…
Поезд постоял с минуту, а потом медленно, словно нехотя, через силу, поплыл в сторону моста, все жестче постукивая колесами по рельсам, все стремительнее набирая ход. А я все высматривал исчезающий в дымке непогодного зимнего дня скромный мемориал, вспоминая встречи с жителями стойкого города Ленинграда, большинство из которых было вырвано из блокады и вывезено на Вятку именно по этой северной железнодорожной ветке…
Подумаю о Великой Отечественной, и один эпизод непременно всплывает в памяти, один короткий отрывок из множества прежде прочитанных книг и услышанных воспоминаний — пронзительный, по-детски бесхитростный — начинает бередить сердце томительным холодом.
«…На Новый 1942 год нам выдали по карточкам вместо хлеба по маленькому кубику соевого шоколада. Бабушка лежала уже недвижимая в кровати, но мама и ей сунула в рот этот маленький кусочек. В новогоднюю ночь бабушка умерла, а шоколадка так и осталась у нее, зажатая зубами. Мы перенесли бабушку в другую комнату и положили на стол. Я очень боялась войти в эту комнату, но брат не побоялся ночью войти туда и вытащить у бабушки изо рта шоколадку.
Через день к нам пришла тетя Тина, жена маминого брата, привезла на санках дядю Женю, чтобы бабушка могла проститься с сыном. Узнав, что и бабушка умерла, мама с тетей Тиной решили положить их в одностворчатый шкаф, который стоял в прихожей, и вдвоем повезли их на санках на пустырь, который находился на Голодае Васильевского острова. Там рыли траншеи недалеко от школы, в которые хоронили штабелями трупы. Мама отдала бабушкину хлебную карточку могильщикам, чтобы при ней в могилу положили бабушку и дядю Женю…»
Эти воспоминания о блокадном Ленинграде Вера Петровна Зеферова, живущая позднее в Кирове, писала для своей внучки к ее десятилетию, но однажды они были опубликованы и в сборнике «Мы из блокады». Почему к десятилетию? Потому что и Вере Петровне в 1941 году, когда началась война, было 10 лет… Ее и прежде часто просили рассказать о пережитом, но она всегда отмалчивалась, боялась, что люди, не перенесшие страданий блокадного Ленинграда, могут не поверить в ту страшную правду, о которой она могла им поведать без всяких прикрас. Взялась же за перо, чтобы внучка прочитала эти строки и знала настоящую цену и хлебу, и миру…
Так и я, прочитав однажды эти горькие странички, запомнил на все последующие дни и этот кусочек соевого шоколада, стянутый украдкой голодным мальчиком у умершей бабушки, и одностворчатый шкаф-домовину…
Еще одну выписку сделаю — из воспоминаний о блокаде академика Дмитрия Сергеевича Лихачева:
«…Помню, как подъехала к моргу машина в то время, когда мы привезли отца. Мы просили, чтобы отца погрузили на машину сразу же, но рабочие просили денег, которых у нас в этот момент не было. Мы боялись, что, пока отец лежит, его разденут, простыни срежут, золотые зубы выломают. Машина не взяла отца.
Впоследствии я несколько раз видел, как проезжали по улицам машины с умершими. Трупы грузили на машины „с верхом“. Чтобы больше могло уместиться трупов, часть из них у бортов ставили стоймя: так грузили когда-то непиленые дрова. Машина, которую я запомнил, была нагружена трупами, оледеневшими в самых фантастических положениях. Они, казалось, застыли, когда ораторствовали, кричали, гримасничали, скакали. Поднятые руки, открытые стеклянные глаза. Некоторые из трупов голые. Мне запомнился труп женщины, она была голая, коричневая, худая, стояла стояком в машине, поддерживая другие трупы, не давая им скатиться с машины. Машина неслась полным ходом, и волосы женщины развевались на веру, а трупы за ее спиной скакали, подпрыгивали на ухабах. Женщина ораторствовала, призывала, размахивала руками: ужасный, оскверненный труп с остекленевшими открытыми глазами!..»
Приводя в своих записках примеры величайшей подлости и величайшего самопожертвования, Дмитрий Сергеевич со скорбью заключает: «Правда о ленинградской блокаде никогда не будет напечатана…»
Хочется верить, что целый ряд пронзительно честных произведений о войне, начиная с «Блокадной книги», все же опровергает это горькое утверждение уважаемого академика Лихачева.
Красный кисель блокады
Дети войны. Как цепка у них память, как болезненна, не отпускает.
Сколько мы проговорили — час, два часа, а может быть, даже больше? Не знаю, за горькими воспоминаниями моей собеседницы о прожитом и пережитом не следил совершенно за временем.
— Вам про начало войны рассказать? — как бы спрашивала моего согласия жительница блокадного Ленинграда Зинаида Киприяновна Охапкина. — А как нас в Ярославль вывозили? А как рядом с домом бомба упала, но почему-то не взорвалась? А как Новый 1942 год в блокадном городе встречали? А как наша мама с голода умерла, и мы с младшей сестренкой остались совершенно одни? А как я хлеб по карточкам получала, а его у меня чуть не отобрали? А как в эвакуацию на Урал ехали? А как. А как.
