Принцессы Романовы: царские дочери - Прокофьева Елена Владимировна "Dolorosa" (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
Говорили, что уезжала Александра Павловна, словно бы томимая роковыми предчувствиями. Что она была особенно нежна и прощалась с близкими словно навеки, и даже будто бы говорила, что на чужбине ее ожидает скорая кончина.
И не ее одну томили скверные предчувствия. Графиня Варвара Головина, фрейлина императрицы, вспоминала: «Император расстался с ней с чрезвычайным волнением. Прощание было очень трогательным. Он беспрестанно повторял, что не увидит ее более, что ее приносят в жертву. Мысли эти приписывали тому, что, будучи в то время справедливо недовольным политикой Австрии относительно его, государь полагал, что вручает дочь свою недругам. Впоследствии часто вспоминали это прощание и приписывали все его предчувствию».
Странно, однако, что никакие дурные предчувствия не томили Павла Петровича, когда прощался он месяц спустя со второй своей дочерью, Еленой Павловной. Воистину странно, ибо ее тоже ждали печальная участь и скорая смерть.
В Вене к русским всегда относились скверно, а тогда особенно: из-за того, что австрийцы сознавали свою зависимость от поддержки России перед лицом угрозы со стороны якобинской Франции. Несмотря на обещанную свободу вероисповедания, юная палатина немедленно подверглась жесткому прессингу со стороны католического духовенства, желавшего заполучить в лоно своей церкви и эту невинную душу. К счастью, духовник великой княгини, Андрей Самборский, был готов к такому развитию событий и помогал Александре Павловне противостоять искусителям. Но в решении внутрисемейных проблем он ей помочь не мог. А семейные проблемы появились очень скоро.
Дело в том, что император Франц II первым браком был женат на родной тетке Александры Павловны, нежной красавице Елизавете Вюртембергской. Брак этот был счастливым, но бездетным, и продлился недолго. Второй раз император женился через семь месяцев после кончины первой супруги – на своей двоюродной сестре Марии-Терезии, принцессе Неаполитанской. Она была дурна собой и истерична, зато, несмотря на внешнюю хилость, чрезвычайно плодовита и родила австрийскому императору тринадцать детей. Надо сказать, что мать Марии-Терезии – неаполитанская королева Мария-Каролина – много лет была одержима идеей породниться с русским двором. Она предлагала одну из своих дочерей в жены великому князю Александру Павловичу и получила отказ – Екатерина не желала родниться с католическим семейством. Марию-Каролину это не остановило, и, когда пришло время женить великого князя Константина, она предложила и для него одну из своих дочерей. Действовала она через своего любовника, графа Андрея Разумовского, посла России. Она была уверена, что Разумовский действительно был соблазнен ею и теперь является верным рабом своей возлюбленной. Разумеется, она и заподозрить не могла, что Екатерина подослала к ней красавца и сладострастника Разумовского с приказанием быть соблазненным неаполитанской королевой и шпионить за ней. Причем это задание было дано ему в наказание за соблазнение Натальи Алексеевны, первой жены цесаревича Павла Петровича. Так что Разумовский и не думал помогать Марии-Каролине в ее начинаниях и откровенно предупредил обо всем Екатерину, вследствие чего в ее очередном письме барону Гримму появились строчки: «Из письма графа Разумовского следует заключить, что неаполитанскому двору пришла охота весьма некстати наградить нас одним из своих уродцев. Я говорю уродцев, потому что все дети их тщедушные, подвержены падучей болезни, безобразные и плохо воспитанные». Разумеется, Екатерина снова отказала Марии-Каролине, причем на этот раз в резкой и пренебрежительной форме. Оскорбленная в своих материнских амбициях, Мария-Каролина прониклась ненавистью ко всему русскому и особенно к русской императорской семье. Она внушила эту ненависть и всем своим детям. И надо же было такому случиться, что при венском дворе, где правила теперь одна из ее дочерей – Мария-Терезия, – появилась русская великая княжна, юная и прекрасная, и к тому же удивительно похожая на первую, потерянную, любовь императора, супруга Марии-Терезии! При виде Александры Павловны император не смог сдержать волнения, вспомнив покойную Елизавету Вюртембергскую. Если и раньше у Марии-Терезии была причина испытывать неприязнь к своей русской невестке, то теперь этих причин было две – к семейной обиде примешалась еще и женская ревность. С этого момента и начались бедствия юной палатины Венгерской. Андрей Самборский вспоминал: «Когда, с одной стороны, папское суеверие везде преследовало Великую княгиню, в то же самое время с другой стороны, по всем путям, даже в собственном Ее высочества кабинете и опочивальне, коварные сети были расстилаемы порфироносной высочайшей персоной, не одаренной природной красотой, а потому снедаемой ревностью и завистью. Сия дочь славного севера, обратив на себя все внимание и уважение народа и помрачив славу ревнивой неаполитанки, потрясла все ее существо тем более, что при первом в Вену прибытии, когда Великая княгиня представилась их цесарским величествам, император, узрев сверх чаяния, в лице своей племянницы живое изображение своей первой супруги, императрицы Елисаветы, содрогнулся. Воспоминание счастливого с ней сожития привело его в чрезвычайное смущение духа, которое равномерно чрезвычайно огорчила сердце императрицы, нынешней второй супруги! После сего возгорелось против невинной жертвы непримиримое мщение; после сего не нужно вычислять всех неприятностей, которыми нарушалось душевное спокойствие Ее высочества…»
Была у императрицы и третья причина для неприязни: красота Александры Павловны, ибо сама Мария-Терезия была дурнушкой.
Можно назвать и четвертую причину: богатое приданое, роскошные наряды и украшения Александры Павловны.
Во время первого же посещения театра Александра Павловна надела, согласно обычаю русских великих княжон и своему статусу, подаренные отцом-императором бриллианты, которые оказались роскошнее и лучше огранены, чем драгоценности императрицы Марии-Терезии, присутствовавшей на том же спектакле в соседней ложе. Мария-Терезия – воистину «плохо воспитанная» особа, правильно заметила покойная Екатерина! – потребовала, чтобы впредь палатина Венгерская появлялась в присутственных местах без украшений. В принципе, она не имела права требовать чего-то подобного, а Александра Павловна не должна была покоряться. Но кроткая девушка, только и мечтавшая, что о мире в новой семье, покорилась и больше не надевала драгоценностей… И в следующий раз на балу украсила себя только живыми цветами. Но в обрамлении живых цветов ее красота, юная, нежная и свежая, сверкала еще ярче, чем в обрамлении золота и драгоценных камней. И еще сильнее контрастировала с уродством разряженной императрицы. Мария-Терезия вновь разгневалась и запретила невестке вообще посещать празднества – кроме церковных и официальных. Александра Павловна снова покорилась. И муж ее, эрцгерцог Иосиф, тоже не имел воли и смелости, чтобы вступиться за жену. Впрочем, Самборский за него заступается, утверждая, что «горячая любовь и уважение, которые палатин торжественно выказывал как при жизни, так и по смерти своей супруги служат ему лучшей порукой пред целым светом в том, что он никакого не имел участия в причиненных великой княгине оскорблениях…»
Но это было только начало. Вскоре начались неприятности куда более серьезные: политического свойства.
Венгрия, насильно присоединенная к Австрии, всегда считалась мятежной провинцией. Католичество там насаждалось свыше, но немалую часть населения составляли православные. Бракосочетание наместника австрийского двора в Венгрии эрцгерцога Иосифа с православной русской великой княжной дало этой части населения надежду на улучшение их положения.
Александра Павловна с супругом поселились в небольшом городке Офене, неподалеку от Будапешта. Андрей Самборский сразу начал предпринимать действия для обустройства православной церкви – согласно брачному договору, Александра Павловна должна была иметь возможность присутствовать на православных богослужениях, а православной церкви в Офене не было. Но, как уже выше было сказано, австрийцы прилагали все усилия для того, чтобы уговорить Александру Павловну перейти в католичество.
