Владимир Высоцкий в Одессе (Документальная повесть) - Цыбульский Марк (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
М. Ц. — В фильм вошли «Гром прогремел…» и «Деревянные костюмы», а ведь предлагалось ещё две — «Песня Саньки» и «До нашей эры соблюдалось чувство меры…» Почему они не вошли в картину?
Г. П. — Дело в том, что первоначально нам разрешили снять две серии, а потом, когда в картине стали проявляться черты, которые не свойственны классическим советским революционным фильмам, разговор о второй серии был снят. Пришлось сокращать, поэтому некоторые сцены выпали из фильма, а некоторые и вовсе не были сняты, поэтому и песни к этим эпизодам тоже, естественно, выпали.
М. Ц. — Когда выяснилось, что второй серии не будет?
Г. П. — К концу съёмок. Думаю, что где-то в феврале 1968 года.
М. Ц. — Сохранилась студийная фонограмма песни «До нашей эры…», сделанная на «Ленфильме» 2 декабря 1967 года. «Песни Саньки» там нет…
Г. П. — Существовала черновая фонограмма этой песни, она пропала. На студиях случаются такие вещи. Скажем, у меня пропали две вырезанные главы из «Республики ШКИД». Причём пропали и негатив, и позитив. Как это произошло, до сих пор для меня тайна. Причём быстро так пропали… Мне не разрешили делать две серии фильма, но разрешили из двух вырезанных глав сделать короткометражку, как бы по следам «Республики ШКИД», но они исчезли без следа.
М. Ц. — Не исчезло ли что-нибудь из «Интервенции»?
Г. П. — Пропал один эпизод с участием Высоцкого. Я бился и искал его три месяца. Мы этот эпизод сняли на хвост плёнки. Это уже было в период, когда нам запрещали снимать, но мы сняли всё равно и спрятали. Настолько хорошо спрятали, что и сами найти не могли. Нашли только через несколько месяцев, когда смывали остатки материала. То есть уже были копии картины, так что вставлять эпизод было поздно.
М. Ц. — Что это за эпизод?
Г. П. — Это был монолог Высоцкого. Он стоит на улице, читает плакат, обещающий большую награду за его поимку, и комментирует идиотский полицейский текст, описывающий его приметы. «Иногда бывает остроумным», — зачитывал Высоцкий и грустно говорил: «Почему иногда?» Очень жалко, что не стало этого эпизода [50].
Ну что ж, кажется, на все вопросы, связанные с «Интервенцией», даны ответы, и мы можем со спокойной совестью перейти к следующей главе.
«Случай из следственной практики»
(лето 1967 — зима 1968 года)
В этом фильме Высоцкий не снялся, хотя его туда приглашали и даже предлагали написать песню. Ни то, ни другое не получилось.
Рассказывает автор сценария и режиссёр фильма «Случай из следственной практики» (рабочее название картины было «Убийство и никаких следов») Л. Агранович:
«Мы лично не были знакомы с Владимиром Семёновичем. А попал он туда (в картину. — М. Ц.) просто. Одесса — это, в общем-то, большая деревня. Там все контактны, особенно кинематографисты. И если я там снимал картину, то собирал всех, кто приезжал в Одессу. В общем, знакомых куча, так что там не было проблемы какого-то там знакомства, представления. Просто он появился, и всё, сказал, что вот: „Здрасьте. Я Шацкую, артистку, привёл. Вам артистка нужна". Я им дал сценочку, и они довольно быстро и ловко снялись. Очень хорошая сцена была, но Шацкая была чересчур яркой… Картина спокойная, поэтому пришлось убрать.
А потом, значит, в Москве возникла идеюшка какого-то романса. Героиня у нас певучая была, Стриженова Любовь Васильевна, и возникла такая идея с пением. Мы созвонились, и Володя приехал.
Я пытался с Зивом (М. Зив — композитор, автор музыки для картины „Случай из следственной практики". — М. Ц.) уточнить, как это было дело, я в смысле музыки человек не очень грамотный. Я помню, что был текст. Зив забыл. Мне показалось, что Зив написал музыку. Потому что, я помню, была такая „рыба", сложная музычка. Эту самую музыкальную фразу мы предложили Володе, и потом я ещё сюжет какой-то предложил песни этой. Я по наивности предлагал, что, может быть, будет романс близко подходящий к тому, что происходит в картине. А получилась такая сложная песня, довольно виртуозно и ловко Владимир Семёнович это сделал» [51].
Вопрос в том, что это была за песня. Б. Акимов в течение всего интервью довольно интенсивно «нажимал» на Л. Аграновича, доказывая, что, вероятно, это была известная песня «Дела! Меня замучили дела…», но только с вариантом для женского голоса. В конце концов, режиссёр начал сдаваться, но, как мне показалось, вовсе не потому, что он был убеждён, а просто, чтобы прервать дальнейшие споры.
Относительно участия Высоцкого в картине Л. Агранович сказал, что он предложил ему роль, но Высоцкий ответил: «С удовольствием, но не могу. Я действительно нарасхват» [52]. О том, какую именно роль предлагал режиссёр Высоцкому, интервьюер не спросил.
Актриса Л. Стриженова вспоминала:
«В этом фильме я должна была петь песню Высоцкого, которую он написал специально для меня. Но мне как-то не показалось, что я смогу её спеть. Вообще исполнять Володины песни чрезвычайно трудно, а тут ещё была сложная мелодия. И тогда эту тему сняли. Мне Леонид Данилович (Агранович. — М. Ц.) сказал: „Пой, что хочешь, что вспомнишь — любой романс, любую шутку". И я спела какой-то старинный малоизвестный романс. Володя, по-моему, не огорчился: ну не получилось, и не получилось…» [53]
Обидно получается: не осталось от песни ни следа. Я всё-таки не хотел сдаваться и позвонил Л. Стриженовой. Про песню, предназначавшуюся в фильм, актриса не помнит, и разговор пошёл о её встречах с Высоцким, поскольку Любовь Васильевна заканчивала ту же Школу-студию МХАТ, что и Высоцкий, но на четыре года позднее:
«Когда мы были студентами, то несколько раз встречались на студенческих вечерах. Володе нравилось, как я пела. „Вагончик тронется, перрон останется…" какие-то студенческие песни… А потом мы встречались несколько раз в Одессе в „Куряже", и получалось так, что я входила в комнату, когда он пел. Я тихонечко входила, и он говорил: „А сейчас будет петь Люба". Но, естественно, я всегда отказывалась от этого, — народ пришёл слушать его, а тут вдруг я запою» [54].
Л. Стриженова посоветовала мне обратиться к режиссёру картины Л. Аграновичу. (Собственно, именно это я и собирался сделать.)
И снова неудача (правда, вполне ожидаемая) — информации о песне никакой. Зато удалось выяснить другое.
«Л. А. — Я проводил пробу актёров, и Высоцкий привёл Шацкую. Шацкая — интересная, красивая женщина, но, что называется, не из той колоды. А у Володи проба получилась замечательная.
М. Ц. — Вы предлагали Высоцкому главную роль?
Л. А. — Нет-нет. Главная роль там женская, играла её Люба Стриженова. Она играла следователя, и там было несколько человек, которых она допрашивала. Они свидетели убийства, вот один из них и должен был быть Высоцкий. Ну, он отказался не потому, что ему было мало, а потому что у него времени не было» [55].
Итак, роль, которую мог сыграть, но не сыграл Высоцкий, выяснена. Вопрос с песней остался открытым. Последняя возможная зацепка заключалась во фразе, сказанной Л. Аграновичем в интервью Б. Акимову: «Есть один человек, но он далеко, в США, гитарой лучше управлялся, чем Люба, мог помогать ей». Б. Акимов оставил фразу без внимания, а я спросил режиссёра, кого он имел в виду. Услышал в ответ: «Да это мой сын Алёша Ковалёв!»
Разговор с артистом А. Ковалёвым, ныне сотрудником радиостанции «Голос Америки», помог получить интересную информацию о Высоцком (в том числе, некоторым образом связанную с Одессой, о чём будет сказано в своём месте), но, увы, не в связи со «Случаем из следственной практики». По словам А. Ковалёва, он действительно видел Высоцкого на съёмочной площадке, но о песне ничего не знает.
