Расскажи мне, как живешь - Кристи Агата (мир бесплатных книг TXT) 📗

Мак настолько заинтересован, что произносит замечание.

«А, – говорит он с мрачным удовлетворением, – стоячая вода, понятно!»

С этих пор это делается его прозвищем.

* * *

Жизнь теперь делается торопливой и суматошной. Осмотр теллей день ото дня идет со все большим рвением. Для окончательного выбора существенны три вещи. Во-первых, это должно быть достаточно близко от селения или селений, чтобы было бы откуда взять рабочие руки. Во-вторых, должен быть источник воды – то есть это должно быть вблизи Джаг-джага или Хабура, или же там должна быть колодезная вода, не слишком соленая. И в-третьих, должны быть признаки того, что под насыпью есть то, что мы ищем. Любые раскопки это азартная игра – из семидесяти теллей, населенных в один и тот же период, как можно угадать, в котором из них скрывается здание или сложенные таблички с надписями, или коллекция объектов, представляющих особый интерес? От небольшого телля можно ожидать результатов не хуже, чем от большого, так как более крупные города с большей вероятностью могли быть разграблены или разрушены в далеком прошлом. Тут доминирующий фактор – везение. Как часто бывало, что сезон за сезоном площадка раскапывалась по всем правилам и самым дотошным образом. Результаты были интересными, но неэффектными. А затем – сдвиг на несколько футов и на свет появляется уникальная находка. Нас по-настоящему обнадеживает то, что какой бы телль мы не выбрали, что-нибудь мы обязательно найдем.

Мы снова совершили однодневную поездку на противоположный берег Хабура к теллю Халафу и провели два дня на Джаг-джаге – сильно переоцененной (с точки зрения внешнего вида) реке – это бурый глинистый поток между высокими берегами – и наметили один телль – телль Брак – как подающий большие надежды. Это большое городище со следами нескольких периодов поселений от ранних доисторических до ассирийских времен. Он приблизительно в двух милях от Джаг-джага, где есть армянский поселок, а кроме того, есть еще и другие селения, раскиданные вокруг не очень далеко. От него около часа езды до Хассеке, что будет удобно для снабжения. Что касается недостатков – на самом телле нет воды, хотя, возможно, там удастся вырыть колодец. Телль Брак записывается как возможный вариант.

Сегодня мы отправляемся по главной дороге от Хассеке к северо-западу на Камышлы – это еще один французский военный пост и пограничный город между Сирией и Турцией. Дорога идет некоторое время почти посередине между Хабуром и Джаг-джагом и в конце концов вновь подходит к Джаг-джагу около Камышлы.

Поскольку осмотреть по пути все телли и вернуться в Хассеке в тот же вечер было бы невозможно, мы решаем остановиться на ночь в Камышлы и вернуться на следующий день.

Мнения о возможности ночевки там расходятся. По словам французского лейтенанта, так называемый отель в Камышлы невозможен, ну просто невозможен! «C`est infecte, Madame! [39] » По словам Хамуди и Аристида, это прекрасный отель, совершенно европейский, с кроватями! В самом деле, просто первоклассный!

Подавив внутреннее убеждение, что французский лейтенант окажется прав, мы отправляемся в путь.

Погода опять прояснилась после двух дней моросящего дождя. Следует надеяться, что плохая погода не установится всерьез до декабря. Между Хассеке и Камышлы два глубоких вади, и если они наполнятся водой, дорога на несколько дней будет перерезана. Сегодня в них совсем немного воды и мы ныряем вниз и снова выскакиваем наверх без особых затруднений – точнее было бы сказать, мы в такси Аристида. Абдулла, по своей неизменной привычке, съезжает вниз на высшей передаче и пытается выбраться на ней же на другую сторону. Затем пробует переключиться на вторую скорость, когда машина уже встала. Мотор протестует и глохнет, и Абдулла мягко съезжает обратно на дно вади, так что задние колеса оказываются в воде и грязи. Мы все вылезаем, и каждый вносит свой вклад в создавшуюся ситуацию.

Макс обзывает Абдуллу проклятым дурнем и возмущается, почему тот не может действовать так, как ему сотни раз было сказано? Хамуди ругает его за недостаток скорости: «Быстрей! Быстрей! Ты слишком осторожничаешь. Не давай машине времени задумываться. Тогда она и не упрется». Аристид весело кричит: «Inshallah, мы отсюда выберемся за десять минут!» Мак нарушает свое молчание, чтобы произнести очередное мрачное заявление: «Пожалуй, хуже места, где застрять, он не мог найти. Посмотрите, какой здесь угол! Мы отсюда долго не выберемся». Абдулла воздевает руки к небу и начинает пронзительно оправдывать свой метод: «С такой прекрасной машиной, как эта, мы могли легко подняться на третьей и тогда совсем и не надо было бы переключать передачу, и это сэкономило бы бензин! Я все делаю, чтобы вы были довольны!»

Хор жалоб сменяется практическими действиями. Доски, кирки и другое оборудование, которое у нас всегда с собой на такой случай, выгружается. Макс отпихивает Абдуллу и занимает его место за рулем Мэри; укладываются доски; Мак, Хамуди, Аристид и Абдулла занимают места, готовясь толкать. Так как Хатун на Востоке не должны работать (великолепная идея), я занимаю позицию на берегу, готовясь помогать подбадривающими криками и советами. Макс включает мотор и набирает обороты, клубы синего дыма вырываются из выхлопной трубы, практически удушив толкающих; Макс включает передачу и отпускает сцепление; дикий рев; колеса вертятся; синий дым разрастается; из его глубины слышны пронзительные вопли о том, что Аллах бесконечно милостив, Мэри сдвигается на пару футов, крики усиливаются, Аллах действительно очень милостив...

Увы, Аллах недостаточно милостив! Колеса буксуют, Мэри завязает снова. Снова подкладываются доски, новые усилия, крики, фонтаны грязи и синий дым. На этот раз почти удалось!

Нужно чуть больше сил. Буксировочная веревка привязывается к носу Мэри и закрепляется сзади на такси. Аристид занимает место за рулем такси. Все занимают свои позиции. Аристид проявляет слишком много рвения, слишком рано включает передачу, и веревка лопается. Новый старт. Мне поручают пост синхронизатора. Когда я дам сигнал платком, Аристид должен стартовать.

Вновь повторяются все маневры. Хамуди, Абдулла и Мак готовятся толкать, причем первые двое заранее подбадривают машину криками. Снова Макс стартует. Снова поднимаются фонтаны грязи и воды вперемешку с синим дымом; мотор натужно ревет; колеса начинают двигаться; я взмахиваю платком; Аристид издает дикий визг, крестится, кричит «Аллах Керим» и врубает скорость. Медленно, со стоном, Мэри клонится вперед, буксир натягивается, Мэри медлит, ее задние колеса пробуксовывают, Макс отчаянно кидает ее вправо-влево; она снова начинает двигаться и зигзагами по крутому склону вылезает наверх!

Две сплошь покрытые грязью фигуры кидаются за ней с радостными воплями. Третья фигура, тоже вся в грязи, двигается спокойно – невозмутимый Мак. Он не проявляет никаких признаков неудовольствия или восторга.

Я смотрю на часы и говорю: «Четверть часа, не так уж плохо», Мак спокойно отвечает: «Следующий вади, вероятно, будет хуже».

Определенно, Мак не человеческое существо!

Мы двигаемся дальше. Хамуди оживляет дорогу обрывками песен. Они с Максом на переднем сиденье весело проводят время. Мак и я сидим сзади молча. К этому времени я уже доведена до того, что способна только на идиотский лепет при попытках завязать беседу. Мак выносит мои идиотские замечания терпеливо и вежливо, как всегда, выслушивая их с нарочитым вниманием, которого они явно не заслуживают, и отвечая одной из своих формулировок: «Неужели» или, с мягким осуждением: «Но ведь это же не так?».

Наконец мы подъезжаем ко второму вади. Мы останавливаемся, Макс сменяет Абдуллу за рулем Мэри. Аристид проезжает первым без задержки. Макс следует за ним, съезжая на второй и переключаясь на первую, когда машина начинает двигаться вверх из воды. Мэри выбирается наверх, торжествующе покачиваясь.

«Ну, видел?» – говорит Макс Абдулле.