Джими Хендрикс, история брата - Хендрикс Леон (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Дома не изменилось ничего. Так как почти все соседи были сыты по горло нашим семейством, то они снова вызвали чиновников соцдепартамента. Неделю спустя после моего приезда пара этих галстуков нарисовалось около нашего дома. Мы с Бастером играли на нашей лужайке, когда подъехал зелёный Шеврале и резко затормозил прямо рядом с нами. Можно было подумать, что это какие–то военные учения, но парни выскочившие из машины не были одеты в военную форму, на них были пиджаки и галстуки. Холодок пробежал по спине, я посмотрел на Бастера, он уже нёсся по направлению к нашему дому, я был не так скор, но мы успели захлопнуть дверь перед их самым носом и запереться на щеколду. Мы побежали в заднюю комнату и спрятались в шкафу. Как только прекратились удары в дверь, мы вылезли из шкафа и тихо прошли в гостиную, убедиться, что осада снята. От этого шкафа мы все были в царапинах. День ото дня мы приближались к тому моменту, как быть пойманными.
Наш почтовый ящик уже не вмещал уведомлений от разных городских служб. В конечном итоге отец уже не мог игнорировать их. Все вместе, мы отправились в контору, где нас встретила женщина, представившаяся как миссис Ламб, и сказала, что ей поручено рассмотреть наше дело. Оставив нас с Бастером в приёмной, отец скрылся в кабинете.
Миссис Ламб сказала, что она ничего не имеет против, чтобы Бастер оставался с отцом, так ему уже 14, в то время как обо мне она беспокоилась, потому что мне было восемь с половиной. Когда миссис Ламб сообщила, что они намереваются забрать меня, то на это отец ответил, что когда дети узнают, что она собирается с ними сделать, то они будут очень расстроены. Отец выглядел убитым и умолял её дать ему ещё один шанс, даже признался, что сам собирался отдать меня на некоторое время родственникам. Внимательно выслушав нашего отца, миссис Ламб пошла ему на встречу и взяла с него обещание устроить нашу жизнь. Она дала ему 24 часа, чтобы пристроить меня по его желанию.
Утром следующего дня у нас у всех троих из глаз текли слёзы, поскольку отец собирал мои вещи, упаковывая их в сумку. Его задача оказалась совсем несложной, у меня не так уж много было из одежды. Грустно осознавать, что всё принадлежащее тебе умещается в небольшую походную сумку. Я сидел с разбитым сердцем, готовый горло перегрызть тому, кто решил разделить нашу семью. Каждый день моей жизни мы были вместе, и вот теперь, этого больше не будет. Я буду один и полагаться мне предстоит только на себя одного. Мы втиснулись в грузовик и поехали в какой–то дом, расположенный не очень далеко от нашего.
Отец передал меня Урвилле и Артуру Вилерам, чёрной семейной паре, окончившим колледж, и с хорошей общественной репутацией. Там уже было четверо малышей, так что миссис Вилер встретила нас с распростёртыми объятиями. Она встретила нас на крыльце и одарила меня очаровательной улыбкой. А так я стоял и ревел, то она подошла ко мне и положив руку мне на плечо, произнесла:
— Всё будет хорошо, малыш.
Отец долго меня обнимал, приговаривая:
— Всё будет хорошо, сынок. Это твоя новая тётушка.
— Я тебя буду навещать, Леон, — произнёс брат, размазывая по щекам слёзы.
Я был безутешен, а они сели в машину и выехали на дорогу. Но я и сейчас не виню отца за те несчастья, которые нам пришлось пережить детьми. Где–то глубоко внутри он искренне любил меня и моего брата, но вино всегда одерживало победу. Когда чувствуешь, что труден путь, алкоголь не может стать другом, помогающим преодолеть его. И отец всё более и более погружался во тьму, ничего не делая, чтобы бросить пить, в тот день он окончательно променял одного из своих сыновей на бутылку.
Живя в квартале бараков, я наслышался разных ужасных историй про семьи, которые берут на воспитание чужих детей, чтобы только ежемесячно получать содержание от правительства. Но Вилеры оказались очень милыми и любящими людьми. Впервые я регулярно ел тёплую еду и одевал не ношенную никем одежду. Весь их жизненный уклад был незнаком мне. Хотя при первой встрече её назвали моей новой тётушкой, я скоро стал звать миссис Вилер просто мамой. Мне так не хватало моей настоящей мамы, что я быстро нашёл в них очень много общего. И хотя Вилеры относились ко мне как если бы я был их собственным ребёнком и делали всё возможное, помочь мне как можно скорее приспособиться быть вдали от своей семьи, я всё ещё не мог примириться к своему новому положению и променял бы всё на свете, только чтобы вернуть мир, которому принадлежал.
В тот день, когда брат с отцом оставили меня у Вилеров, брат сказал, что скоро навестит меня, и он не обманул. Так как дом Вилеров был всего в пяти кварталах от нашего, Бастер приходил почти каждый день после школы погонять мяч на поле перед их домом или поиграть в бейсбол со мной и другими ребятами. Вилеры оказались очень набожными и у них постоянно жил кто–нибудь из нуждающихся семей. С самого начала они приняли моего брата, как если бы он был их собственный сын. Он уже был знаком с ребятами, которые жили у Вилеров по школе, особенно сдружился с Димми Вильямсом, так что он часто мог приходить проведать меня. И он знал, что его всегда накормят горячим ужином, когда дома не было ничего из еды. Так постепенно дом Вилеров стал его вторым домом. Бастеру предстояло похожее испытание, какое выпало мне, он так же был одинок как и я и нам обоим выпало выдержать смутные времена.
Плюсом было то, что хотя я и должен жить у Вилеров в течение недели, мне разрешалось по уикендам возвращаться домой. Так что сразу после школы с пятницы с 3 часов и до ужина в воскресенье, я был дома с отцом и Бастером.
Иногда отец заходил к Вилерам на неделе занести мне новые ботинки или рубашку. Он даже купил мне 15–долларовый костюм и мне было что одеть, когда Вилеры брали меня в церковь по воскресеньям. Не могу сказать, что я ожидал большего, но такой подарок был дорог мне особенно в такое грустное время.
Как–то после полудня, я уже с месяц жил у Вилеров, отец пошёл ещё дальше. Я играл в парке с моими новыми товарищами, когда мимо нас проехал отец. Вообразив, что он направляется в магазин садового инвентаря починить свою газонокосилку, я побежал за ним. Я догнал его уже на парковке, он был очень удивлён, увидев меня, и отвесил крепкую затрещину. Это было именно то, что мы с Бастером всегда получали от нашего старика — либо пинок, либо затрещина. Только так он показывал нам свою любовь. Где–то в глубине он, может быть, любил нас даже больше всего на свете, но всегда боялся выказать свою эмоцию.
— Что ты здесь делаешь, Сорванец? — спросил отец, смеясь.
Сорванец, так стал звать меня отец последнее время. Он также придумал и Бастеру новое прозвище: Razzle Dazzle.
Я уже ругал себя за то, что побежал за отцовским грузовиком. Ведь иногда, когда я видел, как отец проезжал мимо, направляясь к одному из своих постоянных клиентов, мне так хотелось прыгнуть в его грузовик и вернуться домой! Но должно быть у отца в тот день был удачный заказ, он взял меня с собой в магазин садового инвентаря, подвёл к стоящим вдоль стены подержанным велосипедам и предложил выбрать один из них. Я стоял, улыбаясь во весь рот, когда хозяин магазина подошёл к отличному Швинну и покатил его по направлению ко мне. Заплатив 15 долларов, такова была его цена, мы с отцом вышли к стоянке. Не проронив ни слова, я вскочил на велосипед и, жмя на педали, что было мочи, помчался по улице. Мне не терпелось показать всем соседским мальчишкам подарок отца.
Спустя несколько дней спустила шина. Когда я попросил отца починить её, он ответил, что у него нет денег. Он всегда всё спускал, когда шёл играть, поэтому он ничего нового для меня не сказал. Но одним утром, как только я вышел на крыльцо, я увидел, что шина накачена. И не только это, отец оставил велоаптечку, на случай если я снова проколю шину. Вот так он всё и делал. Когда он не был в запое, он был приветливым и обязательным человеком. Он никогда не делал из мухи слона.
Поначалу отец заезжал часто, но со временем стал навещать меня всё реже и реже. Вина, которую он испытывал, видя меня, была выше его сил. Он никак не мог успокоиться с того момента, как работники соцдепартамента разбили наше трио и, не видя своих мальчиков вместе, он с бешенной скоростью стал скатываться вниз. В какой–то степени со мной начало происходить то же. Я стал прогуливать школу и попадать в неприятные истории. А что вы думаете, что может произойти с ребёнком, вырванным из семьи? Много ли вы встречали девятилетних малышей, которые бы это с лёгкостью пережили? Да, я убегал от Вилеров много раз, но всегда возвращался к концу того же дня. Сверх того, это было всего–лишь попыткой погасить пламя разочарования, разгорающееся у меня в груди. Только много лет спустя, я осознал, что это было просто детской попыткой привлечь к себе внимание. Я хотел только одного, быть дома, рядом с отцом и Бастером.
