Покрышкин - Тимофеев Алексей Викторович (книги бесплатно читать без txt) 📗
А вот заместитель комдива по политической части полковник Д. К. Мачнев высокого авторитета среди летчиков и техников не имел. Александр Иванович описывает один эпизод с участием замполита. В июне 1944-го, ранним утром после одного из вылетов в сражении под Яссами; Покрышкин, сделав разбор и наметив группы для последующих заданий, поехал в штаб дивизии:
«По пути встретился наш дивизионный автобус. Остановились.
- Куда едете? — В автобусе были работники политотдела.
- На аэродром.
- Не поздновато ли?
По шлемофону, который был при мне, они догадались, что полет уже состоялся... Я посоветовал политотдельцам впредь раньше подниматься... Автобус попылил дальше».
Наверно, уже с той поры, с 1944–1945 годов за Покрышкиным потянулся шлейф слухов о том, что он «не любит политработников». Но, как уже говорилось, Александр Иванович никого и никогда не мог уважать ни за что иное, кроме боевых, деловых и человеческих качеств.
Глубоко уважал и ценил он комиссара 16-го гвардейского полка М. А. Погребного, а также заместителя начальника политотдела 9-й гвардейской дивизии по комсомолу И. В. Дрягину. Ирина Викторовна Дрягина была летчицей знаменитого 46-го гвардейского бомбардировочного полка, за боевые вылеты в 1942 году награждена орденом Красного Знамени. После ранения была списана с летной работы. В дивизии уважали энергичную и веселую Ирину, однако Покрышкин не спешил с признанием ее заслуг. Комсорг эскадрильи 16-го полка Вячеслав Березкин спрашивал ее: «Почему тебя так не любит Покрышкин? Ведь ты так много делаешь для того, чтобы наши боевые вылеты были успешными». Только одно ее новшество — развесить на старте плакатики с призывами-предупреждениями о включении нужных тумблеров при посадке — многим молодым летчикам помогло сберечь самолеты.
Покрышкин, поначалу недоверчиво наблюдавший за женщиной-политработником, изменил свое мнение о ней, когда Дрягина, несмотря на нажим сверху, не допустила писателей-корреспондентов с фотоаппаратами к самолету вылетавшего на боевое задание Клубова, который, как и многие летчики, верил в примету — перед полетом не бриться, не мыться, не фотографироваться. Ирина Викторовна отстаивала интересы летчиков, заботилась о их боевой работе и отдыхе. Но и ей, как полагалось, надо было бороться с суевериями. Однако одолеть их и она не смогла. Покрышкин так и не разрешил, чтобы перед полетом у его «кобры» появлялись женщины. Только после возвращения из вылета к машине допускались оружейницы и мотористки.
...Ошибок, которые влекли за собой срыв задания, потери людей, А. И. Покрышкин не прощал даже тем, с кем вместе провел много боев.
В первый день полетов с Берлинской автострады комдив делает резкий выговор командирам полков и особенно исполняющему обязанности командира 16-го гвардейского полка дважды Герою Советского Союза Г. А. Речкалову, которого и ранее не раз упрекал за стремление в первую очередь увеличить личный счет сбитых самолетов, за недооценку противника.
Командиры продолжали по привычке посылать на патрулирование небольшие группы истребителей, хотя погода установилась и бетон нового «аэродрома» позволял наращивать силы в воздухе.
«Вы что, забыли, как надо воевать?.. Особенно это касается вас, Речкалов. Вы сегодня направляли на барражирование только отдельные звенья. Вас что, не интересует успешное выполнение боевых задач по прикрытию войск, ведущих тяжелые бои? Или вам безразлична судьба подчиненных?.. Сегодня на горящем самолете сел Сухов, а завтра начнете устраивать похороны...»
7 апреля 1945 года аэродром 16-го полка атаковала восьмерка ФВ-190. Дежурной пары в воздухе не было, график дежурств командование полка не выполняло, считая это напрасной тратой времени и сил. Самолеты не пострадали, но погиб один из лучших летчиков полка — старший лейтенант Вениамин Цветков.
«Дальше терпеть такую неисполнительность я не мог, — пишет А. И. Покрышкин, — командира 16-го авиаполка вскоре перевели на должность инспектора в корпус... Вот ведь как бывает. Приобрел летчик боевой опыт, освоил технику, научился вести воздушный бой... А командирские качества невысокие, как руководитель — слаб... Командиру дано много прав, а еще больше с него спрашивают. И чем выше он по должности, тем объемнее его ответственность. А в боевых условиях особенно, ведь речь идет о жизни и смерти, о победе и поражении».
Нелегкое решение принял А. И. Покрышкин и в ноябре 1944 года. После гибели в тренировочном полете на Ла-7 Александра Клубова Покрышкин отказывается от перевооружения дивизии с американских «аэрокобр» на советские самолеты. Комдив дал высокую оценку истребителям А. С. Лавочкина. Центральная пресса уже сообщила о вручении в торжественной обстановке прославленному летчику и его дивизии новых самолетов... Но комдив понял, что перевооружение с хорошо освоенной техники на новую может стоить еще не одной жертвы перед началом и в ходе решающего наступления. Нет, как говорится, коней на переправе не меняют... А ведь Покрышкин знал, что его награждение третьей медалью «Золотая Звезда» задержалось на несколько месяцев потому, что были возражения и такого плана, что воюет и побеждает Покрышкин на американской технике, тем самым поднимая ее престиж...
Но не было для Покрышкина ничего дороже жизни боевых товарищей! Не было, нет и не будет до конца его дней.
Что же касается американских поставок Советскому Союзу в рамках закона о ленд-лизе (этот закон с официальным названием «Акт содействия обороне США» был принят конгрессом 8 марта 1941 г.), то здесь пора уйти от крайностей и по прошествии лет дать разумную оценку.
В годы холодной войны между СССР и США в советской литературе объем и значимость поставок стремились занизить, свести до 3–5% и от американского, и от советского производства того или иного вида вооружений. Бывшему командиру 9-й гвардейской дивизии И. М. Дзусову пришлось даже писать в своей книге, что на Кубани его летчики воевали на Як-3...
В последние же годы пересмотра всего и вся такой автор, как Б. Соколов в книге «Правда о Великой Отечественной войне» (СПб., 1998) делает вывод: «Без западных поставок Советский Союз не только не смог бы выиграть Великую Отечественную войну, но даже не был в состоянии противостоять германскому вторжению...» В этой и других своих книгах Б. Соколов доходит до утверждений, что «в тактическом и до некоторой степени в оперативном отношении вермахт выиграл Курскую битву». При том, что сам танковый стратег Германии Г. Гудериан признавал, что под Курском «в результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику» (Воспоминания солдата. Ростов-на-Дону, 1999).
Б. Соколов договаривается до того, что «белорусы под германским господством имели такие возможности для развития национального языка и культуры, каких не имели при o советской власти вплоть до конца 80-х — начала 90-х гг.». И это он говорит о народе, потерявшем за годы войны и оккупации каждого четвертого человека...
Только у нас в стране появляются такие «мазохисты от истории»...
Даже побежденные немецкие генералы и западные историки более объективны. Английский исследователь А. Кларк в книге «План «Барбаросса». Крушение третьего рейха» (М., 2002) пишет: «...Выводы неутешительны для Запада. Представляется, что русские действительно могли выиграть эту войну самостоятельно или по меньшей мере остановить немцев без всякой помощи Запада. То облегчение, которое давало русским наше участие — отвлечение нескольких германских частей и оказание материальной помощи, — было второстепенным, но не решающим. То есть оно влияло на длительность, но не на исход борьбы».
