Сталин и заговор Тухачевского - Лесков Валентин Александрович (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Абвер с этим, однако, не соглашается. У Кинцеля другой вывод: наступление следует вести в направлении Москвы с севера, примыкая к побережью Балтийского моря (В.И. Дашичев. Стратегическое планирование агрессии против СССР. — «Военно-исторический журнал». 1991, № 3, с. 15.)
Гитлер знакомится с этими разработками, ведет с близкими людьми обсуждение.
31 июля он вновь встречается с руководством ОКХ и говорит о своих решениях: «Начало похода — май 1941 года. Срок для проведения операции — пять месяцев». По поводу порядка операций он высказывается так: «Первый удар — Киев, выход на Днепр, авиация разрушает переправы, Одесса; второй удар: Прибалтика, Белоруссия, направление на Москву» (Л. Безыменский, с. 197.)
Гитлер мотивирует, почему он перенес начало войны с СССР на 1941 г., хотя сначала говорил о 1940 г.: «Операция только тогда будет иметь смысл, если мы одним ударом разгромим государство. Остановка зимой опасна. Поэтому лучше подождать, но потом, подготовившись, принять твердое решение уничтожить Россию». (Там же, с. 197.)
3 сентября 1940 г. в дело включается генерал Паулюс, который получит в истории тройную славу: как человек, сведший воедино все рациональное из разных планов и подготовивший кровавую «Директиву № 21» («План „Барбаросса“); как военачальник, проигравший одно из крупнейших в мире сражений — Сталинградскую битву; и как первый немецкий фельдмаршал, попавший в неприятельский плен.
— 15 сентября поступает на ознакомление высшего начальства разработка генерала Лоссберга, руководителя группы сухопутных войск в оперативном отделе штабе Верховного Главнокомандования вооруженных сил Германии. Он рассматривает различные варианты действий при наличии двух групп армий — северной и южной. При этом, хотя и очень осторожно (учитывая мнение Гитлера!), высказывается за действия на севере, как главные, замечая, что в итоге «можно было бы в скором времени овладеть Ленинградом и Москвой». (Там же, с. 25.)
— 19 сентября представляет на рассмотрение Йодля свой план генерал Варлимонт, предусматривающий разделение армии на три группы: «Север», «Центр» и «Юг». Он стоит за то, чтобы удар, как главный, наносился на Москву, по кратчайшему направлению — Минск-Смоленск. Варлимонт занимал тогда пост заместителя начальника опера— тивного отдела германского верховного главнокомандования (ОКВ). Узнал он о намерении Гитлера воевать с СССР 29 июля 1940 г. от Йодля, вместе с другими крупными работниками штаба. «Йодль, — показывал он позже на Нюрнбергском процессе, — ошеломил нас этим сообщением, к которому мы не были подготовлены». (Л.И. Полторак. Под судом фашизм. М., 1966, с. 41.)
— Начало ноября. Свой план представляет Паулюс. Вспоминая о том давнем времени, он дал в Нюрнберге такие показания: «3 сентября 1940 года я начал работать в главном штабе командования сухопутных войск в качестве обер-квартирмейстера. В качестве такового я должен был замещать начальника главного штаба, а в остальном должен выполнять отдельные оперативные задания. После моего назначения я нашел в той области, в которой я должен был работать, еще не готовый оперативный план, который касался нападения на Советский Союз. Начальник штаба сухопутных сил генерал-полковник Гальдер поручил мне дальнейшую разработку этого плана, начатого на основании директивы ОКВ.
Разработка, которую я сейчас обрисовал, была закончена в начале ноября и завершилась двумя военными играми, которыми я руководил по поручению главного штаба сухопутных войск. В них принимали участие старшие офицеры генерального штаба». (Там же, с. 41-42.)
— В декабре представил свою разработку генерал Зоденштерн (она помечена 7 декабря). Его мнение было очень важно, так как он являлся начальником штаба армий «А» (позже «Юг»). Он стоял за действия на флангах и удар на Москву по сходящимся направлениям. При этом полагал, что временно следует отказаться от овладения областями на окраинах.
— 5 декабря Гальдер делает Гитлеру итоговый доклад о предполагаемой восточной кампании с тремя стратегическими направлениями (ленинградское, московское, киевское), с выделением главного удара на севере (по линии Варшава-Москва). Он предусматривает наличие для войны 105 пехотных, 32 танковых и моторизованных дивизий, участие в войне определенных сил союзников — Румынии и Финляндии.
Сам Гитлер очень колебался перед принятием окончательного решения. Своему Генеральному штабу он не раз делал упреки в том, что тот рассматривает все вопросы чисто по-военному и забывает про экономические потребности Германии, которая сейчас испытывает большие затруднения с продовольствием и сырьем. Буквально за два дня до нападения на СССР фюрер так сказал своему министру вооружений Фрицу Тодту (1894-1942): «Надо завоевать то, в чем мы нуждаемся и чего у нас нет. Нашей целью должно быть завоевание всех областей, имеющих для нас особый военно-экономический интерес». (Безыменский с. 213.)
Генералы, очень ободренные величайшими успехами войны на Западе, призывали своего фюрера быть решительнее и не упускать мо— мента. Гитлер то соглашался, то снова отступал и впадал в задумчивость. Это было, как он позже признавался, самым тяжелым решением его жизни. 18 декабря 1940 г. адъютант фюрера майор Герхард Энгель (1906— 1976) записал в дневнике: «Фюрер не знает, что делать. Военным не верит. Неясность относительно численности русских. По-моему, фюрер считает, что русские слабы. В этом его укрепили донесения и доклады Кестринга». (Там же, с. 268.)
В тот же день фюрер все-таки решился. 18 декабря 1940 г. он подписал план «Барбаросса», план нападения на СССР, и тем самым сделал первый шаг к своей собственной гибели.
Даже из этих кратких заметок наглядно видно, как трудно и противоречиво складывается оперативный план большой войны. Он всегда результат работы значительных групп людей и подвергается многим изменениям — под воздействием самых разных причин. В конечном итоге оперативный план всегда результат определенных компромиссов разных точек зрения. Последние многократно обсуждаются на различных руководящих совещаниях, противоречат и дополняют друг друга. Нередко бывает так, что первоначальная идея плана оказывается буквально погребенной под более поздними напластованиями. Так случилось и с секретным планом Тухачевского, который он передал Людендорфу. После многократных переработок и приспособления к интересам исключительно немецкой стороны, он почти полностью потерял прежний вид. И сейчас лишь с большим трудом можно выделить его основные идеи, получить о нем хотя бы некоторое представление.
10 августа 1940 г., получив оптимистический доклад генерала Гудериана о Красной Армии (последний умело подстраивался под настроения фюрера) и ознакомившись с ним, Гитлер воскликнул: «Если только умело подобраться к этому колоссу, то он развалится быстрее, чем может об этом догадываться весь мир. Ах, если бы уничтожить этот Советский Союз!» (Безыменский, с. 269-270.)
Не выгорели мечтания, не исполнились! Советский народ спас сам себя: громадной, титанической работой, неслыханным в истории патриотизмом! Величайшей организаторской работой в те годы прославилась Коммунистическая партия, все военное руководство и сам Сталин! Величайший патриотизм, воспитанный за годы Советской власти, дал свои плоды! (См.: «Говорят погибшие герои. Предсмертные письма советских борцов против немецко-фашистских захватчиков. (1941-1945)». М., 1986.)
Народ знал, за что борется: за социализм, за счастливую жизнь, против фашистского варварства! Он не хотел быть уничтоженным! Ведь именно это готовил ему фюрер со всеми своими подручными! Гитлер говорил так (записал его слова аккуратный Гальдер): «Борьба с Россией. Уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции. Надо воспротивиться тому, чтобы появилась новая интеллигенция». И еще: «Дело идет о борьбе на уничтожение. Если мы этого не поймем, то сейчас разгромим врага, а через 30 лет перед нами снова предстанет коммунистический противник. А ведь мы ведем войну совсем не для того, чтобы консервировать противника».
