Жизнь и судьба русского генерала Антона Ивановича Деникина - Козлов Александр Иванович

Козлов Александр Иванович

Жизнь и судьба русского генерала Антона Ивановича Деникина

Козлов Александр Иванович

Жизнь и судьба русского генерала Антона Ивановича Деникина

Об авторе: Александр Иванович Козлов окончил военное училище и Ростовский госуниверситет. Служил офицером-пограничником на Сахалине и Кавказе, работал журналистом в Сочинской студии телевидения, преподавателем Волгоградского политехнического института, затем приступил к научно-педагогической деятельности в Ростовском университете, где трудится до настоящего времени. Много лет заведовал кафедрой отечественной истории новейшего периода, был деканом исторического факультета. Автор 200 научных работ, в том числе 11 книг (еще 18 книг - в соавторстве). Специалист по истории России конца XIX-XX веков. Доктор исторических наук, профессор, академик Академии военных наук. Заслуженный деятель науки России.

Четвертый день, 12 апреля 1918 г., непрерывного штурма Екатеринодара столицы Кубанского казачьего войска, ставшей тогда цитаделью победившей на Кубани советской власти, - снова не увенчался успехом. Добровольческая армия, состоявшая почти целиком из офицеров, опять откатилась от его стен, понеся тяжелые потери. На заседании совета армии, созванном генералом Л.Г. Корниловым вечером того же дня, выяснилась удручающая картина. В Партизанском полку осталось не более 300 штыков, в Корниловском - и того меньше. Не лучше обстояло дело и в других частях. Большинство участников совещания склонялось к прекращению осады и к спешному отступлению. Тем не менее, не вдаваясь в обсуждение создавшейся ситуации, Корнилов заявил присутствующим: "Я решил завтра на рассвете атаковать но всему фронту. Как ваше мнение, господа?" Нарушая воцарившееся тягостное молчание, только генерал М.В.Алексеев поддержал командующего армией, но предложил перенести штурм на 14 апреля. Корнилов согласился.

Оставшись с ним наедине, генерал А. И. Деникин, заместитель командующего и одновременно назначенный перед тем генерал-губернатором Кубанской области, спросил его: "Лавр Георгиевич, почему Вы так непреклонны в этом вопросе?" Последовал ответ: "Нет другого выхода, Антон Иванович. Если не возьмем Екатеринодар, то мне останется пустить себе пулю в лоб". Генерал Марков, возвратясь в свой штаб, сказал своим приближенным. "Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодар не возьмем, а если и возьмем, то погибнем".

Ранним утром 14 апреля клочья легкого весеннего тумана повисли над ложбинами. Лишь вершины пригорков высветило первыми лучами восходящего солнца. Добровольческая армия ждала сигнала. Защитники города, опережая, подвергли ее расположение интенсивному артиллерийскому обстрелу. Один снаряд врезался в домик на территории Образцовой сельскохозяйственной фермы и, пробив стену, разорвался прямо в комнате, где за столом в тот момент находился командующий. Окровавленного, его вынесли на обрывистый берег по-весеннему многоводной и бурной Кубани, где он, не приходя в себя, скончался через несколько минут.

Состоявшееся тотчас совещание высших столпов Добровольческой армии без дебатов назвало Деникина преемником Корнилова. После краткого совещания новый командующий пробил отбой. И Добровольческая армия, гонимая и преследуемая, снова бросилась на Дон, где она родилась в конце 1917 г. и откуда была вытеснена частями Красной Армии в конце февраля 1918 года. Роковое утро для Корнилова, таким образом, стало точкой отсчета новой полосы в биографии Деникина - вознесения на самую вершину белого движения и катастрофического падения с нее.

Почему же в столь тяжкий критический момент для всего белого движения его руководители вручили свою судьбу именно в руки Деникина? И разве на эту роль не нашлось бы среди них тогда другого, например, хотя бы Алексеева, пользовавшегося в своих кругах непререкаемым авторитетом? Нет ни одной книжки по истории гражданской войны в России, где бы не упоминалась фамилия Деникина, но в них не содержится ответов на эти вопросы. Зато накопилось немало небылиц.

Отец Антона Ивановича Деникина, Иван Ефимович, до 27-летнего возраста был крепостным, пока, очевидно, в 1834 г., не попал в армию по рекрутскому набору. И уже после службы, получив вольную, он поступил в бригаду пограничной стражи в Польше, где выбился в офицеры и перед выходом на пенсию получил чин майора. Антон был третьим в семье ребенком, родился в 1872 г., когда отцу его уже исполнилось 65 лет. Семья Деникиных никогда не знала особого достатка. Но после смерти ее главы она оказалась, по признанию самого Антона Ивановича, вообще на грани нищеты. Во всяком случае, матери - простой и необразованной польке, плохо говорившей по-русски, пришлось пойти в услужение к господам офицерам - стирать белье.

Антон Деникин получил доступ к образованию как сын офицера. Обладая способностями и жаждой "выбиться в люди", он успешно закончил сначала реальное, а потом и военное училище. После непродолжительной службы, в войсках, в 23 года, Деникин продолжил образование в Академии Генштаба. По ее окончании, в числе 50 лучших из 100 выпускников он причисляется к корпусу Генерального штаба, что открывало перед ним блестящую карьеру.

Годы обучения офицера были не только временем обретения обширных и всесторонних знаний, но и формирования, становления личности и политического облика, особенно в академии - кузнице генералитета российской армии. Долгие годы се возглавлял видный ученый, генерал М. И. Драгомиров. С конца XIX в., когда в ряде стран - и в России тоже - развернулось строительство массовых вооруженных сил, состав офицерства до того замкнутый и привилегированный. значительно разбавился выходцами из демократическо-разночинных слоев населения. Естественно, соответствующим образом это сказалось и на составе слушателей военных училищ и академий, служило истоками существовавшего в их стенах идеологического плюрализма.

В таком политическом котле складывалось мировоззрение русских офицеров, в частности, Деникина. Брусилов, "барин" по привычкам, вкусам, симпатиям и окружению, считал большинство русских офицеров неразбиравшимися в политических партиях и неподготовленными к восприятию идей революции. Деникин, ближе стоявший к этой массе и, очевидно, лучше знавший ее, не во всем разделял такую оценку. По его мнению, она действительно во многом была такой, но только до 1905 г., когда военная идеология строилась по формуле "За веру, царя и отечество". Позднее офицерство сильно качнулось в сторону либерализма и даже, правда, в редких случаях, демократизма, хотя монархические убеждения еще продолжали сохраняться у значительной ее части. Не случайно Департамент полиции установил бдительный надзор за офицерским корпусом, введя в каждый штаб округа жандарма.

Офицерство еще больше демократизировалось в годы первой мировой войны. "Мистическое обожание" монарха померкло тем более, когда Николай II, объявив себя Верховным главнокомандующим русской армии, на этом посту ничем себя не проявил. Порождением этой среды был и Деникин. Черты его политического облика определялись не воспоминаниями о трудностях детства и юности, а спецификой той общей атмосферы, в которой он повседневно вращался и воздухом которой дышал. Воспоминания о нелегком прошлом, наоборот, в нем пробуждали стремление крепче держаться за достигнутое ценой больших усилий. Его взгляды не отличались особой широтой, глубиной, четкостью и стройностью, В конце своей жизни он откровенно признавался: "В академические годы сложилось мое политическое мировоззрение. Я никогда не сочувствовал ни "народничеству"...- с его террором и ставкой на крестьянский бунт, ни марксизму с его превалированием материалистических ценностей над духовными и уничтожением человеческой личности. Я принял российский либерализм в его идеологической сущности без какого-либо партийного догматизма. В широком обобщении это приятие приводило меня к трем положениям: 1) конституционная монархия; 2) радикальные реформы и 3) мирные пути обновления страны. Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917г.".