Великие рогоносцы - Ватала Эльвира (библиотека книг txt) 📗
Оспенный мор гложет семью Марии Терезы. От оспы в 1711 году скончался сын Марии Терезы, австрийский император Иосиф II. Подумать только, две его жены умерли от оспы и его самого она забрала в могилу.
Екатерина Великая писала Фридриху II: «С детства меня приучили к ужасу перед оспой и в каждой болезни я видела оспу». Выводы из своей боязни русская императрица сделала правильные: она одна из первых в Европе привила себе оспу и заставила ее привить своему сыну Павлу. Сыворотку для Павла брали от переболевшего оспой внебрачного сына Екатерины, в результате чего, не долго думая, ему дали фамилию Оспин. Оспин, правда, умер еще в детском возрасте, не от оспы, конечно.
Елизавета I, английская королева, себе оспу не привила и заболела ею. Но в отличие от французских врачей, у нее были замечательные английские доктора и один из них буквально спас королеву не только от смерти, но, главное, от возможности иметь рябое лицо. Он распорядился туго забинтовать всю голову и тело королевы, оставив лишь голыми руки, и заставил держать их поближе к огню. Теплый воздух камина равномерно нагревал руки и, как это ни странно, болезнь вышла через руки, абсолютно не задев лица и оставив только несколько неглубоких рябинок на руках. А ее придворная дама, ухаживающая за королевой, одна из светских красавиц, заразилась оспой, и болезнь так обезобразила ее лицо, что она вынуждена была оставить двор и уйти в монастырь, всю жизнь получая от Елизаветы огромную пенсию. Но на что монашке большие деньги?
Когда Вильгельм III заболел оспой, от которой умер его отец — Вильгельм Орлеанский, заметались врачи и, не зная чем и как лечить эту болезнь, прибегли к старому знахарскому методу, применяемому еще в 577 году, когда эпидемия оспы унесла жизни миллионов людей: положили ему в постель друга Бентина. Якобы здоровый человек «втягивает» оспу в себя, если согласится полежать с больным. Лучше, конечно, друга посвятить, чем жизнь короля риску подвергать.
Больных оспой клали на постели прокаженных: тоже оспу вытягивает. Вот какие шарлатанские методы применялись еще относительно недавно, а все потому, что не было закона, который бы официально вводил прививку от оспы. Только в 1768 году совет медицины Парижского университета официально рекомендовал такую прививку.
Муж Марии Стюарт заболел оспой и неизвестно, умер ли бы он от нее, если бы его не взорвали вместе с домиком, в котором он находился. Словом, положение Людовика XV в свыше шестидесятилетием возрасте заболевшим оспой, было крайне опасным, и Дю Барри, успокаивая себя, просто не отдавала себе в этом отчет, боясь даже подумать о своем бедственном положении после смерти короля. Поэтому она продолжает желаемое брать за действительное и не желает замечать, что в течение тринадцати дней (столько времени длилась болезнь Людовика XV) он стал совершенно неузнаваем. Как нам сообщает Альмера, «он был весь покрыт нарывами, язвами и сам мог видеть, как у него отваливались гниющие куски мяса».
Из дворца удалили всех близких короля, кроме его дочерей, которые продолжали ухаживать за отцом. Мария Антуанетта, которой раньше была сделана прививка от оспы и она могла не опасаться ею заразиться, не пожелала оставаться при ложе умирающего свекра, оставила дворец вместе со всеми. Надо отдать должное Дю Барри: она, не опасаясь за свое красивое лицо, смело ухаживала за королем, перенося невыносимый запах его гниющего тела. Но король сам настоял, чтобы ее удалили. Из своего поместья она пишет письмо матери: «Удар нанесен, дорогая мама. Король чувствует себя очень плохо, просил герцога д’Эгильон увести меня к себе. Мы уехали в Рюэль, оттуда я пишу Вам. Перед причащением король сказал через своего духовника, что он очень огорчен своим легким поведением и что отныне он будет жить только для веры, религии и своих подданных! Обещания умирающего не должны меня тревожить, все они одинаковы, пока он не вернется к жизни. Если король выздоровеет, я уверена, что мое положение не изменится. Прощайте, дорогая мама. Графиня Дю Барри».
Правильно, Жанна Дю Барри! Ты хорошо изучила характер короля. Ты прекрасно знаешь, сколько раз за свою жизнь давал Людовик XV клятвы об исправлении и вступлении на путь истинный, пока жизнь его находилась в опасности. Но как только опасность миновала, он неизменно возвращался к своей прежней распутной жизни. Перед маркизой Помпадур у него была постоянная любовница герцогиня Шатору. С этой Шатору Людовик XV никогда не расставался и даже забирал ее с собой в военные походы. Когда ему надо было ехать завоевывать какую-то там страну или провинцию, взять ее с собой попросила его супруга Мария Лещинская. Король строго ответил: «Место королевы во дворце», и на поле брани взял г-жу Шатору. Но в походе он сильно заболел, и жизнь его была в опасности. Народ, возмущенный присутствием наложницы у бока почти умирающего короля, потребовал ее удаления. Шатору была с позором изгнана, и народ бросал в ее карету камни. Король потребовал приезда своей жены, и Мария Лещинская как бы родилась для счастливой жизни с королем заново: он на коленях просил ее простить за его непутевую жизнь, обещал исправиться и никогда больше не иметь наложниц. Супруги, умиленные и примиренные, за много лет уснули наконец в совместной постели. Но, как только болезнь отступила и король возвратился в Париж, он потребовал Шатору к себе, просил у нее прощения за суровое с ней обращение, и она снова вернулась к королевским ласкам, с презрением усмехаясь при встрече с Марией Лещинской. Такова была уж натура этого короля — вечно грешить и вечно каяться!
Но слишком долго король играл в прятки с Господом Богом. Больше Всевышний не даст шанса королю ни грешить, ни каяться. Через несколько дней король (в 1774 г.) умирает. И вот последнее письмо Дю Барри своей матери: «Свершилось, дорогая мама! Короля не стало! Этот противный герцог де ла Врильер привез мне это известие вместе с приказом отправиться в монастырь. Я приняла его очень надменно. Этот дерзкий, еще вчера пресмыкался у моих ног, сегодня уже ликует от моего падения. Я возмущена ссылкой, к которой меня приговорили, а еще больше той жизнью, которая меня там ожидает. Мне позволили иметь только горничную. Мне запрещено видеться с кем бы то ни было. Все письма, которые я буду посылать или получать, будут прочитываться начальницей. Напишу Вам, если представиться возможность, как только приеду в эту тюрьму».
Таков был строгий приказ короля Людовика XVI, от всей души ненавидевшего королевскую куртизанку. Унизительна даже не эта тюрьма-монастырь, а ее репутация. Ведь сюда ссылали женщин плохого поведения, и она была позорной Бастилией. Графине Дю Барри всего тридцать лет и остаток жизни ей придется провести в этой тюрьме! Но как же живуч человек, как он гениален в своих способах обвести вокруг пальца закон и приказания короля. Монастырь — тюрьма со строгими порядками — вскоре для Дю Барри окажется вовсе не так уж и обременительной. Со своим необыкновенным умением обольщения людей, подкупом, покорностью и прочим арсеналом хорошего психолога Дю Барри вскоре сумела завоевать симпатию начальницы — и ее пребывание в монастыре значительно облегчено комфортом и развлечениями. Для начала ей разрешили гулять в монастырском саду, иметь своего повара и к одной горничной добавили еще девушку для одевания. Все это время Дю Барри неустанно пишет прошения королю о смягчении своей тяжелой участи и заверения его в своей верности. Кстати, она доказала это на деле, пытаясь спасти короля перед гильотиной и предназначив для этой цели все свои драгоценности. Мягкосердечный король Людовик XVI не остался безразличным к просьбам Дю Барри и вскоре смягчил ее участь: ей разрешили жить в ее замке Лувесьен. И тут начинается новый этап жизни тридцатидвухлетней Дю Барри, и будет эта жизнь полна романтики и драматизма, пока не закончится трагически. Она в свои тридцать с лишним лет продолжает оставаться непревзойденной красавицей: золотистые пышные волосы, большие голубые наивнолукавые глаза с темными бровями и длинными ресницами. Прелестная маленькая родинка над левым глазом типа мушки, которую маркиза Помпадур, вырезав кусочек тафты, искусственно приклеивала. И несколько располневшая, но пока еще не портящая фигуру талия — такова Дю Барри в этот период. Словом, она во всеоружии своей обольстительной красоты, умноженной на огромный опыт развратной девки с манерами светской дамы. Поклонники не замедлили явиться. Среди них сам австрийский император Иосиф II, гостящий в Париже инкогнито под фамилией графа Фалькенштейна. Граф Фалькенштейн — частый гость в замке Дю Барри. Мария-Антуанетта, жена Людовика XVI и сестра Иосифа II, увещевает своего братца, чтобы он перестал посещать особняк бессовестной развратницы с подмоченной репутацией. Иосиф только усмехается, особняк Дю Барри продолжает посещать, целует ей ручку и говорит обезоруживающе: «Красота, графиня, всегда остается царицей всех побед».
