Люди молчаливого подвига - Василевский Александр Михайлович (читаем книги бесплатно .txt) 📗
7. «Но пасаран!» — «Они не пройдут!»
Еще в конце октября 1936 года, когда мятежники перешли в новое наступление по всему центральному фронту, стремясь захватить Мадрид, в высших кругах столицы усилились пораженческие настроения, направленные на объявление Мадрида открытым городом. Этим капитулянтским настроениям Гришин всемерно противостоял и в военном министерстве, и в генеральном штабе. Коммунисты Испании снова первыми поднялись на защиту столицы.
В начале ноября на подступах к Мадриду развернулись тяжелые бои. Отряды «милисианос» (бойцов народной милиции) отступали. Враг подошел вплотную к столице.
Кабальеро все никак не мог решиться: оборонять Мадрид или эвакуировать из него правительство и высшее военное командование.
В первых числах ноября Кабальеро объявил о своем решении немедленно эвакуировать правительство со всеми двадцатью министерствами из Мадрида в Валенсию, поскольку-де положение столицы безнадежно. Одновременно он обязал покинуть Мадрид, чтобы не дискредитировать правительство, и руководителей всех партий Народного фронта, включая коммунистов. Решение было принято большинством голосов, вопреки коммунистам.
Гришину также предложили покинуть Мадрид. Чувствовал он себя, собираясь уехать из столицы, прескверно.
ЦК Компартии Испании решил не сдавать столицу фашистам и назначил Сантьяго Каррильо своим уполномоченным в состав мадридской Хунты (комитета) обороны. Главный военный советник понимал, что сейчас он больше нужен в Мадриде, чем в Валенсии. Гришина и в этот трудный момент не подвел его партийный компас.
И вот он — в пустом здании военного министерства. За высокими окнами тьма… В кипучей работе застал его новый день — день Великого Октября. Ему сообщили:
— Во всем городе осталось… коммунистов. Все на боевых постах. В окопах и на баррикадах. Фашисты не пройдут!
Да, Гришин хорошо знал: именно коммунисты — душа и движущая сила сопротивления врагу. Коммунистическая партия, возглавляемая Хосе Диасом, стала решающей силой в борьбе с фашистскими мятежниками и итало-германскими интервентами.
Часам к двум ночи к Гришину съехались советники, находившиеся в Мадриде, представители Хунты обороны Мадрида, ряд офицеров Генерального штаба, переводчики. Решались неотложные вопросы, ставились задачи по обороне столицы.
За окнами — уханье орудий, треск зениток, пулеметная дробь.
— Ваша задача, — говорит генерал Гришин майору Ксанти, — заминировать мосты Мансанареса, чтобы противник не ворвался в город на этом участке…
Когда генерал Гришин обращается к майору, ему не требуется переводчик. Ксанти — это доброволец из Красной Армии Хаджи Джиорович Мамсуров, будущий генерал-полковник.
Никто не уходил спать. Сейчас не до сна. То была первая ночь героической обороны Мадрида. Битву за город вели дружины, возглавляемые испанскими коммунистами, призывавшими во имя свободы Испании драться за каждую улицу, каждый квартал, каждый дом. Как всегда, на высоте оказался Пятый полк. Под бомбами «юнкерсов» герои Мадрида строили баррикады…
Начались дни и ночи, бессонные, яростные, полные высокого героизма республиканцев. Среди защитников столицы Испании были и советские добровольцы. Эти мужественные представители Советского Союза смело, не щадя жизни, сражались бок о бок с испанцами, закаляясь в горниле войны, в боях за правое дело. Отважно действовали советские танкисты на своих Т-26. С воздуха республиканцев поддерживали юркие истребители И-16. В Мадриде любовно называли их «чатос» — «курносые». Мадрид устраивал им овации после каждого сбитого ими фашиста. В небо летели шапки, пилотки, шали. Каждый успех земляков радовал сердце Гришина-Берзина, наполнял его гордостью.
Громадную по объему и значению работу выполняли в Испании советские военные советники. Многим из них — таким, как Батов, Воронов, Колпакчи, Кузнецов, Малиновский, Мерецков, Родимцев — суждено было стать героями-военачальниками Великой Отечественной войны — величайшей из войн человечества.
Чем ближе прорывались к столице Испании фашисты, тем активнее и плодотворнее становилось сотрудничество Гришина с руководителями Компартии Испании.
5 ноября была наконец установлена прямая связь с Москвой. И Гришину сразу стало легче. У него было такое чувство, будто в осажденный Мадрид пришли его друзья.
Гришин стремился обобщать достававшийся кровью боевой опыт. Оборона Мадрида показала, в частности, что во время уличных боев пехота, вооруженная бутылками с горючей смесью и связками гранат, может нанести танкам большие потери. Разумеется, тогда нельзя было предвидеть, как пригодится этот опыт Мадрида в Сталинграде.
Можно сказать, что сражение за Сталинград началось далеко от Волги — там, на Мансанаресе, под Мадридом, в ноябре 1936 года. На Волге, закипавшей от раскаленного металла, Родимцев будет вспоминать отчаянную оборону Мадрида, бои в его подземельях и трубах канализационной сети, в разбитых коробках домов, за каждый этаж, переходивший из рук в руки — то к республиканцам, то к фалангистам.
Михаил Кольцов писал в те дни:
«Нельзя сдать Мадрид. Надо драться до исступления, до последнего патрона, а потом до последней щепотки динамита, потом камнями из мостовой, потом кулаками, а потом, когда уже схватят, кусаться. Пусть почувствуют, что значит взять такой город. В Карабанчель они ворвались слишком быстро, теперь же пусть ползут — каждая улица будет для них мясорубкой…»
Мадрид и Сталинград. «Они не пройдут!» и «Коммунисты — вперед!..»
Радио Севильи между серенадами фаланге уже торжественно объявило о взятии Мадрида, а Мадрид и не думал сдаваться.
В дыму и пламени, под вой бомб и грохот снарядов рождались герои обороны Мадрида, стоявшие насмерть. И в первых рядах шли коммунисты.
Чувствуя, что враг готовит генеральный штурм Мадрида, Гришин не мог усидеть на месте. Его видели среди бойцов интербригад, в Университетском городке, изрытом кратерами, подобно Луне, в парке Каса де Кампо, где недавно на скамейках обнимались парочки и матроны чинно возили коляски со смуглыми беби. Теперь здесь шла жестокая битва, и вместе с испанцами шли в очередной бой советские добровольцы-танкисты, еще не привыкшие к своим испанским псевдонимам.
Восьмого ноября бомбы «юнкерсов» снова упали рядом с военным министерством. Воздушной волной выбило стекла… Гришину поцарапало щеку, долго звенело в ушах. За окнами стелился дым — горел гараж. В огне пропала и та роскошная «испано-сюиза».
А вечером как ни в чем не бывало генерал сидел в пяти километрах от фронта в ложе кинотеатра «Монументаль» на торжественном митинге, посвященном годовщине Октябрьской революции.
«Монументаль» — огромный кинотеатр с залом на семь тысяч зрителей (больше московского «Ударника»), по уверению мадридцев, — самый большой кинотеатр Европы. Публика в комбинезонах, куртках. Пилотки, береты. Лилово-желто-красные флаги республики. Генерал Гришин смотрел на портреты Карлоса Маркса, Фредрико Энгельса, Владимиро Ленина, слушал Долорес Ибаррури. Дочь простого испанского горняка говорила о русской революции, а русский генерал вспоминал те незабываемые дни и ночи, толкнувшие планету на новую, революционную орбиту, с которой ей уже никогда не сойти.
Бывают же в жизни такие встречи! В номере мадридского отеля «Гэйлорд» главный военный советник Гришин встретился с прилетевшим в столицу через фронт генеральным консулом Советского Союза в Барселоне В. А. Антоновым-Овсеенко. Бойцы старой ленинской гвардии, один из Риги, другой из Варшавы, когда-то штурмовавшие оплот контрреволюции в Петрограде, теперь отражали штурм столицы Испании Мадрида. В пятьдесят два года Владимир Александрович выглядел молодцом. Вес тот же гоголевский нос, близорукие глаза за очками, только волосы подстриг. Бодр, оживлен. Лишь изредка проглядывала в нем свинцовая усталость.
— Думал ли я, старый каторжник, когда царь приговорил меня к смертной казни, что я переживу его и буду греться на барселонском солнышке! — говорил своему товарищу Антонов-Овсеенко.
