Королев - Романов Александр Петрович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– Андриян Николаев и Павел Попович, – ответил Е. А. Карпов, руководитель Центра подготовки космонавтов.
– Надо их обязательно послушать. Им лететь. – Королев повернулся в сторону космонавтов, взглянул на них и предложил: – Вот и давайте узнаем их мнение.
Первым поднялся темноголовый, кареглазый капитан, летчик-истребитель, сын крестьянина из Чувашии, лесник по первой профессии Андриян Григорьевич Николаев. Он старше Гагарина на пять, а Титова на шесть лет, и только Павел Попович моложе его на год. Для военных летчиков разница в возрасте в пять-шесть лет – дело немалое.
Многие из присутствующих знали малоразговорчивого летчика как дублера Германа Титова, знали невозмутимый характер Николаева, его любимое выражение: «Главное – спокойствие».
Ученые слышали о таком случае из биографии Ан-дрияна Николаева. Однажды двигатель легкокрылого МИГа, на котором летал Николаев, заглох. Попытка запустить его результатов не дала.
– Немедленно оставить машину! – раздалась команда руководителя полета. В ответ прозвучало:
– Главное – спокойствие.
– Не дотянешь до летной полосы.
– Сажать буду в поле.
И посадил. А через несколько дней молодой летчик получил именные часы. В приказе отмечалось: "За мужество и самообладание при создавшейся в полете сложной воздушной обстановке наградить лейтенанта Николаева Андрияна Григорьевича ценным подарком – наручными часами «Победа».
– Много говорить не люблю и не буду, – чуть окая, сказал летчик. – Задание, если мне доверят участвовать в полете, о котором говорил Сергей Павлович, постараюсь выполнить. Чувствую себя отлично. Подготовлен неплохо.
Сергею Павловичу понравился ответ. Лицо его посветлело. Он взглянул на Поповича – коренастого, светловолосого украинца с голубыми глазами. Весельчак и песенник, трудолюбивый и упорный Попович успел окончить ремесленное училище и получить профессию столяра, потом Магнитогорский индустриальный техникум, стал строителем. Увлекся авиацией, с отличием окончил местный аэроклуб, а затем училище летчиков. Летал на самых современных машинах.
– Пожалуйста, слушаем вас, Павел Романович, – обратился Главный к летчику.
– Чувствую себя так же хорошо, как и Николаев. Морально и физически к космическому полету готов, и если мне посчастливится принять участие в нем, сделаю все, что в моих силах, чтобы задание выполнить. Мое отношение к проекту? Полет очень интересный и нужный. Что касается готовности к нему, то убежден, что каждый из нас вполне подготовлен. – Космонавт интонацией выделил слово «вполне». – Считаю, что справлюсь с четырехсуточной работой в космосе.
– Ничего иного от космонавтов я и не рассчитывал услышать, – резюмировал Королев. – Ракеты-носители уже есть, корабли проходят последние наземные испытания, летчики готовы к полету. Чего ждать? Надо шагать вперед.
Закончив совещание, Сергей Павлович почувствовал легкое недомогание. "Что-то сердце «застучало»? Все вроде в порядке. Меня поддерживают. Я думаю, Государственная комиссия согласится на групповой полет. Но что же так плохо? Где мой валидол? – Он положил под язык таблетку, подержал несколько минут. – Видно, правду говорят: «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Снял телефонную трубку, попросил соединить с приборным отделом.
– Анатолий Григорьевич? Однофамилец мой дорогой, вы не могли бы мне доложить, как там с проектом высокой медицины? Готовы сообщить и даже показать? Вот как? – заинтересовался Королев. – Заходите. Жду.
Минут через пятнадцать в комнату вошел инженер-приборист Анатолий Григорьевич Королев. Сергей Павлович встал, пожал ему руку и признался, что сердце что-то побаливает: "Вот и вспомнил о вас – «сердечниках».
Инженер выложил на стол продолговатый грушевидный предмет с трубками.
– Что это у вас за орудие пытки? – взглянув на предмет, пошутил Королев.
– Образец искусственного сердца ИС. Королев взял прибор, взвесил на ладони.
– Тяжеловат. Не меньше килограмма. Почти в три раза больше человеческого.
Главный подробно расспросил о возможностях искусственного сердца, о реальных сроках применения.
– Прибор еще не отработан и тем более еще окончательно не испытан. В действии я его поэтому показать не могу, – ответил инженер.
– Жаль, – сухо заметил Сергей Павлович. – Чем могу помочь?
– У меня с собой перечень оборудования, необходимого для проведения испытаний у медиков. Правда, – Анатолий Григорьевич замялся, – здесь много импортных...
– Давайте. – И Главный размашисто подписал список требуемых приборов. – О результатах информируйте. Понадобится помощь – обращайтесь.
11 августа 1962 года начался новый космический эксперимент – групповой полет двух кораблей. Первым стартовал «Восток-3» с командиром Андрияном Николаевым. Павел Попович на «Востоке-4» присоединился к нему через сутки. Корабли, как и намечалось, вышли на близкие траектории, и космонавты сразу же установили между собой радиосвязь.
На командно-измерительном пункте космодрома, помимо дежурной смены специалистов, круглые сутки находился кто-либо из медиков. Врачи незримо «присутствовали» в кабине кораблей. Приборы работали безотказно: они регистрировали биотоки мозга, изменения в электропроводимости кожи, нервно-психическое состояние пилота, его общее самочувствие.
По нескольку раз в день к медикам заходил Главный конструктор. Знакомился с общими данными о полете, вызывал на связь то Андрияна Николаева, то Павла Поповича. Королев хотел знать, как переносят космонавты длительную невесомость и как пройдет первый запланированный эксперимент – свободное плавание в кабине корабля.
Больше всего опасались, что космонавт, отвязавшись, потом не сможет возвратиться в кресло, в котором размещены катапульта и парашютная система. Это означало бы, что ему не удастся покинуть спускаемый аппарат, а значит, и приземлиться на индивидуальном парашюте. Посадка же в кабине корабля могла быть довольно жесткой и небезопасной для человека.
Первым свободное плавание на борту «Востока» совершил Андриян Николаев. Оно началось на пятом витке и продолжалось около часа. С. П. Королев и другие члены Госкомиссии неотлучно наблюдали за происходящим в корабле через экран телевизионной установки. Впервые и миллионы людей планеты благодаря телевидению смогли наблюдать «космические будни» человека, летящего в корабле со скоростью почти восемь километров в секунду, видеть своими глазами «проявление» невесомости, как бы непосредственно участвовать в небывалом исследовании.
В конце запланированного времени Николаев благополучно вернулся в кресло, закрепил привязную систему, записал свои ощущения в бортовой журнал. Только после этого передал на Землю: «Удивительно приятное ощущение. Ни с чем не сравнимое состояние тела и души. Ничего не весишь, ни на что не опираешься. Но делать можно все. Мозг работает четко и ясно. Все движения координированы. И зрение, и слух – все в норме. Нарушений вестибулярного аппарата не ощущал».
С. П. Королев, выслушав доклад из космоса, не утерпел, сказал стоящим возле него медикам:
– Не так страшна невесомость, как ее малюют.
– Не будем торопиться с выводами, – охладил Главного В. И. Яздовскпй. – Но, вероятно, пошли на пользу специальные тренировки вестибулярного аппарата. Из полета Титова мы извлекли урок. Не скрою: выход Николаева из кресла вызывает чувство оптимизма и у меня.
Но невесомость все еще загадка, вернее, не она сама, а ее воздействие на организм человека в целом.
– Да, конечно, – согласился Сергей Павлович. – Боюсь, что пока невесомость для нас главный противник. Это понятно. С земной гравитацией человек родился, под ее влиянием формировался не только он – высшее существо, а и все живое на Земле, да и только ли живое... Значит, в корабле человек может свободно плавать? – сказал после раздумий Королев. – А ведь это утверждал еще Циолковский. Вот мы и подтвердили его научную догадку. Идем по дороге, проложенной гениальной мыслью Константина Эдуардовича. Я уверен, что долго-долго еще его идеи будут для нас путеводной звездой.
