Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги - Нике Мишель (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Добавим только, что в русской иконографии довольно часто встречается символизация идеи через образ младенца. Обычно младенец является символом души. Например, Успение Пресвятой Богородицы изображается следующим образом: возлежащая Богоматерь окружена апостолами, возле Нее стоит Христос и держит младенца, символизирующего душу Матери, которую Сын пришел забрать к Себе. Иной строй мысли мы находим в иконографии святого Иоанна Крестителя, где его часто изображают держащим чашу, в которой находится младенец: это символизация крещения, при этом здесь нет ни единого реалистического намека на сцену крещения в Иордане. Такие особенности (к ним можно добавить и ряд других) позволяют нам лучше понять символическое значение образа Младенца на руках у Матери. Это идея материнства, использованная здесь для того, чтобы дать выражение культу всеобщей Матери.
Однако, обозначив этот нюанс в почитании Богородицы на Руси, нам не хотелось бы, чтобы читатель сделал из этого вывод, будто все это почитание сводится только к абстрактной идее. Совсем наоборот, такого рода дематериализация Богоматери лишь укрепляет представление о Ее вездесущности, о Ее имманентном Материнстве, воссиявшем на все живое. Мы уже говорили, что в некотором смысле Богородица была защитницей русского отечества. Она будет также защитницей и всего рода человеческого, и в первую очередь первичной ячейки любого человеческого общества – домашнего очага. Причем не как пример – мы об этом уже говорили – матери, идеальной с человеческой точки зрения, но как источник животворящей благодати, просвещающей и освящающей христианскую семью. Этот аспект почитания Богородицы был явственно ощутим в бытовавших на Руси обычаях, связанных со свадебным обрядом.
Перед самым отправлением свадебной процессии в церковь, невеста опускалась перед родителями (или теми, кто их замещал) на колени, и они торжественно ее благословляли образом Божией Матери, которая станет отныне защитницей нового супружеского очага; затем эту икону выносили в ходе процессии и несли перед молодоженами до самой церкви, а потом и обратно в дом. Затем ее помещали в спальню к молодой жене, и она должна была там остаться навсегда. Перед ней обычно зажигали две свечи, обвитые лентами, которые, по обычаю, жених и невеста держали во время венчания. Если позднее молодая женщина, которая вот-вот должна родить, слишком страдала в процессе родов или жизнь ее подвергалась опасности, то зажигали венчальную свечу перед священной иконой Богородицы, хранившей ее очаг. И перед этой же иконой мать молилась за своих детей, когда они болели. Эта икона всегда была священным сокровищем семьи и передавалась от матери к дочери.
И опять-таки иконой Богородицы, символом материнской защиты, благословляла русская мать каждого из своих детей, когда они покидали дом – на учебу ли отправляясь, в путешествие или на войну. У солдата, у моряка всегда была при себе одна из этих маленьких иконок, иногда в форме медальона, который носили на шее. Их называли «родительскими иконами», то есть теми, которыми родители благословляли детей в момент отъезда из дома или свадьбы, порой их бывало несколько, но одна была всегда – и это была икона Богородицы.
Если бы нам нужно было в нескольких словах выразить эту пламенную веру во всемогущество защиты Богородицы, то стоило бы сказать, что речь здесь идет не столько о мольбе к Ней о заступничестве, сколько о твердой вере в то, что Ее защита будет дарована любому, даже тому, кто ничем этого не заслужил.
Это очень важный аспект в русском почитании Богородицы. Refugium peccatorum [12] нигде больше не понимали в столь прямом и конкретном смысле, как в русском благочестии. Матерь грешников, Мать, всегда любящая, не ожидающая от грешника даже покаяния в ответ на Ее заботливую защиту! Есть множество примеров, которые можно здесь привести, чтобы пояснить эту мысль. Среди прекрасных народных сказаний, ходивших на Руси, есть, например, одно, в нем изображена Царица Небесная, сокрывшая в складках платья шелковую лестницу, по которой на небеса могут незаметно взобраться грешники, те, у кого не было никакой надежды попасть туда через врата. Неисчерпаемая материнская доброта распространяется даже на прóклятых; этот рассказ возник в Византии, но широко ходил на Руси, он описывает, как Богородица нисходит во ад и проливает слезы над страданиями людей, слезы, которые облегчают их страдания. И, посетив это место вечных мук, нежная Матерь возвращается к Своему Сыну и умоляет Его освободить всех осужденных на такие муки. На этот раз Ее желание не может быть исполнено, ибо Господь есть прежде всего Верховный Судия и не может отменить последствий вечной справедливости. Но Божия Матерь так настаивает на своей просьбе, что добивается того, чтобы осужденным было даровано хотя бы облегчение, хотя бы временная передышка в муках, – ежегодно, на сорок дней, от Пасхи до Вознесения [13]…
Эта безграничная и неустанная материнская любовь распространяется, как мы уже сказали, на все живое, на всю природу. Один из самых прекрасных гимнов к Богородице в восточной гимнографии был написан святым Иоанном Дамаскиным (или приписывается ему), он воспевает Богородицу, Которую почитает все творение. «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь…» Каждый русский знает наизусть это чудесное песнопение, которое так хорошо выражает его представление о всеобщей Матери, о Матери «всепетой», по богослужебной формуле, ставшей общенародной. Поэтому Богородичные праздники окружены трогательными обычаями, выражающими это ликование всей природы. Достаточно упомянуть один из них: отпускание на свободу птиц в праздник Благовещения, чтобы радостная песнь этих маленьких крылатых созданий донесла от земли до небес благодарение. Обычай этот можно было наблюдать не только в деревнях, но и в городах, даже в крупнейшем из них, в суровой столице империи – Санкт-Петербурге, уже гораздо менее национальном и менее религиозном, по своему характеру гораздо более «западном», чем любой другой город России. Даже там мы увидим, как накануне Благовещения приходят в город обозы с клетками, полными птиц, специально пойманных накануне для этого случая; тут же устраиваются импровизированные птичьи рынки, чтобы 25 марта любой желающий мог купить птицу и выпустить ее; радостные крики детей смешивались порой с криками испуганных птиц. Отметим в то же время, что праздник Благовещения особенно почитался на Руси; вместе с Успением это был один из самых празднуемых Богородичных праздников. Никто не мог и подумать делать в этот день какую-либо работу, и народное поверье гласило, что на Благовещение даже птица гнезда не вьет (всегда это объединение человека со всей природой в почитании Богородицы).
Но вернемся к вопросу о заступничестве, или вернее, о прямой защите Богородицы, отзывающейся на молитву русского благочестия. Чтобы вымолить такую защиту, русский обычно обращается к одной из особо чтимых икон, у каждой из них есть свое имя: Казанская Богородица, Иверская Богородица и т. д. (имя это чаще всего отсылает к монастырям, с которыми связана история иконы, тем, где было либо ее обретение, либо прославление, или же обозначает иконографический тип, как, например, икона Знамения, о которой мы уже говорили). На Руси было больше сотни Богородичных икон, считавшихся чудотворными, с которых было сделано бесчисленное множество копий, получивших повсеместное распространение; некоторые из них пользовались особым почитанием, к ним особо обращались с молитвами. Но заметим (и это опять возвращает нас к тому, что уже было сказано об антиреалистическом оттенке в почитании Богородицы), что среди таких особо чтимых икон не было изображений литургически поминаемых эпизодов из жизни Пресвятой Девы. Ее Рождество, Введение во храм обрели свое место в церквях, но место это было среди икон, изображающих великие церковные праздники и определенным образом закрепленных в храмовом пространстве; не они становились предметом особого почитания верующих. Предметом такого почитания, то есть чудотворными Богородичными иконами, всегда становились такие иконы, на которых Богоматерь изображена либо одна в Своей славе, либо с Младенцем, символизируя Материнство. Все те чудотворные иконы, о которых мы говорили, принадлежат к одному из таких иконографических типов.
