Воспоминания солдата - Гудериан Гейнц (читать онлайн полную книгу txt) 📗
При сравнении этих требований к конструкции танков с требованиями, предъявлявшимися к ранее упомянутым опытным образцам, становилось ясным, что они исходили из новых установок о тактическом и оперативном использовании танков. Было также ясно, что пройдет несколько лет, прежде чем танки новой конструкции будут пригодны для боевых действий. Поэтому мы считали необходимым создать пока такие танки, которые могли бы быть использованы для учебных целей. Мы остановили свой выбор на учебном танке, смонтированном на шасси Карден-Ллойда [57], закупленных в Англии и предназначавшихся для монтирования 20-мм зенитной пушки. Этот тип учебного танка допускал лишь установку пулеметов во вращающейся башне. Такие танки, получившие обозначение PzKpfw I [58], могли быть изготовлены к 1934 г. и использованы в качестве учебных машин до того времени, пока не будут готовы боевые танки. Никто, конечно, не думал в 1932 г., что с этими небольшими учебными танками нам придется в один прекрасный день вступить в бой с противником.
Ввиду того, что производство основных типов танков затянулось на большее время, чем мы предполагали, генерал Лутц принял решение построить еще один промежуточный тип танка, вооруженного 20-мм автоматической пушкой и одним пулеметом. Производством этих танков, получивших обозначение PzKpfw II, занималась фирма MAN [59].
Летом 1932 г. в учебных лагерях Графенвёр и Ютербог впервые под руководством генерала Лутца были проведены учения усиленных пехотных полков с участием танковых батальонов, имевших, конечно, только макеты танков. На маневрах, проводившихся в том же году, впервые после заключения Версальского договора участвовали немецкие бронеавтомобили, представлявшие собой временный тип на шасси трехосного грузовика, облицованного стальной броней. Школьники, которые прежде протыкали наши макеты своими карандашами, чтобы заглянуть внутрь, были поражены новыми бронемашинами так же, как и пехотинцы, привыкшие раньше обороняться камнями от презираемых ими танков. Штыки также были бесполезны для борьбы с броней.
Эти маневры доказали возможность боевого применения моторизованных и танковых частей и подразделений. Командование кавалерийскими войсками во многих случаях еще допускало нападки на нас, считая наши взгляды нереальными, но наши успехи были уже настолько велики, что их нельзя было не замечать. В рядах наиболее дальновидных молодых офицеров-кавалеристов произошел перелом в сторону признания перспектив нового рода войск; многие из них поняли, что в наше время испытанные принципы действий кавалерии должны осуществляться новыми средствами.
На маневрах 1932 г. в последний раз присутствовал престарелый фельдмаршал Гинденбург. Я был поражен тем, с какой четкостью он отмечал при подведении итогов допущенные на маневрах ошибки. Говоря о командовании кавалерийским корпусом, Гинденбург заметил: «В войне залогом успеха является простота замысла. Я был в штабе кавалерийского корпуса. То, что я там видел, было далеко от этого». Он был совершенно прав.
[30 января] 1933 г. рейхсканцлером был назначен [Адольф] Гитлер. С этого времени внутренняя и внешняя политика Германии полностью изменилась. Впервые я увидел и услышал Гитлера в начале февраля на открытии автомобильной выставки в Берлине [60].
Необыкновенным был тот факт, что сам рейхсканцлер открывал выставку вступительной речью. Его речь также в значительной степени отличалась от речей министров или канцлеров, выступавших при аналогичных обстоятельствах. Гитлер сообщил в своей речи об отмене налога на автомобили и о планах строительства автострад и производства дешевых автомобилей.
Что касается той области, в какой я работал, то в ней произошли существенные изменения, вызванные назначением генерала [пехоты Вернера фон] Бломберга [имперским] министром рейхсвера и генерала [61] [Вальтера фон] Рейхенау начальником Министерского управления. Оба они придерживались современных взглядов; в лице этих двух представителей верховного командования я нашел, таким образом, людей, полностью понимавших значение бронетанковых войск. К этому следует добавить, что сам Гитлер также проявил большой интерес к вопросам моторизации армии и создания танковых войск.
Свидетельством этого явилось приглашение, полученное мной через Управление вооружений сухопутных войск, продемонстрировать в течение получаса перед рейхсканцлером в Куммерсдорфе [62] действия подразделений мотомеханизированных войск. Я показал Гитлеру мотоциклетный взвод, противотанковый взвод, взвод учебных танков PzKpfw I, взвод легких бронемашин и взвод тяжелых бронемашин. Большое впечатление на Гитлера произвели быстрота и точность, проявленные нашими подразделениями во время их движения, и он воскликнул: «Вот это мне и нужно!» После этого случая у меня сложилось впечатление, что канцлер полностью согласился бы с моими планами организации нового вермахта, если бы мне удалось изложить ему мои взгляды. Однако в этом я встретился с существенными затруднениями, связанными с неповоротливостью наших военных органов и отрицательным отношением к моим взглядам со стороны руководящих лиц Генерального штаба, мешавших мне связаться с генералом Бломбергом.
Между прочим следует отметить тот характерный для германской политики факт, что с 1890 г. только один канцлер, а именно Бисмарк, проявил однажды интерес к развитию вооружения армии, посетив Куммерсдорф. С тех пор до Гитлера здесь не был ни один канцлер. Об этом говорила книга посетителей, которую начальник [отдела] Управления вооружения генерал[-майор Карл] Беккер открыл перед Гитлером, попросив его расписаться. Этот факт доказывает, что германская политика была лишена какого бы то ни было «милитаризма».
21 марта 1933 г. я присутствовал на открытии Рейхстага, которое состоялось в гарнизонной церкви Потсдама [63]. Я занял место наверху, за пустым креслом императрицы и за креслом, занимаемым престарелым [генерал-]фельдмаршалом Макензеном, откуда мог любоваться старинными картинами, висевшими на стенах перед памятником Фридриху Великому.
23 марта 1933 г. был принят пресловутый закон о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству, наделивший рейхсканцлера диктаторскими правами [64]. Он был одобрен большинством голосов, поданных депутатами от партий Национального фронта и от Партии Центра. Социал-демократическая партия мужественно голосовала против этого закона, губительности которого для будущей судьбы Германии многие политики тогда не понимали. Ответственность за его последствия должны нести те политические деятели, которые в свое время голосовали за его принятие.
Летом 1933 г. руководитель Национал-социалистического автомобильного корпуса [65] Адольф Хюнлейн пригласил меня принять участие в слете Штурмовых отрядов (СА), который должен был состояться в Годесберге и где обещал присутствовать Гитлер. Мне было интересно увидеть Гитлера в кругу его близких приверженцев. Кроме того, сам Хюнлейн был прямым и честным человеком, с которым можно было работать, поэтому я пообещал ему прибыть на слет.
Гитлер выступил с докладом о национал-социалистской революции, проявив при этом изрядные знания в области истории. В своем докладе он указал, что каждая революция после достижения своей цели переходит в эволюцию. Такой именно период уже наступил для национал-социалистской революции. Он потребовал от своих последователей, чтобы они учли это обстоятельство. Оставалось только надеяться, что это требование Гитлера будет выполнено.
На этом слете я имел возможность познакомиться с главным партийным судьей [Вальтером] Бухом, оказавшимся серьезным и уравновешенным человеком, придерживавшимся разумного взгляда на вещи, но не имевшим в дальнейшем, к сожалению, возможности осуществить свои принципы.
