Под белой мантией - Углов Федор Григорьевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
На Руси издавна славились умением не только возводить деревянные и каменные церкви, но и выбирать им место. Храмы на крутых берегах рек, стройные колокольни на холмах царили над округой — они волшебно вписывались в синее небо.
У нас на острове, на самой высокой его точке, тоже стоял белокаменный собор. Возвышаясь над домами и над рекой, он был виден за многие километры, и люди, подплывая к Киренску, любовались им. Жаль, что его разрушили.
С нашим городом связана судьба знаменитых землепроходцев Ерофея Хабарова и Семёна Дежнева. Через Киренск пролегали пути И. Д. Черского, А. Л. Чекановского, В. А. Обручева, В. Я. Шишкова. По возвращении из Амурской экспедиции тут останавливался Н. Н. Муравьев-Амурский, побывал в наших краях писатель И. А. Гончаров.
При царизме Киренск был местом каторги и ссылки. Здесь с 1826 года отбывали свой срок декабристы Валериан Михайлович Голицын и Аполлон Васильевич Веденяпин.
В. М. Голицыну предоставили дом № 9 на Большой улице (дом сохранился), он занимался преимущественно просветительской работой. В его трёхлетнюю бытность в городе киренчане вступили в переписку с издателем Глазуновым, стали получать книги, журналы.
А. В. Веденяпин был осуждён Николаем I на вечное поселение и провёл в Сибири в общей сложности 30 лет, в том числе в Киренске — 14. Он жил среди крестьян, с ними делил редкие радости.
Через пересыльные тюрьмы Киренска прошли многие революционеры.
Отец мой в 1888 году также был сослан в Киренский уезд на вечное поселение. Вскоре появилась наша семья.
Интересно отметить, что о февральских событиях 1917 года киренчане узнали из телеграммы на имя богача Громова, где говорилось:
«Царская власть в центре ликвидирована. Контору распустить, товары распродать».
В советское время Киренск обзавёлся деревообрабатывающим Комбинатом, судоремонтным заводом. Как и в Алексеевском затоне, отстоящем от Киренска на 20 километров, здесь «лечат» большую часть судов, которые в навигацию обслуживают якутские селения, бухту Тикси, Бодайбинские и Алданские золотые прииски.
Город возмужал, расправил плечи, осознал своё народнохозяйственное значение, однако бытовые условия жителей оставляли желать лучшего. В Киренске не было водопровода, отсутствовала канализация.
С чем безусловно повезло киренчанам, так это с председателем райисполкома. Анна Ивановна Лебедева приехала из Баргузина, прижилась в суровых местах, полюбила людей как своих земляков, и они ответили ей той же любовью. Свыше 15 лет проведя на ответственном посту, она научилась оптимистически смотреть в будущее, верить, что удастся разрешить все проблемы района и города.
Удивительная женщина Анна Ивановна! Считая себя уже коренной киренчанкой, болея за этот край и борясь за него, она не стала ждать, пока сама собой дойдёт очередь до Киренска, и, убедившись, что в местных инстанциях ей не помогут, отправилась в Москву с ходатайством о проведении водопровода. Сколько же можно возить воду с реки бочками? Если раньше это было просто неудобно, то теперь и небезопасно: вода загрязняется от многочисленных судов, работающих на жидком топливе.
И вот она в Москве. Куда ни обращается — везде одинаковый ответ: «Нет средств. С этим придётся повременить». Пошла в Совет Министров СССР, настояла на приёме, добилась, чтобы её внимательно выслушали. На этот раз не отмахнулись, вникли глубоко.
Анна Ивановна была удовлетворена: положительно решился вопрос о телеустановке с трансляцией через спутник, чтобы киренчане могли смотреть передачи Центрального телевидения, и, конечно, о водопроводе. Причём воду брать не из Лены, а из Киренги — реки горной, чистой, где почти нет моторных судов. Правда, канализацию не «выбила». С ней действительно надо было повременить.
Лебедева как на крыльях летела в Киренск, спешила оповестить о победе.
Мы с женой и сами убедились в кипучей энергии Анны Ивановны. Ей до всего дело. Всё её волнует. Только где-то наметится затор — она бросается туда и словно чудом выправляет положение.
После нашего отъезда мы изредка переписывались, и было отрадно читать её письма, проникнутые материнской заботой о людях. В одном из писем она поделилась переживаниями в связи с весенним наводнением. Эта картина мне хорошо знакома. В 1915 году на моей памяти было страшное наводнение в период ледохода, когда сносило целые деревни, а мы, забравшись на крутой берег, видели, как к нашим ногам подходит вода, и не знали, куда деваться, если вода будет прибывать и дальше.
Наводнение, доставившее столько хлопот председателю райисполкома, держалось несколько дней. Жители города спасались на крышах домов.
Анна Ивановна то на вертолёте, то на катере навещала людей, подбадривала, уговаривала держаться. Организовала снабжение продуктами, в термосах подвозили горячую пищу, оказывали медицинскую помощь. День и ночь следила Лебедева, не повышается ли уровень воды, не создаётся ли дополнительная угроза тем, кто находится на крышах. Когда вода пошла на убыль, все вздохнули свободно. Никто не пострадал, паники не было, царила спокойная собранность. И конечно, во многом здесь заслуга Анны Ивановны…
Давно мечтал я проехать по родным местам; нам помогли организовать эту поездку.
На двух катерах мы очень быстро спустились по Лене к Алексеевскому затону. В годы моего детства здесь стояло пять жилых домов: капитана, помощника капитана, машиниста, помощника машиниста и масленщиков. Чернорабочим отвели казарму, спали они на общих нарах.
Дети посещали школу в деревне Алексеевка — это в четырёх километрах ниже затона и на противоположном берегу. Лишь во время становления зимнего пути или ледохода нам приходилось жить по одной-две недели у кого-нибудь из алексеевских крестьян, а так в любую погоду ходили пешком туда и обратно. Лошадей затон не имел.
Летом мы бродили по лесам и рощам вокруг затона, с лодок ловили рыбу. Тут было тихое, пустынное место; с уходом парохода, а следовательно и всех рабочих, оно казалось совершенно безлюдным.
Ныне это населённый пункт, где свыше пяти тысяч жителей, Школа, библиотека, клуб, столовая — словом, всё то, что есть в любом посёлке городского типа.
Местные врачи проконсультировали со мной сложных больных. Главный врач больницы, ещё довольно молодой, но весьма опытный, приехал откуда-то с юга России. Я не мог не порадоваться за земляков, видя, что в том самом захолустье, в котором я провёл детские годы и в котором было всего пять домов, сегодня целый рабочий посёлок с квалифицированными медиками.
До революции врач был только в Киренске, затем через тысячу Километров — в Бодайбо, ещё через полторы тысячи километров — в Якутске. Мальчишкой я сильно обварил себе бок и лежал с ожоговой раной более полугода. Меня не посмотрел даже фельдшер. Да и где его было взять? До Киренска 20 километров. Чтобы вызвать специалиста, ему надо заплатить. А в нашей семье шестеро детей — откуда выкроить деньги? Вот и лежал я дома. Мама меня сама перевязывала, используя проглаженные горячим утюгом белые тряпочки вместо марли и смазывая рану яичным белком вместо мази.
Сейчас врачебная помощь доступна каждому; в трудных случаях больного отвезут в Киренск: летом — на катере, зимой — на машине.
В этом отношении, несомненно, социальные преобразования огромны, нет им цены.
Но нельзя отнять у человека стремление к лучшему. Без этого не будет прогресса. И если я обращаю внимание на какие-то негативные стороны, то делаю это не как посторонний наблюдатель, а как сын своего народа, желающий ему добра, и как можно скорее.
В сопровождении Анны Ивановны Лебедевой мы посетили мою родную деревню Чугуево. Деревни как таковой теперь не существует. Улицы заросли бурьяном, с трудом можно было отыскать двор дома, где я родился и куда часто приезжал юношей. Все жители, за исключением одной-двух семей, покинули деревню. Кто подался в Якутск, Бодайбо, а кто — в Западную Сибирь.
Анна Ивановна с грустью смотрела на заброшенные пашни. Взяв в руки кусок жирного чернозёма, сказала:
