Коко Шанель - Гидель (Жидель) Анри (читать хорошую книгу TXT) 📗
Как о том уже ведомо читателю, Мулен – гарнизонный город, в котором было расквартировано несколько полков, в том числе 10-й конный егерский. Офицеры и унтер-офицеры этого полка нередко принадлежали к аристократии или к богатой буржуазии. Многим из них бросилась в глаза красота Габриель – ее восхитительные, цвета воронова крыла волосы, заплетенные в косу, которую она обвила вокруг чела; робкий и вместе с тем пылающий взгляд, который то гас, то вспыхивал под влиянием эмоций. Ничего общего с теми девицами, которые в гарнизонных городах служат утехой военным!.. Итак, Габриель и Адриенн быстро сделались любимицами молодых людей в военной форме, которые находили в их лице компанию более достойную, чем привычные девицы. Но… Эта дружба может оборваться в любой момент. Труба позовет, выступаем в поход – и все, конец дружбе, конец отношениям! Потому что они – всего лишь две скромные швеи, и личное достоинство и шарм, которых у них никому не отнять, не могли заставить забыть о скромности их социального положения.
Несколько недель спустя их видели в компании элегантных офицеров в ярко-красных брюках, сапогах и голубых венгерках с бранденбурами за стаканчиком вина в «Ротонде» – одном из двух в городке кафешантанов (второе называлось «Ле Бодар», по фамилии владельца). Упомянутое здание циркулярной формы, сооруженное в правление Наполеона III, по своей архитектуре напоминало шляпу-котелок; оно было выкрашено в зеленый цвет и надстроено сверху стеклянной будочкой. Вокруг, для приличия, разбит садик – всего-то несколько чахлых кустов; внутри – сцена, на которой выступали «артисты», а к низу от рампы – место для музыкантов: фортепьяно и одна-две скрипки. Публика грудилась вокруг мраморных столиков на одной ножке, на которых громоздились бокалы с пивом и лимонадом – для дам; паркет усыпан толстым слоем опилок, что было обычным делом в большинстве тогдашних кафе. То тут, то там мелькали неизбежные неприглядные тряпки, коими гарсоны равнодушно протирали столики для новых клиентов; а клиенты эти – «господа офицеры» (заведение Бодара посещалось главным образом нижними чинами; их командиры именовали его не иначе как «кабак»)…
Конечно же, нельзя сказать, чтобы певцы, выступавшие в «Ротонде», принадлежали к лучшим голосам Европы. На эту сцену выходили «звезды» провинциального масштаба, которых столичная публика безжалостно освистала бы, порою – юные дарования, которым молодость, впрочем, не извиняла острую нехватку таланта.
Сохранилась фотография того времени, на которой Габриель с робеющим взглядом и кроткой улыбкой снята в компании молодого кавалерийского офицера – без сомнения, одного из тех. кто приглашал ее в «Ротонду». Конечно же, юная барышня еще не могла почувствовать убожество здешних зрелищ и посредственность исполнителей, ведь она столько лет провела в изоляции от остального мира!
Но и того, что она видела, оказалось достаточным для понимания абсолютной необходимости перемены своего положения, пленницей которого она оказалась… Ведь не собиралась же она на всю жизнь оставаться швеей! И, конечно же, она поспешила поделиться своими мыслями с Адриенн, которой была предана как никому на свете.
Но как изменить свою участь? Сколько Габриель себя помнила, она всегда обожала петь. В Обазине она вместе с другими воспитанницами пела в хоре в капелле, затем участвовала в хоре в институте Богоматери, да и теперь, когда она покинула стены этого заведения, начальница не раз обращалась к ней, прося заместить охрипшую хористку…
И вот ей пришла в голову мысль: почему бы не попробовать себя в «Ротонде»? Кто знает – а вдруг она станет новой Иветт Гильбер и наконец-то вырвется из этого прозябания, на которое ее обрекало, казалось, все вокруг! Она поспешила поведать об этих планах своим «галантам», как их называли в ту эпоху. Какая блестящая мысль! – воскликнули они. Перспектива аплодировать Габриель на сцене родного кафешантана мгновенно соблазнила всех. К тому же привычные муленские развлечения порядком приелись, и любая, даже самая незначительная новинка неизменно принималась с энтузиазмом.
Но этот порыв скорее вогнал в краску, чем воодушевил бедняжку Габриель. Она-то высказала эту идею легкомысленно, не помышляя всерьез, что она осуществится на деле. Прожив столько лет в изоляции, она не очень-то чувствовала себя готовой выступать на публике. В какой-то момент она даже понадеялась, что директор «Ротонды» мосье Шабассьер откажется пригласить ее. Какое там! Неплохо осведомленный о популярности Габриель среди офицеров гарнизона, он понимал, что ничем особенно не рискует, приглашая ее – пусть не в качестве профессиональной певицы, чье имя пишут большими буквами на афише, но в качестве статистки. В белльэпок, да и в более раннее время, в кафешантанах существовал обычай рассаживать в глубине сцены с полдюжины барышень, изображающих дамский салон. Пока выступали «звезды», эти барышни делали вид, что болтают между собою, представляли, будто занимаются рукоделием – вышиванием, вязанием… А в антракте наступал их черед. Эти певицы «второго плана», нередко презираемые, друг за дружкой исполняли свои куплетцы, чтобы только разогнать тишину, пока выйдут настоящие артистки. Коль скоро «статистки» не считались достойными контрактов и гонораров, одна из них потом ходила между столиками, собирая чаевые. Уж на что гордой была Габриель, а и то согласилась выйти на сцену! Вскоре она втянула в это приключение и Адриенн. Ведь она столько лет разделяла ее судьбу, почему бы не продолжить в том же духе? Адриенн уступила: перед таким упорством устоять было невозможно. Впоследствии решительная воля Габриель заставит склониться еще стольких и стольких!..
Легенда, которой овеяно имя нашей героини, предполагала, чтобы она с первого же выхода на сцену обрела в «Ротонде» настоящий триумф. Ну и что же, что у нее вовсе не было голоса? Но зато у нее была, как это и предвидел мосье Шабассьер, своя публика, которая принимала ее такой, как есть. Более того, Габриель была для этой публики своеобразным талисманом… И публика эта была многочисленна – практически весь корпус кавалерийских офицеров муленского гарнизона. Но, как это часто бывает, если простая статистка срывает больше аплодисментов, чем профессиональные певицы, тут уж ей не избежать их ревности! И началось! Под дверь ее артистической уборной стали подсовывать язвительные и оскорбительные записочки, начали распускаться слухи на ее счет… И в особенности – насчет ее нравственности… А так как они с юной тетушкой были не разлей вода, нетрудно догадаться, что тень клеветы падала и на Адриенн… Будучи в высшей степени целомудренной, Габриель запиралась в своей уборной на ключ всякий раз, когда переодевалась, – так даже это было истолковано как притворство. (А мало ли, вдруг за этой запертой дверью творится что-нибудь этакое постыдное?!)
Завистницы не упускали случая пройтись и по поводу физических данных юной соперницы. Эпоха, ценившая в женщине пышные формы, позволяла толковать субтильность как «худобу», которой быстро нашли объяснение: «Кутит со всеми напропалую, вот и отощала!» Ей пророчили судьбу Дамы с камелиями… С другой стороны, ей придумали прозвище «Голодающая из Индии» по аналогии с публиковавшимися тогда в журналах и газетах актуальными фотографиями вовсю исхудавших людей из голодных местностей, в высшей степени поражавшими воображение.
В действительности же Габриель, сама того не осознавая, положила начало – сильно опередив свое время – новому стилю, который позднее воцарился и с ее легкой руки распространился по всему свету.
Так что же она пела там, в «Ротонде»? Ее репертуар не был таким уж богатым, всего каких-нибудь три-четыре песенки, среди которых – «Ко-ко-ри-ко», считавшаяся высшим шиком парижских кафешантанов и имевшая большой успех даже в театре «Ла Скала». В этой песенке ей приходилось подражать петушиному крику, что ей удавалось далеко не всегда – в частности, по причине слабости ее голоса, который иногда слегка дрожал. Но что за беда! Ее публика, состоявшая по большей части из безоговорочно преданных слушателей, готова была простить ей вольности интерпретации и воодушевляла ее, как могла: в конце концов, мы не в «Гранд-опера», а она так очаровательна со своей робкой и вместе с тем такой смелой улыбкой!
