Жизнь и мечта - Ощепков Павел Кондратьевич (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Я попросил разрешения выйти к доске. Прасковья Александровна охотно разрешила. Я вышел и, вооружившись мелом, стал анализировать полученный ею ответ. Мне легко удалось показать его нелогичность.
Прасковья Александровна согласилась с моим выводом и спросила:
— А как же, по-вашему, надо решать подобную задачу?
Юность всегда азартна. Откуда-то, неожиданно для самого, у меня появились и энергия и последовательность, и я с увлечением стал исписывать доску математическими выкладками. Я исписал две-три доски и наконец получил ответ. Ответ подтвердил, что я был прав, что ход решения задачи должен быть именно таким.
Прасковья Александровна, как умная женщина и опытный педагог, поддержала меня. Однако в душе я думал, что она обиделась на меня за то, что я, если можно так выразиться, «посадил ее в калошу».
39
Но каково же было мое удивление, когда на другой день вызвал меня к себе сам Нил Александрович Глаголев и стал убеждать перейти из технического вуза на физико-математический факультет Московского государственного университета. Он сказал, что в университете он тоже профессорствует и мог бы помочь мне осуществить переход. При этом он заметил, что давно уже наблюдает за моим поведением и за моими вопросами на его лекциях и что он взял бы шефство надо мной в университете.
Не знаю, правильно я тогда поступил или нет, но я отказался от его предложения. Я сказал Нилу Александровичу, что очень люблю математику, но хотел бы, чтобы она была для меня средством в работе, а не самоцелью. На этом мы с ним и расстались.
Однако из всего этого я сделал для себя кое-какие выводы. Я решил испытать свои силы на том, чтобы готовиться к очередным занятиям заранее, т. е. задолго до того, как будет прочитана положенная по данному курсу лекция. Этим я хотел проверить — смогу ли без помощи профессора разобраться в изучаемом материале. И вот, начитавшись по учебникам о будущей лекции профессора, я шел на лекцию и внимательнейшим образом ее слушал. Может быть, это было наивно, даже наверняка было наивно, но я не находил в лекциях того, чего уже не знал бы из прочитанной литературы.
Так кончилась моя вера в кумир. Я решил самостоятельно изучать все разделы высшей математики. Ну и, конечно, не посещать больше никаких лекций и никаких занятий. Тогда это можно было делать: была пора свободных посещений занятий в вузах и втузах. Так кончился и мой обет быть самым прилежным студентом — не пропускать ни одного занятия, не оставлять невыполненным ни одного задания. Я превратился в самого недисциплинированного студента.
Чем же все это кончилось? А кончилось тем, что за оставшуюся вторую половину года я проштудировал всю программу по математике за первый и второй курсы института и еще несколько теоретических предметов.
Наступила весенняя экзаменационная сессия. Вместе со всеми студентами я пошел, сдавать и те предметы, которые подготовил самостоятельно.
Помню, как сейчас, тот весенний день, когда получил экзаменационный листок по аналитической геометрии. Отошел с ним в сторону, сел за стол и довольно быстро выполнил задание. Подошел к принимающему экзамен, сдал свое решение и ответил на все дополнительно поставленные вопросы. Результат — «зачет» (тогда это была единственная отметка о сдаче экзамена).
40
Получив «зачет» по аналитической геометрии, я обратился к экзаменационной комиссии с просьбой дать мне задание по курсу «дифференциальное исчисление».
Просьба была удовлетворена, и я вновь получил экзаменационный листок. Опять отошел в сторону, сел за стол, выполнил полученное задание, через некоторое время был снова у экзаменаторов и получил «зачет».
Когда они ставили в зачетную книжку отметку о сдаче мною курса дифференциального исчисления, кто-то из них спросил:
— Вы, может быть, еще что-нибудь хотите сдать?
Я ответил:
— Да, я хотел бы сдать интегральное исчисление.
Мне и- это разрешили. И я опять получил экзаменационный листок. Через несколько минут я вновь подошел к столу экзаменаторов и подал им выполненное задание. Несколько минут беседы — и у меня вновь в зачетной книжке появилось заветное слово «зачет» против данного курса. При этом один из членов экзаменационной комиссии не выдержал и спросил меня уже несколько повышенным тоном:
— Вы, может быть, еще что-нибудь хотите сдать?
Я ответил:
— Да, я хотел бы сегодня сдать еще курс дифференциальных уравнений.
Члены комиссии переглянулись, но разрешение мне дали. И снова я получил экзаменационный листок и через некоторое время подал выполненное задание. Снова беседа, и снова в моей зачетной книжке появляется слово «зачет».
Так, в течение одного дня я, будучи студентом первого курса, сдал все экзамены по высшей математике за первый и второй курсы института. Окрыленный успехом, я набрался смелости и в весеннюю же экзаменационную сессию помимо всех предметов за первый курс сдал еще два предмета за второй курс (сопротивление материалов и все разделы теоретической механики).
41
Это совсем не означает легкомысленного отношения к изучению перечисленных предметов. Я очень много и терпеливо трудился над ними. А что касается задач по этим предметам, то я, наверное, перерешал их чуть ли не все. В ту пору я вел дневник и точно записывал, сколько задач решил за каждый день. Так вот, только по одному интегральному исчислению я решил более 2400 задач. Это-то и сказалось на моем успехе во время экзаменационной сессии.
Летом из общежития почти все разъехались, и это дало мне возможность вновь усесться за книги. К осени я подготовил для сдачи еще несколько предметов. До наступления занятий сумел сдать еще четыре предмета за второй курс. После этого меня вызвали в деканат к профессору Сергею Ивановичу Курбатову, и он предложил мне перейти сразу на третий курс, минуя второй.
С этим я, конечно, согласился. Таким образом, я действительно миновал второй курс и неожиданно для себя сразу очутился на третьем.
Придя в группу третьего курса, я, естественно, сначала немного смущался. Казалось, что на меня могут посмотреть как на выскочку. Но я быстро освоился и нашел там хороших друзей. В группе было много студентов с жизненным опытом. Некоторые пришли в институт с рабфака, другие — по набору парттысячи, и все — хорошие труженики и душевные товарищи. С товарищем Мухиным, например, Александром Андреевичем, ныне преподавателем кафедры теоретической электротехники того же института, мы дружим и по сей день. Всех, конечно, не перечислишь, но имена многих я запомнил навсегда. Это товарищи Алексаньян, Воронков, Сатюков, Полянский и многие другие. Об этой группе я часто вспоминаю, и всегда с большой теплотой.
Вскоре электротехнический факультет Института народного хозяйства имени Г. В. Плеханова объединили с таким же факультетом Московского высшего технического училища. Так образовался Московский энергетический институт.
ПЕРВАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ РАБОТА
Дальше жизнь пошла, как и во всех вузах, — учеба, практика, каникулы и снова учеба. За время практики побывал на ряде предприятий Москвы — на заводе резинотехнических изделий «Каучук», на Карачаровской и Кожуховской электроподстанциях и на многих других.
42
Были и дальние командировки на практику. Хорошо помню работу в качестве практиканта на электростанции Лысьвенского металлургического завода на Урале.
И еще одну практику в том же районе — монтаж высоковольтной (напряжением ПО тыс. В) линии электропередачи Кизелгрэс — Чусовая.
Приехали мы на Кизелгрэс ранней весной. Очень скоро выяснилось, что на этой стройке специалистов, как говорят, «кот наплакал». Это были годы первой пятилетки, и у нас еще остро ощущался недостаток в собственных инженерах.
Вызвали нас в дирекцию и говорят:
— Ну вот что, дорогие друзья. Вы — четверокурсники, можно сказать, без пяти минут инженеры, поэтому работать вам надо на инженерных должностях.
Получили мы бригаду рабочих, чертежи, материалы и отправились в горы, на 54-й километр трассы. Это была увлекательнейшая и интереснейшая работа. Живя в лесу, за много километров от населенных пунктов, мы были предоставлены самим себе. Именно это доверие нас больше всего и воодушевляло.
